Клуб космонавтики

Ночью он еще часто выходил гулять. Без фонаря. Утверждал, что он ему без надобности, и не обманывал. Однажды, когда я зашел к нему в кладовку, он закрыл за мной дверь и выключил лампу.

— Видишь что-нибудь? — спросил дед. Его голос звучал будто со всех сторон сразу.

— Нет, — ответил я, почувствовав себя, как в заколдованной пещере.

— Напиши в воздухе цифру.

Я нарисовал пальцем единицу.

— Один, — сказал дед. — Давай дальше.

Следующей была семерка.

— Семь. А теперь слово.

Я написал — "темнота меня не пугает".

— Молодец, — засмеялся дед. — Из тебя будет толк.

И щелкнул лампой. Вернул из пещеры обратно.

…А теперь его нет.

Почему именно сегодня я так часто вспоминаю деда?

Я встал, вытащил фонарик и открыл дверь кладовки.

Уже ни кровати, ни столика. Один шкафчик, но там родители теперь всякую ерунду хранят. Пол завален мешками и коробками, у потолка папа прибил гвозди, с них мамины колготки с луком свисают.

Все хранят лук в колготках. Сбоку дырочку процарапывают и выковыривают луковицы по одной. На этикетках с недавних пор начали печатать, сколько лука колготки выдержат, поделив их на категории —"трехкилограммовые", "пяти", "семи". Самые лучшие — десятикилограммовые, мечта всех женщин.

В кладовке еще лежит дедов чемодан. Деревянный, почерневший, в паутине трещин-морщин. На замке чемодан, и где ключ, никто не знает. Перед смертью дед сказал: все мои вещи выбрасывайте, а чемодан оставьте и не трогайте.

Поэтому что внутри, неизвестно. Открыть — страшно. Мне страшно, а родителям тем более. Они бы не открыли, даже отыскав ключ. Глупо бояться, что дед оживет и накажет, но…

Вот папа с мамой и выкинули все, кроме чемодана. Хотя нет, остались еще маленькие солдатики. У них своя тайна. Разгадать ее просто, но никто не разгадывает. Надо взять мощное увеличительное стекло и увидеть, что их лица нарисованы точь-в-точь как настоящие. Не аляповатые рожи магазинных поделок. И на лицах — печаль и тоска.

Я сказал об этом деду.

Он улыбнулся.

— А что должен чувствовать солдат на войне?

И добавил:

— Надеюсь, люди не будут разглядывать. Узнают правду, перестанут покупать. Правда нужна не всем.

После чего отвернулся и продолжил водить тонким лезвием по деревянной заготовке.

4

Деда мне не хватает. Чем старше я становлюсь, тем больше по нему тоскую.

Как ни странно, его жизнь мне толком неизвестна. Только эпизоды. Знаю, что он воевал в Великую отечественную, был ранен, и у него есть награды, которые он никогда не показывает. А еще — что он сидел в тюрьме. Недолго, до войны.

Родители об этом старались не говорить. В тюрьму ведь отправляют преступников! Таких, как мамины братья из далекого города. Но они пьют и воруют, поэтому все по закону!

Представить деда ворующим я не могу. Это невозможно, немыслимо. Значит, попал за что-то другое?

Вообще-то дед был не только добрым, но и грозным. Много занимался боксом, и до самых последних дней говорил, что на один удар его хватит, и этого будет достаточно.

Потекла у нас как-то батарея в квартире и мы вызвали слесаря из жилищно-коммунальной службы, за которой дом закреплен. Слесарем оказался вертлявый и хамоватый мужичок лет сорока, ростом побольше папы и с прокуренными зубами. Зашел — не разулся, трубу небрежно замотал и на вопрос "потечет ли когда-нибудь снова?" засмеялся и ответил, что конечно потечет, намекнув, что надо дать ему денег, вот тогда проблем не будет. Папа с мамой пригорюнились и были готовы идти за кошельком, но тут вместо кошелька появился дед и молча взглянул на слесаря.

Поначалу тот безразлично глазами с дедом встретился, но через несколько секунд вытянулся в струнку и затрясся, как в лихорадке. Отвести глаза не мог, не было на это сил, а разрешение не поступало. Еще чуть-чуть, и умер бы дядя от разрыва сердца, как кролик под взглядом удава, но дед нарушил тишину, сказал:

— Почини хорошо.

И ушел в свою кладовку, захлопнул дверь.

— Конечно-конечно, — пролепетал слесарь, — что же вы сразу так не сказали.

Возился довольно долго, даже бегал отключать воду в подъезде. Но не беспокоят трубы уже два года. А у соседей текут постоянно.

К чему я это рассказываю? К тому, что дед мог сделать больно, если человек заслужил. И было деду тогда за восемьдесят.

Все, пора спать. Времени — полночь.

5

Ну и что! Да хоть час ночи, хоть два! Я еще хочу рассказать о деде. Кусочек его жизни. Он любопытный! Хотя таких кусочков в дедовой биографии полно.

…Перед тем, как родился мой папа, дед работал в Тайном исследовательском институте подземной Москвы. Есть такой. А как ему не быть, если московские катакомбы площадью больше самой столицы!

Почему тайный? Да потому, что не стоит простым людям знать о происходящем под гладкими городскими тротуарами. Дед подписку давал о неразглашении, но к концу жизни плюнул и поведал кое-что нам с отцом (мама тоже поначалу слушала, но быстро ушла в очередной раз смотреть "Москву слезам не верящую", неинтересно ей стало). Папе дедов рассказ был умеренно интересен, есть все-таки вещи и поважнее, вроде выполнения плана на заводе, а мне интересен очень, потому что не представляю, что может быть важнее этого. Космос, разве что. Но ведь и здесь его кусочек! Упал с неба и закатился под землю.

Не знаю, что тут правда, а что дедова усмешка. Но многое я слышал и от других. Подземное шило в московском мешке не утаишь, хотя мир и похож на чью-то шутку. Не помню, кто это сказал и говорил ли.

…Сотни лет катакомбам. Или больше. Копали их во времена князей, потом при царях, и с приходом советской власти по инерции. А еще внизу есть пещеры, которые динозавров видели. И даже тех, кто жил на Земле перед динозаврами.

На самом деле катакомбы — штука расплывчатая. Сложно отделить их от заброшенных веток метро, от старых подвалов, от тех же пещер и канализации. Но в московской канализации интересного мало. Ну если только крокодилы.

Ага, крокодилы! Большие, зеленые и хищные. Из-за них канализацию сейчас закрывают чугунными люками в тонну весом, поэтому москвичи и крокодилы никак не встретятся.

Откуда крокодилы? Понятно, откуда — перебрались из нью-йоркской канализации, там-то они давно обитают, это всем известно. Нью-Йорк — город контрастов. Капиталисты, рабочие и крокодилы.

Что за бред, скажете вы. Где Москва и где Нью-Йорк? Между ними расстояние даже на глобусе огромное, и редкий крокодил доплывет до середины Атлантического океана.

Хахаха! Все объясняется элементарно — проходил в Москве научный форум, посвященный проблемам зоологии. На него привезли несколько выловленных в Нью-Йорке крокодилов, показать тамошнюю фауну седой ученой общественности. Однако не успели, сбежала она (фауна) из клеток и скрылась в привычной среде обитания — канализации. Вот так-то! Теперь Москва и Нью-Йорк — города-побратимы в крокодиловом смысле слова.

Но канализация — это так, цветочки. Хотя и дурнопахнущие.

…Дед пришел в подземелье младшим научным сотрудником. Над ним посмеивались — возрастом он был старше всех, кроме начальника. Но через пару лет дед его заменил — тот однажды бросил все со словами "с меня достаточно" и перебрался в какое-то домоуправление бумажки перекладывать.