Клуб самоубийц. Черная стрела (сборник)

Глостер развернулся и обжег его взглядом.

– Сэр Ричард, – сказал он, – я воюю не павлиньими перьями, а стальными стрелами. Врагов я убиваю, без исключений и без пощады. Или вы думаете, что в Английском королевстве, которое сейчас разрывается на части, ни у одного из моих людей нет на вражеской стороне брата или друга? Если бы я начал раздавать помилования, я мог бы вложить меч в ножны.

– Возможно, это так, милорд, и все же, рискуя навлечь на себя ваше нерасположение, я возьму на себя дерзость напомнить вам об обещании, которое вы дали мне, – ответил Дик.

Ричард Глостер побагровел.

– Запомните хорошенько, – стальным голосом бросил он. – Я не люблю жалость и еще больше не люблю торговцев жалостью. Сегодня вы положили начало хорошей карьере. Если вы сейчас начнете настаивать на том, чтобы я сдержал слово, я уступлю. Но, клянусь Славой Небесной, на этом мое расположение к вам закончится.

– Пусть будет хуже мне, – сказал Дик.

– Дайте ему его моряка, – сказал герцог и, развернув коня, повернулся к юному Шелтону спиной.

Дик не почувствовал ни радости, ни сожаления. Он уже достаточно много знал о молодом герцоге, чтобы возлагать большие надежды на его благосклонность, которая была слишком скороспелой, чтобы внушать доверие. Боялся он лишь одного: мстительный вождь может отменить свое решение выделить ему всадников. Но тут он был несправедлив ни к чести Глостера (какова бы она ни была), ни, что самое главное, к твердости его слова. Если однажды он посчитал, что Дика можно отправить в погоню за сэром Дэниэлом, мнения своего он бы менять не стал. И вскоре герцог доказал это, когда приказал Кэтсби поторопиться, потому что рыцарь ждет.

Пока же Дик повернулся к старому моряку. Приговор и последовавшее помилование, похоже, оставили того совершенно равнодушным.

– Арбластер, – сказал Дик, – я плохо поступил с вами, но сейчас, клянусь распятием, искупил свою вину.

Но старый шкипер только молча посмотрел на него.

– Ну же, – продолжил Дик, – жизнь есть жизнь, старый ворчун, и она больше, чем корабли или вино. Скажи, что простил меня, потому что, может, для тебя твоя жизнь ничего не значит, но я ради нее пожертвовал своим будущим благополучием. Ну же, не упрямься. Я дорого заплатил.

– Если бы у меня был мой корабль, – сказал Арбластер, – я бы вышел в море и спасся. Я и мой матрос Том. Но ты отнял его у меня, приятель. И теперь я нищий… А мой матрос Том – какой-то негодяй застрелил его. «Чтоб тебя!» – только и сказал он, и никогда уж больше ничего не скажет. «Чтоб тебя!» – были его последние слова, и бедная душа его отошла. Никогда мне уже не выйти в море с моим Томом.

Сильнейшее чувство жалости, жалости и раскаяния захлестнуло Дика. Он хотел взять шкипера за руку, но шкипер уклонился от его прикосновения.

– Нет, – промолвил он. – Не надо. Ты меня погубил и будь доволен этим.

Слова, которые хотел произнести Ричард, так и не были высказаны. Сердце его сжалось, а на глазах выступили слезы, когда он проводил взглядом несчастного старика, раздавленного горем и вином, который побрел прочь по снегу, понуро опустив голову, и его собаку, которая, поскуливая, пошла рядом с ним. И в тот миг он впервые начал понимать, какой отчаянной игрой является наша жизнь и что сделанное один раз нельзя ни исправить, ни отменить никакой властью.

Однако у него не было времени предаваться бесполезному раскаянию.

Кэтсби прискакал вместе со всадниками и, подъехав к Дику, выпрыгнул из седла.

– Сегодня утром, – сказал он, передавая Дику поводья, – я, признаться, позавидовал вашему успеху. Но он оказался недолгим. А теперь, сэр Ричард, я с добрым сердцем отдаю вам своего коня.

– Могу ли я спросить вас, – сказал Дик, – чем была вызвана его благосклонность ко мне?

– Вашим именем, – пояснил Кэтсби. – Милорд верит в приметы. Если бы меня звали Ричард, я бы уже давно был графом.

– Что ж, благодарю вас, – сказал Дик. – И поскольку вряд ли уже когда-либо я обрету все эти милости, я скажу: прощайте. Я не стану объяснять, что мне было неприятно думать о славе и богатстве, но и притворяться, что я страшно жалею о том, что это не сбудется, тоже не стану. Власть, богатство – все это славные штуки, спору нет, но я шепну вам на ухо: этот ваш герцог – страшный человек.

Кэтсби рассмеялся.

– Нет, – сказал он. – Тот, кто едет за Горбуном Диком, может далеко уехать. Ну да хранит Бог нас всех от зла! Торопитесь!

Дик сел на коня, выехал перед своими людьми и, отдав указания, отправился в путь.

Он скакал через город по тому пути, который, как ему казалось, мог избрать сэр Дэниэл, и зорко посматривал по сторонам в поисках возможных доказательств того, что не ошибся.

Улицы были переполнены убитыми и ранеными, чья судьба в такой мороз была достойна еще большей жалости. Шайки победителей бродили из дома в дом, грабили и убивали, а выходя на улицу, орали песни.

Где бы Шелтон ни проезжал, со всех сторон до него доносились звуки насилия и произвола: то он слышал удары молота в забаррикадированную дверь, то горестные вопли женщин.

Сердце Дика только что пробудилось. Он впервые увидел жестокие последствия своих собственных поступков, и мысль о том общем горе, которое сейчас переполняло Шорби, наполнила его отчаянием.

Наконец он выехал на окраину города и, как и ожидал, увидел перед собой хорошо утоптанный широкий след на снегу, который заметил с церковной колокольни. Отсюда он поехал быстрее. Тем не менее он не переставал вглядываться в трупы людей и лошадей, лежавших в снегу вдоль тропы. На многих убитых были цвета сэра Дэниэла, и он даже узнавал некоторых из тех, кто лежал лицом вверх.

Примерно на полпути между городом и лесом те, кого он преследовал, были явно обстреляны лучниками, потому что здесь трупы лежали близко друг другу и в теле каждого торчала стрела. Неожиданно среди нагромождения тел он заметил одного очень молодого паренька, лицо которого ему показалось отдаленно знакомым.

Он скомандовал остановиться, слез с коня и приподнял голову молодого человека. Капюшон его соскользнул, и из-под него хлынула волна длинных каштановых волос. В тот же миг его глаза открылись.

– А! Укротитель львов! – произнес слабый голос. – Она там… Едет… Скачи за ней… Скачи быстрее!

И юная леди снова потеряла сознание.

У одного из людей Дика с собой была фляга с каким-то очень крепким вином. С его помощью Дику удалось вернуть девушку из забытья. После этого он посадил подругу Джоанны к себе на седло, и они поскакали дальше.

– Зачем вы подобрали меня? – произнесла девушка. – Только скорость потеряли.

– Нет, госпожа Райзингэм, – ответил Дик. – В Шорби сейчас слишком много крови, пьяных солдат и насилия. Здесь вы в безопасности. Довольствуйтесь этим.