Клуб шальных бабок

– Ничего-ничего, – ответила Надежда, – посидишь на шкафу и подумаешь о своем поведении. А уж если очень приспичит, то сам слезешь. Сумел нахулиганить – сумей отвечать за свои поступки!

Проведя таким образом воспитательную работу, Надежда захлопнула дверь и удалилась, громко топая. Но через минуту прокралась обратно и приложила ухо к двери. Как она и ожидала, мяуканье прекратилось. Кот успокоился и, надо думать, готовился к отходу ко сну, хоть на шкафу было неудобно и жестко. Ничего, перебьется!

Отель «Кроншлот» располагался в очаровательном старинном особняке неподалеку от Никольского собора и Театральной площади, в том районе, где Фонтанка, Екатерининский и Крюков каналы с перекинутыми через них живописными мостиками делают наш город особенно похожим на тихий уголок Венеции.

В этом отеле селились обеспеченные люди из разных стран нашей огромной планеты и разных городов России, приехавшие в Санкт-Петербург по важным делам, которые они не хотят афишировать, вследствие чего не желают проживать в крупных многолюдных гостиницах вроде «Невского Паласа» или «Астории».

Или те, кто просто любит тишину и готов платить за нее довольно большие деньги.

Надежда Николаевна подошла к резной двери, нажала на бронзовую ручку в форме грифона. Как ни странно, дверь легко открылась, и она оказалась в просторном холле, освещенном приглушенным светом нескольких бронзовых канделябров. В глубине холла виднелся мраморный камин, в котором тлела пара поленьев. Чуть в стороне от камина, возле низкого кожаного дивана, стояла бронзовая скульптура какого-то античного божества.

За стойкой красного дерева стоял портье, весьма респектабельный мужчина средних лет в черном пиджаке. Он встретил Надежду проницательным взглядом настоящего профессионала и проговорил, не повышая голоса:

– Извините, но мне кажется, вы ошиблись адресом.

– Почему это я ошиблась? – Надежда придала своему голосу обиженную и утомленную интонацию и подошла к стойке. – Я пятый год на доставке работаю и ни разу адрес не перепутала! Это ведь отель «Кроншлот», Скобяной переулок, дом шесть?

– Допустим, – признался портье. – А вы по какому вопросу?

– По вопросу доставки срочной корреспонденции! – отчеканила Надежда, доставая из сумки заготовленный конверт. – Для женщины из восьмого номера.

Она облокотилась на стойку и выжидающе уставилась на портье.

За свой внешний вид Надежда могла быть спокойна. Вместо норковой шубки на ней была длинная стеганая куртка с капюшоном немаркого серого цвета. Куртка была относительно новая и очень теплая, Надежда ездила в ней зимой за город. Под курткой просматривался рябенький скромненький свитерок, а довершали прикид удобные ботинки на толстой подошве. Вместительную сумку с длинным ремнем Надежда носила не как все, на плече, а наискосок, как офицерский планшет.

Видя перед собой Надежду, портье никак не мог усомниться в том, что она курьер.

Он чуть нахмурился, раскрыл книгу регистрации и пробежал глазами по последней странице.

Надежда вытянула шею и впилась в страницу взглядом. Она успела прочитать против цифры восемь: Миленко Анна Юрьевна…

В ту же секунду портье захлопнул книгу и поднял на нее глаза:

– Ее нет. Оставьте мне ваше письмо.

– Это не мое письмо, – проворчала Надежда, пряча конверт за спину, – это срочная корреспонденция, которую я должна передать в собственные руки получателя.

– Ничем не могу помочь. – Портье пожал плечами. – Я же вам сказал: ее нет. Или оставьте письмо, или попрошу вас покинуть отель.

На этот раз сквозь его профессиональное спокойствие прорвалось едва заметное раздражение.

– Ой, ну надо же! – Надежда Николаевна пригорюнилась. – Так далеко добиралась и не застала ее!

– Ничем не могу помочь! – повторил портье и недвусмысленно взглянул на дверь.

– Ой, что-то у меня сердце прихватило! – пожаловалась Надежда и тяжело задышала. – Ой, можно мне водички!..

Портье хотел ей что-то ответить, возможно, даже собирался вульгарно выставить ее за дверь, но в это время эта самая дверь распахнулась, и в холл вошла крупная пожилая дама в длинном распахнутом пальто и бесформенной шляпе, напоминающей то ли воронье гнездо после урагана, то ли корзину для грибов, по которой проехал грузовик.

Портье засиял навстречу вошедшей и воскликнул с необычайной приветливостью:

– Фрау фон Бок! Гутен абенд… Гуд ивнинг… Мы рады снова видеть вас в нашем отеле! Ваш любимый номер свободен, Федор сейчас отнесет туда ваш багаж!

В то же самое время он с совершенно другой интонацией едва слышно проговорил, обращаясь к Надежде:

– Посидите на диване, выпейте воды, только тихо и незаметно! Я сейчас не могу заниматься вашими проблемами!..

Надежда кивнула, отскочила от стойки и приземлилась на кожаный диван, откуда хорошо просматривался весь холл. Она переглянулась с бронзовым божеством и сказала ему на ухо:

– Ну да, при этой фрау ему не с руки выпроваживать меня из отеля и тем более вызывать «неотложку»! Так что я пока могу здесь тихонько посидеть и понаблюдать…

Античный бог не возражал.

Для полноты картины Надежда налила себе водички из большой перевернутой бутыли и принялась ее попивать с утомленным и страдальческим видом, в то же время следя за происходящим.

Собственно, ничего особенного в холле не происходило.

Из служебной двери появился плечистый немногословный Федор, принес с улицы чемоданы фрау фон Бок и удалился с ними по коридору первого этажа. Портье записал фрау в книгу, непрерывно рассыпаясь в любезностях. Фрау удалилась вслед за Федором, и в холле снова наступила тишина.

Тут портье вспомнил о Надежде, повернулся к ней и довольно сухо проговорил:

– Вам стало лучше?

– Не совсем… – ответила Надежда слабым страдальческим голосом и снова переглянулась с бронзовым божеством. – Я посижу еще несколько минут, если вы не возражаете.

– Ну, только если несколько, – процедил портье.

Видимо, он решил, что Надежда ведет себя тихо, и лучше еще немного потерпеть ее присутствие, чем выпроваживать из отеля.

В это время дверь снова открылась.