Клуб Рейвен

Теперь они были отрезаны от остальной части замка и не оставалось ничего другого, как продолжить путь. Пройдя по короткой галерее, они вошли в очередную комнату, и вдруг оказались под открытым небом. Замка больше не существовало — дальше начинались настоящие руины, ограниченные лишь остатками внешних стен. Пока Деметра с ужасом оглядывала огромную обугленную воронку, еще заметную на месте взрыва, Дрейк нашел место, где можно было безопасно спуститься по обломкам.

В самом эпицентре зрелище становилось еще более удручающим. Здесь не было ни вещей, ни деталей интерьера — лишь покрытые копотью камни и обгоревшие деревяшки. Что же Людвиг желал скрыть так сильно, чтобы устроить подобное?

Отодвинув несколько небольших камней и балок, Дрейк обнаружил почти нетронутый сейф. И это показалось единственной интересной находкой за сегодня.

Кодовый диск замка еще действовал.

— Какой код мог использовать Людвиг? — спросил парень после нескольких безуспешных попыток подобрать комбинацию. — Здесь всего шесть цифр.

— Сейчас подумаю, — протянула Деми, ладонью вытирая холодные капли дождя, стекающие по лицу. — Это может быть значимая для него дата. Какая–нибудь из тех, что мы видели в его дневнике.

Дрек вынул из–за пазухи мятые листы бумаги, быстро пробежался по ним взглядом, а затем попробовал вновь, и вновь. На третий раз все получилось.

— Шестнадцать, ноль семь, девяносто, — сказал он, потянув ручку на себя. Дверца отворилась с тихим скрипом. — Шестнадцатое июля 1890 года. День, когда умерла Антуанетта.

Действуя очень аккуратно, Дрейк вынул из сейфа и сложил на большой камень кожаный кошель с монетами, старинный револьвер и… папку бумаг. Когда он открыл ее, Деметра вздохнула с облегчением — текст еще можно было прочитать. Но листков оказалось всего два.

«5 сентября, 1890 года. Почти два месяца прошло с того момента, как Ортруна Далгарт — женщина, называющая себя моей матерью, вошла в магический Совет. По ее инициативе всех светлых теперь отлавливают и истребляют, как дикое зверье. Они не могут сопротивляться. Благодаря «Гласу Ворона» мы отныне превосходим их в силе. Поистине темная эпоха наступает в нашем мире.

17 ноября 1890 года. Молодой Винсент Ларивьер избран новым Магистром. Он открыл Штаб Охотников, которые теперь должны не только убивать светлых, но и собирать их кровь, которую потом можно будет использовать для зелий и заклинаний.

23 января 1891 года. Началась война. Магистр Ларивьер с армией темных магов пошел против светлых всего мира. Те магические города, которые откажутся повиноваться, будут уничтожены. Милая Антуанетта, во что же я превратил этот мир…

30 марта 1891 года. Моя мать ушла из Совета и укрылась в своем замке, намереваясь встретить там свою смерть. Она свершила месть и успокоилась. А я не нахожу себе места ни под небом мира людей, ни под небом Нью–Авалона, ставшим красным, как кровь светлых, что пролилась по моей вине. Я должен все исправить.

18 мая 1891 года. Я не могу оставаться среди людей, после того, что я натворил. Новые исследования ждут меня, но не здесь. В горах Нью–Авалона достаточно пещер, готовых приютить отчаявшегося странника. Я уйду навсегда, но перед этим постараюсь уничтожить память обо мне».

— Проклятие возникло из–за него… — прошептала Деметра. — Из–за Людвига и этого механического Ворона. А Магистр! Сколько же ему теперь лет?

— Понятия не имею, — в тон ответил Дрейк, пораженный прочитанным. — В учебниках истории об этом написано кратко и очень сдержанно.

К шуму дождя и звуку изредка падающих камней добавился еще один — чьи–то шаги. Не ожидая преследования, Дрейк забыл закрыть за собой входные двери. И теперь кто–то вошел вслед за ними.

Парень быстро сунул бумаги во внутренний карман куртки и вышел вперед, готовый прикрыть Деми собой, если придется. Она взяла его за руку, спешно припоминая, как Рубина учила пользоваться магическим амулетом.

Темный силуэт спрыгнул вниз из разрушенной комнаты и прошел вперед, выходя на свет. Это был Дориан. Деметра выдохнула с облегчением.

Когда он подошел, ей пришлось представиться, чтобы снять действие маскирующего зелья.

— Все развлекаетесь? — спросил Дориан нарочито скучающим тоном. Его одежда — черные джинсы и короткая кожаная куртка выглядели сухими, словно дождь их не коснулся. На волосах не было ни капли. — Не то чтобы я находил интересным копаться в древностях… Но сейчас даже хорошо, что вы здесь. Во всех ближайших городах объявлена охота.

— Что это значит? — поинтересовался Дрейк, крепче сжимая руку Деми, словно желая продемонстрировать это брату.

— В штабе поняли, что кто–то пытается помешать поискам Деметры, — зловеще усмехнулся Дориан. — К счастью, они не знают, кто именно. Но я больше ничем не могу помочь, иначе меня раскроют. Теперь они развернутся в полную силу. К тому же, я поговорил с Файрой. После теракта она изменила свою точку зрения. Теперь она считает, что Орден Света может быть причастен к убийствам.

Разочарованно вздохнув, Дрейк достал пачку сигарет.

— И что теперь делать? — спросил он, закуривая.

Ситуация начинала выглядеть безнадежной. Все вместе они начали подниматься обратно на галерею — выход из замка был лишь один, и находился от в холле.

— Мы можем отправиться в горы, — предложила Деметра, перешагивая через очередную балку. Братья одарили ее удивленными взглядами. — Нет, я серьезно. Если информация верна, то Орден находится там, где Людвиг провел последние годы своей жизни. Мы можем многое узнать. Светлые примут меня, ведь…

— …Ты такая же, как они, — закончил за нее Дориан, прищурив глаза. Он что–то обдумывал.

— Нет, это исключено! — возмутился Дрейк, помогая Деми подняться в разрушенную комнату. — Ты не понимаешь к чему это может привести! Ты забыла, что они устроили на площади?

— А находиться в городе, полном Охотников, не опасно? — приподняв бровь, спросил Дориан, первым входя в галерею. Дрейк скривил губы и по пути затушил сигарету об стену, понимая, что аргументов у него нет.

— Решено, — подвела итог Деми. — Мы должны попытаться. Что–то мне подсказывает, что Охотники для меня опаснее светлых.

— Тогда отправляемся прямо сейчас. Времени у нас мало, — ответил старший Далгарт, глядя на брата с насмешкой в холодных глазах.

Он щелкнул пальцами и на разрушенной лестнице начали появляться недостающие ступеньки.