Клубок со змеями

Нахмурив брови и поджав губы, я сидел в нашей палатке, устремив невидящий взор в пол. Я готов был полностью погрузиться в себя, когда почувствовал прикосновение руки к своему левому плечу.

— О чем ты думаешь? — Бастет вплотную подсела ко мне.

— Хм?

— Ты выглядишь мрачным. Что с тобой?

— Все нормально, — мне удалось выдавить из себя улыбку.

Бастет сузила глаза:

— Да нет, не нормально. У тебя на лбу это написано. Волнуешься?

— Есть такое. Но не думаю, что это основная причина.

Она чуть крепче сжала мое плечо:

— Тогда, может, расскажешь или мне пытать тебя каленой бронзой?

Я издал смешок:

— В общем, это странное ощущение. Чем ближе мы подходим к Вавилону, тем глубже я погружаюсь в мрачные думы. Мне кажется, это связано с прошлым, каким бы омерзительным ни была его последняя часть.

— Ты считаешь свое недавнее прошлое омерзительным?

— То, что связано с Вавилоном, — поправил я.

— А-а, и?

— Но не вся моя жизнь в этом городе состояла из одних разочарований. Были и приятные, счастливые моменты... друзья... — я отвернулся. Возникла неловкая пауза, после которой я закончил мысль. — Видимо, воспоминания о прошлом тяготеют надо мной.

— Ты жалеешь о нем? — ее голос прозвучал мягко, но в нем угадывалось желание получить от меня честный ответ. Он прозвучал не сразу.

— Нет, — наконец смог произнести я, — не жалею. Ведь если бы не произошло то, что произошло, я бы не оказался здесь.

— Вот и хорошо, — она чмокнула меня в щеку, а затем поднялась, — так, что выкинь все из головы и сосредоточься. Скоро мы будем на месте, — Бастет откинула полог и вышла наружу.

Вскоре до меня донесся ее гневный возглас — кто-то из разбойников забыл привязать верблюда к колышку.

«Она права. Не время раскисать. Тем более по такой глупой причине».

Но от чувства того, что мой жизненный путь делает некий символический круг, готовый вот-вот замкнуться, избавиться оказалось не так просто.

Тряхнув головой, усилием воли я сбросил с себя оцепенение и поднялся, расправляя плечи. Доспех Азамата слегка сковывал движения, хотя я начинал постепенно привыкать к нему. Левая рука, пережившая атаку мощных челюстей гиены, перестала причинять какое-либо беспокойство, что весьма радовало. Единственное — я по-прежнему не мог полноценно ею владеть, как раньше. Видимо, Бастет оказалась права — ничего тяжелее кубка с вином поднять я не смогу. Но сейчас это не имело значения. Ведь я мог крепко держать меч правой рукой. Нубийка сдержала обещание и научила парочке приемов. Этого все еще недостаточно, чтобы называться воином, но лучше, чем ничего.

Одернув полог, я вышел следом и тут же столкнулся лицом к лицу с Себекхотепом.

— Доброго вам дня, господин, — сдержанно поприветствовал он.

Я, молча, кивнул. Разговор с египтянином никак не вписывался в мои планы, но, похоже, сам он так не считал.

— Позвольте обратиться.

— Сейчас не подходящий момент для разговора, — попытался уйти от навязчивой беседы я, но мне это не удалось.

— Поверьте, я бы не стал обращаться к вам по пустякам.

Я вздохнул:

— Тогда выкладывай и побыстрее.

Накрашенные глаза Себехотепа превратились в мелкие щели. В этот момент он, как никогда раньше, напоминал потревоженную кобру, которая готовится к прыжку. Во всем его виде сквозила слабо прикрытая неприязнь к моей персоне. Не стану кривить душой — я питал к нему такие же нежные чувства.

— У вас есть план дальнейших действий, господин? Что мы предпримем, когда окажемся под стенами города?

Я пожал плечами:

— Встанем возле городских стен, вышлем лазутчиков.

— А потом?

Я окатил его ледяным взглядом:

— А потом будет видно. Быть может, мы уже опоздали, и город разграблен. Тогда останется надеяться, что хетты не вынесли все подчистую. Если же нам повезет, и мы прибудем вовремя, то направим Хатти своих посланников с предложением помощи.

— Вы уже знаете, кто это будет?

Тут я не сдержался:

— Ну, уж всяко не ты.

Однако Себекхотеп даже бровью не повел:

— Я веду к тому, господин Саргон, что следует подойти к выбору гонцов крайне осмотрительно, дабы их приняли, и при этом мы не нарвались на неприятности.

Я скрестил руки на груди. Порывы ветра трепали мои непослушные волосы:

— С удовольствием выслушаю твои предложения.

— О, я уверен, вы сможете решить данный вопрос и без моей помощи, — египтянин отвесил едва заметный поклон, — но я бы посоветовал вам не отправлять к хеттам нашу госпожу, — он взял мимолетную паузу, а затем добавил, — даже если она сама изъявит желание поехать.

Я вскинул правую бровь. Рассуждения Себекхотепа показались мне, как минимум, любопытными. Бросив быстрый взгляд в сторону Бастет и, убедившись в том, что она занята проверкой снаряжения, я поманил пальцем Себекхотепа в палатку.

Опустившись на циновку, я молвил:

— Говори.

Египтянин сел напротив, поджав под себя ноги:

— Не отправляйте госпожу Бастет с делегацией к хеттам.

— Почему?

— В первую очередь потому, что она наша Глава... как и вы, поэтому не стоит рисковать лишний раз.

Себекхотеп замолчал, явно намеренно, поэтому мне пришлось спросить самому:

— А еще?

— Она женщина. А женщины в хеттском обществе занимают крайне низкий статус, — египтянин развел руками, — женщина на руководящей должности, и уж, тем более, во главе вооруженного отряда и вовсе станет для них дикостью. Ну, — Себекхотеп снова выдержал паузу, — еще у госпожи Бастет не совсем подобающий... цвет кожи. В Хеттском царстве нубийки весьма редкие гостьи, а ежели и попадают за границы этой горной страны, то лишь в качестве рабынь, да невольниц. Хотя, вы вряд ли знаете об этом, правда?

От меня не скрылась та нотка презрения, что прозвучала в его последних словах. Я с трудом сдержался, дабы не прирезать египтянина на месте.

— Это все, что ты хотел обсудить, или есть еще что-то?

— Пожалуй, все, господин Саргон.

— В таком случае, убирайся отсюда.

Себекхотеп поднялся и поклонился.

— Надеюсь, мои советы помогут принять вам правильное решение, — прошелестел он и вышел из палатки.

Как только он скрылся из виду, я вскочил на ноги. В глазах потемнело то ли от ярости, то ли от резкого движения. Сердце клокотало в груди, а рука до боли сжимала рукоятку меча. Прямо сейчас мне хотелось выбежать следом за ним, развернуть и нарубить на куски, выплеснув весь переполняющий гнев.

«Грязный крашеный подонок! Шакал! Мразь! Как ты смеешь заявляться сюда и говорить со мной в таком тоне?! Даже если в твоих словах есть хоть капля здравого смысла?!».

Я почувствовал, что меня буквально трясет от ярости. Лишь невероятным усилием воли мне удалось совладать со своими чувствами. Как раз к тому моменту, когда Бастет вернулась в палатку. Так, что мой разговор с Себекхотепом остался тайной.

— Мы выдвигаемся, — спешно произнесла она, — похоже, грядет буря.