Клуб космонавтики

11

В его книге три повести. И пятнадцать рассказов, коротких и странных.

Одна про дикарей на какой-то планете (может, и на Земле). Почему они одичали — неизвестно. Живут в огромном городе. Зданиям, наверное, уже тысячи лет. Люди охотятся с копьями и смотрят на звезды, поддаваясь далеким призрачным воспоминаниям.

Другая — об экологии. Огромный, ржавый, давным-давно построенный Комбинат стоит где-то на берегу ледяного моря, роет землю и плавит железо. Все вокруг отравлено. В реках исчезла рыба, деревья пожелтели. Жители окрестных деревень начинают бороться с Комбинатом и вдруг узнают, что он — живое существо.

Третья — о будущем. Техника развилась настолько, что люди носят с собой, как часы на запястье, маленькие компьютеры, которые знают чуть ли не все, соображают лучше своих хозяев и подсказывают им, что и когда делать. Люди в результате сами не думают, а выполняют указания. И живут счастливо! А может, и нет. Прямо об этом Игорь не говорит, хотя ясно, что такое счастье сомнительно.

И еще в книге много необычного. Того, что никто никогда не увидит, ведь подсказывающие компьютеры для широких слоев населения пока не изобрели.

12

Почему его фантастика самая лучшая на свете? Миллион причин! Одна из них — потому что мы так считаем.

Может, он когда-нибудь напишет еще одну книгу? А как было бы здорово ему позвонить! О встрече я и не мечтаю.

Глава 13 Укрощение стиральной машинки

1

Отец разбудил меня чуть свет. Обычно они с мамой дают мне в выходные поспать, но, увы, не сегодня, так как намечается генеральная уборка, важное и ответственное мероприятие. Состоит оно из нескольких частей. Сначала поход в магазин, затем стирка, тряпочное полковытирание и пылесосное пылесосение, дальше приготовление еды и приготовление меня к отъезду в пионерский лагерь.

Ничего особенного. Ну, кроме, отъезда, потому что уборка чаще пионерлагеря и чаще намного.

Оставив маму дома, мы с папой отправились за покупками. До магазина минута ходьбы. Он еще не открыт, мы пошли рано, чтоб занять очередь. У папы Артема там работает знакомый и сообщает ему, когда что-то дефицитное привезут, а папа Артема сообщает об этом моему папе, потому что они друзья. Сегодня должны продавать мясо, из которого родители планируют заготовить пельменей на месяц вперед.

Однако, подойдя к магазину, мы с горечью осознали, что знакомые у его работников есть и без нас. Почти весь район в угрюмо петляющую очередь выстроился. Вздохнули мы и разместились в ее конце. Тетенька впереди подтвердила, что люди стоят за мясом. Папа от ее слов приободрился, сказал, что очередь, конец которой знает, что продают, большой не считается. А потом и за нами начал народ выстраиваться, и, стыдно сказать, на душе у меня повеселело от мысли, что есть те, кому ждать еще дольше.

Эх, много у нас внутри плохого. Слой цивилизации на людях тонок, и стояние в очереди для него, как наждак.

Через час магазин открылся, передне-средняя часть змеи-очереди заползла внутрь и ткнулась головой в мясной отдел, даже негромкий "бум" раздался. Но мы с папой головой станем нескоро, и я со скуки принялся глазеть по сторонам, хотя был тут миллион раз.

Красиво в магазине и продуктов на витринах невероятно. Колбасы двести сортов, сыра не меньше, сосиски, сардельки, икра, конфеты, шоколад, лимоны, ананасы… но все это, к сожалению, лишь светящиеся голограммы. Для красоты их включили и хорошего настроения. Материального там только рыбные консервы и мутные соки в трехлитровых банках. Ну и в соседних отделах молоко, кефир, хлеб. Хотя у трудящихся в капиталистических странах выбор вроде тоже невелик. Сказал себе так и расстроился, потому что опять стало лучше из-за чужих проблем.

На стене рисунок с комическим кораблем и лозунг о годовщине первого полета в космос. Отвлекать людей от скудного ассортимента, перенаправлять мысли к звездам небось повесили?!

…Согласно теории относительности время может замедлять ход, и в очереди это заметно безо всяких формул. Тут время даже медленнее, чем на уроке, вот такое очевидное-невероятное.

Пока стояли, я сбегал за хлебом, кефиром и плавленными сырками "Дружба", а еще мне налили в бидон сметану. К молоку мы в семье относимся скептически, а кефир пьем. Он вкуснее и вроде полезнее. Кефирные полулитровые бутылки под зеленой крышечкой из фольги даже выглядят симпатичнее, чем беломолочные.

Нести бутылку надо осторожно, перевернешь или наклонишь — потечет. Вся кефирная витрина в протекшем кефире. Некоторые крышки скособоченные, а то и порванные. Такой кефир нам не нужен!

И вот наконец вечность закончилось. Мы с папой — у окровавленного прилавка мясного отдела. На нем окровавленные весы, у окровавленной стены за ними — окровавленные куски мяса, между прилавком и стеной — откормленная продавщица в кровавом белом халате. Глядит недобро, и в руке огромный нож, будто хочет твоим телом мясные запасы пополнить. Но мы с папой люди привычные, не робеем. Продавщиц бояться — в магазин не ходить. Главное, им в глаза не смотреть, от этого у них злобная генетическая память просыпается, сохранившаяся еще с дореволюционных времен.

Точнее, доэволюционных. Юрско-мезозойских.

Звереют от взгляда в глаза, короче. Не все, но большинство. К нам в магазин завезли именно этих. Спокойных, наверное, не хватило, быстро разобрали.

Кое-что я упустил. Не сказал, что мы живем в конце двадцатого века, поэтому у продавщицы три руки. Добавочная, длинной в метр, крепится к широкому поясу. Она сделана из железа, заканчивается лязгающей клешней и помогает в работе. Ставит современные левитирующие над весами гирьки, пока обычные руки товар заворачивают или на экране сенсорных счет цену подсчитывают. Поэтому продавщицы на просьбу работать быстрее гневно отвечают:

— У меня же не четыре руки!

И как тут возразишь…

Думаете, три — предел? Ошибаетесь! Со склада мясник в окровавленном переднике выходил, так у него этих рук — шесть. Из дополнительных две — побочные, то есть они по бокам, и еще две над головой. Непростое дело мясорубка.

Но сейчас в одной из них горящая папироса. Опытен дядя мясник, умеет с руками обращаться. Из того места они у него растут, как гласит пословица. Из крепления за спиной в районе бедер.

В другой железной руке у мясника топор, из-за чего он похож на Родиона Раскольникова. Или на Достоевского, какая разница.

А затем из той же двери учетчик выглянул. Рук у него негусто, всего две, я даже удивился, зато головы тоже две, для голов это много. Вторая — маленькая, но косматая и с противным взглядом. Торчит над левым плечом, осматривает все вокруг. Искусственная она, подсчитывает компьютерным зрением товары на полках. Ревизию проводит, человеку только записывать остается.

Нагрузили мы сумки и пошли домой. Взяли побольше, оставим про запас в холодильнике. Еще в магазине сегодня продавали кур, которых прозвали "синими птицами" (то ли из-за мечты видеть их на прилавке почаще, то ли по причине, что они действительно синие и худосочные, африканские людоеды таких не едят). Ну и мы не стали, у нас сегодня есть мясная альтернатива.

Перед выходом папа вспомнил, что кое-что забыл, оставил меня на две минуты и в хозяйственном отделе прикупил несколько радиоактивных коробочек-ловушек для тараканов и на всякий случай специальный убийственный тапок. Урановый каюк тараканам наступает быстро, но некоторые выживают и мутируют, увеличиваются в размерах, да настолько, что простым тапком их не прибьешь, поэтому в магазинах продаются антитараканные свинцовоподошвенные.

Рядом с подъездом стоит папина гордость — автомобиль "Жигули". Красный, квадратненький, смешной. Салон тоже красный, из кожи дерматина (дерматин — это такое животное, выведенное суровыми советскими учеными-генетиками, помесь коровы, свиньи и крокодила, худющее и злобное, его колхозные стада часто по телевизору показывают). Под зеркалом на цепочке болтается трехсантиметровый Ленин, говорят, удачу приносит.