Клуб шальных бабок
Шрифт:
Ольга Ястребова вошла в четвертую комнату.
Эта комната у них в фирме имела довольно специфическую репутацию. В принципе здесь стояли ксероксы, принтеры и прочая электронная множительная техника. Когда кому-то из сотрудников нужно было отпечатать документ или таблицу, он по локальной сети обращался к одному из печатающих устройств, а потом шел в четвертую комнату, чтобы забрать распечатку.
Сюда же отправлялись те, кому нужно было сделать копию с какой-нибудь нужной бумаги. Или несколько копий, то есть размножить документ. Поэтому четвертую комнату между собой сотрудники называли
Шутки шутками, но четвертая комната действительно была практически единственным местом в офисе, где влюбленная парочка могла ненадолго уединиться и всласть целоваться, пока трудолюбивый лазерный принтер печатал двести экземпляров какого-нибудь никому не нужного доклада.
Ольга Ястребова не раз заставала в этой комнате кое-кого из своих сослуживцев за весьма предосудительными занятиями, после чего занималась своим любимым делом – рассказывала об увиденном под страшным секретом всему персоналу фирмы. С особенным же удовольствием – заинтересованным лицам, а именно – мужьям и женам тех, кого она застукала.
Сегодня, правда, она пришла сюда по самому прозаическому поводу – ей нужно было отпечатать квартальный отчет отдела. Она уже и так сильно запаздывала с его сдачей.
Ольга положила в лоток принтера стопку бумаги, нажала на кнопку и подошла к зеркалу, чтобы поправить прическу. Принтер сыто заурчал, заглатывая лист за листом чистую бумагу и выплевывая аккуратные листы отчета.
Вдруг дверь комнаты отворилась.
Ольга повернулась на этот негромкий звук.
– А, это вы? – проговорила она, увидев, кто пришел, при этом в глазах у нее мелькнула злая радость. – Сейчас, подождите несколько минут, и принтер освободится. Или вам нужен ксерокс?
Ольга потому была так любезна, что хотела выяснить приватно кое-что у этого человека. Тут как раз такой случай, никто не помешает, и деться некуда.
Ей ничего не ответили, и в следующую секунду глаза Ольги удивленно округлились:
– Что это вы? Что…
Она не договорила. Удивление в ее глазах сменилось растерянностью, недоверием и, наконец, откровенным ужасом.
А затем ее глаза утратили всякое выражение, кроме бесконечного изумления открывшейся перед ней истиной.
В отличие от Ольги Ястребовой Татьяна Кнопкина четвертую комнату не любила. Причем практически по той же самой причине.
Когда она входила в множительную комнату, чтобы навести там порядок, и заставала сцену, не предназначенную для чужих глаз, воспитанная Татьяна чрезвычайно расстраивалась. Она испытывала ужасную неловкость, которая переходила в нервный стресс и заканчивалась затяжной бессонницей.
Поэтому, прежде чем войти туда, она непременно стучала в дверь, да еще несколько раз громко кашляла.
Так и на этот раз, прежде чем открыть дверь, Татьяна откашлялась, постучала и только после этого толкнула дверную ручку.
На первый взгляд в четвертой комнате никого не было.
Только лазерный принтер горел желтым глазом, и на столе перед ним громоздилась неровная стопка отпечатанных листов.
– Никогда не уберут за собой и принтер не выключат! – проворчала Татьяна, чья врожденная аккуратность вступала в конфликт с любым беспорядком.
Принтер немного подумал и выплюнул
еще один лист, на этот раз последний.Татьяна подошла к столу с принтером, протянула руку, чтобы нажать кнопку…
И тут она увидела торчащие из-под стола ноги в черных брюках.
В первое мгновение у нее потемнело в глазах. Татьяна просто очень испугалась и бросилась к двери. Она хотела поскорее улепетнуть из злополучной четвертой комнаты, но на пороге затормозила, остановленная врожденной порядочностью.
А вдруг, подумала она, человеку стало плохо, а я, вместо того чтобы оказать ему (точнее, ей – брюки-то женские!) первую помощь, позорно убегаю…
Татьяна вернулась, опустилась на колени и заглянула под стол.
– Что с вами? – проговорила она при этом охрипшим от волнения голосом.
Женщина под столом не ответила.
Татьяна пригляделась к ней и поняла, что ответить она и не могла по самой уважительной из всех причин, как говорил начальник отдела кадров Татьяниного НИИ, «по причине личной смерти».
На горло женщины была накинута петля, сделанная из электрического кабеля в белой пластиковой оплетке.
Женщина была жестоко задушена. Ее глаза страшно выпучены, рот открыт, лицо приобрело отвратительный багрово-синий цвет.
Увидев это ужасное лицо, Татьяна собралась дико заорать.
Но это не получилось из-за неудобного положения: попробуйте заорать, забравшись под стол и скорчившись там в три погибели. Вместо крика у вас получится в лучшем случае сдавленный хрип.
Точно так же случилось и с Татьяной. Хрипло вскрикнув, она попыталась выбраться из-под стола, но вместо этого только больно ударилась затылком об столешницу.
Боль от удара немного отрезвила ее.
Татьяна пригляделась к убитой.
В первый момент она ее не узнала из-за страшного, распухшего и посиневшего лица. Только теперь, внимательно приглядевшись к одежде и прическе, она поняла, что на полу перед ней лежит мертвая Ольга Ястребова.
Тут, к своему стыду, Татьяна почувствовала постыдную, мелкую, недостойную радость.
Ведь Ольга так часто издевалась над ней, так часто говорила ей маленькие и большие гадости, пользуясь тем, что Татьяна не могла и не умела ответить ей тем же.
Татьяна прекрасно понимала свое незавидное положение уборщицы, никогда не лезла к сотрудникам с пустыми разговорами, не ворчала, что приходится много убирать – работа есть работа. Сотрудники относились к ней неплохо, к празднику никогда не забывали дарить мелкие подарки, характер у нее был ровный, она умудрялась ладить даже с главбухом Ниной Семеновной. Впрочем, та, как уже говорилось, пока дело не касалось ее обожаемого сыночка Антосика, была дамой, приятной во всех отношениях.
Только Ольга Ястребова норовила при встрече сказать какую-нибудь гадость, указать на плохое качество уборки, что было несомненным враньем, поскольку Татьяна вылизывала офис, как собственную квартиру. Надзор за уборщицей вовсе не входил в обязанности Ястребовой, однако ей всегда и до всего было дело.
И вот теперь Татьяна глядела на синее лицо и понимала, что Ольга умерла в страшных мучениях, но в душе ее не было сострадания.
Она все пятилась и пятилась к двери, не в силах отвести глаз от распухшего лица убитой Ольги. И вдруг дверь отворилась и стукнула ее по спине. В коридоре стояли Леночка из отдела продаж и этот парень, что заикается… кажется Шурик.