Клуб любителей фантастики, 2004

Потом я ударился о дно и открыл глаза. Тишина постепенно обрастала звуками — в нее вплетался шелест капель, гудение ветра, какой-то металлический скрип и треск. Мое сиденье было сдавлено, сплющено, покореженная боковая дверца — наполовину прогнута, пепельница — полна крови. Сквозь разбитое ветровое стекло лилась вода. Под пальцами я почувствовал что-то теплое, живое.

«Бормот», — подумал я, и это было моей первой мыслью после аварии.

Котенок пошевелился и еле слышно мяукнул. Я хотел на него посмотреть, но побоялся. Мне было страшно опустить глаза, увидеть, что с нами произошло.

— Мирта, — позвал я. — Мирта?

Она не ответила.

— Мирта! Мирта!

Я слышал только дождь.

«А если она погибла?»

— Мирта!

Тихий звук донесся до меня, и я напрягся, прислушиваясь. Звук повторился — это было шлепанье босых ног по асфальту.

«Господи, неужели та старуха?»

Я потянулся вперед и вверх. Я был готов ко всему — просить, плакать, умолять ее о помощи…

Передо мной текла дорога — пустая, темная, с редкими пятнами фонарей. Под одним из таких пятен лежало что-то бесформенное, мертвое — искалеченный до неузнаваемости остов столкнувшейся с нами машины. Я отвел взгляд.

По полосе разметки шел человек. Невысокий, стройный — не давешняя толстуха.

Мирта.

— Вернись! — собственный голос показался мне нестерпимо, болезненно оглушительным. — Мирта! Я жив, вернись! Помоги мне! Мирта!

Она не остановилась, не обернулась. С ее левой руки стекали капли крови, падали на мокрый асфальт. В правой руке она несла порванную босоножку.

— Мирта. Мирта! — я шептал, я кричал в удаляющуюся спину.

Когда ее силуэт исчез, Бормот забрался мне на плечо, ткнулся носом в шею, словно говоря: не бойся, ты не один. Но я был один. Я лежал, зажатый, замурованный в разбитой машине, и мне было так страшно, что мир вокруг плыл.

Я был один.

Ночь наступила сразу, как только солнце скрылось за горизонтом. В темноте сосны казались выше, они источали холод и угрозу. По вившейся между ними тропинке сновали тени.

Мирта приближалась. Я готовился.

Я бежал, плыл по Ветвям, созывая всех, до кого мог дотянуться. С каждым ее шагом мое войско становилось все больше. Кошки сидели везде — на камнях, на ветках деревьев, на цветочных клумбах. Я уже не был один, и мне нечего было бояться. Только не мне.

Когда она появилась, сидевший у меня на руках Бормот зашипел и мазнул лапой по воздуху.

— Погоди, — прошептал я. — Надо ее подальше заманить.

Я видел Мирту множеством глаз с самых разных точек — ее лицо, ее профиль, ее затылок. Ее запах был чужим, отвратительным, вызывающим агрессию. Как только она оказалась у забора, я приказал нападать.

Коты сорвались с мест разом — широкой, стремительной волной. Мирта сперва не поняла, что происходит, — замерла на месте, заозиралась, потом вскрикнула, метнулась в сторону, попыталась вернуться назад.

Коты стелились, коты скользили, летели по дорожке. Первым подбежал к Мирте Зет, запрыгнул на грудь, выбросил вперед лапу, целясь по глазам. Булка, Мышур и Дру отстали от него всего на шаг. Следом за ними неслись Ария, Петька и Маша. Мирта снова вскрикнула, потянулась к лежавшей в траве суковатой палке, но было уже поздно.

Я на секунду отвернулся, переводя дух. Все было правильно. Мохнатый, шипящий ком катился по мощеной плиткой тропе, а с деревьев, столбиков оград, постаментов скульптур спрыгивали все новые кошки.

Я не винил ее за аварию, не винил за боль, за режущий, ломающий тело водопад, не винил за полную крови пепельницу.

Я не мог ей простить того, что она ушла и оставила меня там, бросила наедине с темнотой и шорохом дождя.

Когда-то я, наверное, любил ее — я не помнил этого точно — но теперь я жил только одним чувством, только оно заставляло меня думать и ощущать. Криком разогнав вцепившихся в нее кошек, я прыгнул к Мирте.

Утром на мокрой дорожке городского кладбища было очень много следов — отпечатки грязных кошачьих лап, клочки шерсти, лоскуты одежды, пучки травы. Наваленная у забора куча веток казалась слишком большой, неестественной, в ворохе опавших листьев виднелась тонкая женская рука с длинным, четким шрамом на тыльной стороне ладони.

У ступенек склепа лежал мертвый котенок. Его левый глаз был открыт. Он был рябой, нехороший.

_{Рисунки Виктора ДУНЬКО}

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 9 2004

Михаил Кондратов ДЕЛО СЕМЕЙНОЕ

Вражеская армия оккупировала диван и не собиралась сдавать позиции. Игрушечные солдатики, танки и автомобили яростно оборонялись, но исход битвы не вызывал никаких сомнений.

— Полковник, передвинь артиллерию поближе! Ты же видишь, снаряды не долетают!

— Слушаюсь, генерал.

Не обращая внимания на плотный шквал огня, Тиша приблизился к дивану и стал собирать снаряды.

Какой чудесный сегодня день! У мамы на работе оказались какие-то важные дела, и она не смогла взять сына с собой. А папа и так никогда не брал его. В итоге Тихон остался безраздельным хозяином квартиры и мог делать все, что заблагорассудится. Вообще-то папа перед уходом прочел нотацию о том, чего делать не следует, но на то он и папа…

Еще при подготовке сражения Тиша вспомнил о своем сокровище, которое до сих пор получалось использовать в полную силу только на улице — двенадцать блестящих стальных шариков от подшипника. Он их выменял во дворе на папину электробритву (папа ею все равно не пользуется…) и все еще ждал разоблачения.

Тиша любил посылать в цель эти тяжелые, разрушительные снаряды. Теннисные шарики отскакивали от больших солдатиков, лишь слегка качнув их, а уж танкам и броневикам и вовсе не причиняли никакого вреда.

Он собрал снаряды в картонную коробку от грузовика и начал выбирать позицию для обстрела.

— Генерал, как ты думаешь, за тем холмом удобное место?

— Мы их оттуда разобьем в два счета!

— Можно открыть огонь?

— Огонь!

Тихон расположился в двух метрах от дивана, сразу за иллюзорным холмом. Генерал, полковник и тяжелая артиллерия одновременно, он метнул первый снаряд по ближайшему танку.

— Ба-бах! — шарик пролетел мимо выбранной цели, зато сбил солдатика, который, отлетая, зацепил еще пару.