Клубок Сварога. Олег Черниговский

–  Родня-то её все едино в латинской вере останется, - буркнул Олег.
– Опять же венгерская невеста ни обычаев наших, ни языка не знает. А я по-венгерски не умею. Хорошая мы будем пара!

–  Гита, жена Владимира, англосаксонских кровей. Двух лет не прошло, а она уже по-русски свободно балакает, - возразил Святослав.
– И дочь Гезы языку нашему обучится, не велика беда.

–  Вот, Гиту я взял бы в жены, отец, - вдруг признался Олег, - а дочь Гезы мне не нужна. Ещё не ведомо, какова она с виду.

–  Ты что же, хочешь все мои замыслы порушить?!
– Святослав даже пристукнул по столу ладонью.
– Будет, как я сказал! Пойдёшь под венец с дочерью Гезы и весь сказ.

–  Мне наша невеста нужна, - упрямо набычился Олег.
– У князя полоцкого дочь на выданье. Говорят, пригожая. Почему бы не сосватать её за меня?

–  Ещё чего!
– Святослав так хватил по столу кулаком, что шахматные фигурки разлетелись в разные стороны.
– Всеслав Брячеславич нам Ярославичам злейший враг. Иль забыл ты, как мы стояли против него на Немиге! А сколь раз Всеслав на Новгород покушался? Сколь раз к Смоленску подступал, забыл?

–  Вот и примирились бы этим браком Брячеславичи с Ярославичами. От этого всей Руси было бы благо.

–  Ишь, миротворец выискался, твою мать!
– выругался Святослав.
– Кабы все так просто было! Всеслав хитёр, он и дочерью пожертвовать может, лишь бы отнять первенство на Руси у рода Ярослава Мудрого.

–  А ты, как видно, готов мной пожертвовать ради выгоды своей. До моих чувств и желаний тебе и дела нету.

–  Полно! О чем ты?
– Святослав поднялся из-за стола и похлопал сына по плечу.
– Ты мой помощник в делах. Можно сказать, моя правая рука. Будь здесь Роман, так мне ещё было бы спокойнее. Роман стал бы моей левой рукой. К его храбрости твоя рассудительность как нельзя более к месту.

–  А разве на Глеба ты не можешь опереться?
– Олег поднял глаза на отца.
– Ты же ему Переяславль доверил, до этого он в Новгороде княжил: почётные столы все время занимал.

–  Глеб умён и начитан, - медленно заговорил Святослав, как бы взвешивая слова.
– События времён текучих, что у нас на Руси, что в других землях для Глеба есть повторение одного и того же. Люди испокон веку воюют друг с другом. Любая долгая война изматывает государство, тем более противостояние нашествиям кочевников. Поскольку Русь стоит на границе половецких степей, то и усилия всех русских князей, по мнению Глеба, должны быть направлены на борьбу с половцами. И все ближние христианские государства для Глеба есть союзники Руси в борьбе со степью. Поэтому он противник того, чтобы русские полки ходили войной в Европу или на Кавказ.

–  Пусть Глеб не такой удалой воитель, как Роман, зато с женой ему повезло, - мрачно проворчал Олег.

–  Опять ты за своё!
– раздражённо воскликнул Святослав.
– Не понравится дочь Гезы, ну и плюнь на неё. Пускай она тебе детей рожает, а красой телесной тебя наложницы радовать будут. Вон, у прадеда твоего, Владимира Святого, наложниц было, как у царя Соломона [51] , больше семи сотен!

–  Наложница может радовать глаз, но не сердце, - стоял на своём Олег.
– Сердце будет в радости токмо, ежели рядом с тобой любимая женщина. В Писании, отец, сказано: «Любовь есть тот светоч, который отличает человеков от диких зверей». Негоже князьям случаться, как свиньям!

[51]

Соломон– царь Израильско-Иудейского царства в 965-928 гг. до н. э. Славился мудростью и сластолюбием.

Святослав устало махнул рукой на сына, сердито пробурчав:

–  Ладно, ступай спать! Поздно уже. После договорим.

Глава шестая. ЛАНКА.

Едва прихватило дороги первыми ноябрьскими заморозками, ростово-суздальская дружина двинулась из Киева домой - в Залесскую Русь.

Святослав распрощался с Олегом неласково: тот не пожелал встретиться с венгерскими послами, которые вот-вот должны были приехать в Киев. Хотя Олег был готов уступить воле отца и взять в жены дочь Гезы, при этом он не скрывал того, как ему неприятен этот брак.

Рассерженный Святослав выплеснул своё раздражение на Оду, подвернувшуюся под руку.

–  Ты во всем виновата, сорока безмозглая!
– кричал он.
– Из твоих пустомерзких баллад и песенок Олег набрался мыслей про взаимную любовь, про охи-вздохи, про рыцарей, творящих подвиги ради своих возлюбленных. Кабы знал я, что эдак все повернётся, разбил бы твою лютню о стену, а тебя упёк бы подальше с глаз долой. Ты и Вышеславе забивала голову тем же, потому и не хотела она идти под венец с Болеславом. Ещё бы! Болеслав скорее похож на медведя, а не на красавца-рыцаря.

–  Чего ты раскричался?
– защищалась Ода.
– Олег ведь согласен породниться с Гезой. Он сам сказал тебе об этом.

–  «Сказал, сказал…» - передразнил жену Святослав.
– Ты видела, с каким лицом он это сказал! Как будто ему на прокажённой жениться велят. Ежели Олег и на свадьбу с таким лицом пожалует, тогда все пойдёт прахом. Венгры просто оскорбятся и будут правы, а я лишусь ценного союзника в войне с ромеями.

–  А ты разве собираешься не с болгарами воевать?
– Ода удивилась.

Святослав понял, что некстати проговорился, и торопливо поправился:

–  Ну, конечно, с болгарами, оговорился я просто.

Однако эта оговорка насторожила Оду. Прожив столько лет со Святославом, она знала, сколь скрытен её супруг и сколь коварен бывает он в своих замыслах. Честолюбия у Святослава было на семерых, поэтому Ода нисколько не удивилась бы, узнав, что её муж замыслил сбросить с трона самого византийского императора.

«Темнишь, муженёк!
– размышляла Ода.
– Пыль в глаза пускаешь мне и Всеволоду. Не иначе, замыслил твёрдой ногой встать на Балканах! Вознамерился превзойти славой прадеда и прапрадеда своего!»

Ода принялась украдкой наблюдать за Святославом, стала прислушиваться к его речам и даже к тому, что он иногда бормочет во сне, дабы укрепиться в своих догадках. Ей, великой княгине, было небезразлично её будущее. Связанная со Святославом узами законного брака, Ода в случае удачи вместе с мужем вознесётся к высотам величия, но при неудаче ей придётся разделить со Святославом позор унижения.

В канун Дмитриевской недели [52] в Киев возвратились доверенные Святослава, ездившие в Венгрию договариваться с королём Гезой о военном союзе против Византии. Люди Святослава вернулись не одни, а с венгерским посольством, из чего явствовало, что Геза приветствует такой союз. Венгры также поведали Святославу, что их король будет рад выдать свою дочь Гизеллу за сына киевского князя.

[52]

Дмитриевская неделя– начинается с Дмитриева дня, 8 ноября.

Переговоры с венграми Святослав вёл тайком от Всеволода, чтобы тот, недавно породнившийся с византийским императором, не встревожился за своего порфироносного родственника. Собственно, женитьбой Всеволодовой дочери и младшего брата Михаила Дуки Святослав хотел усыпить недоверчивость ромеев. Поставив их перед фактом, русские полки и венгерское войско перейдут Дунай и вступят на землю Империи. Неожиданность - мать победы, любил говорить Святослав.

Однако случилось непредвиденное.

В эти же дни из Германии прибыли послы от Шаламона, прежнего короля венгров, который правил в стране, пока его не изгнали сторонники Гезы и войско польского князя. Шаламон, женатый на сестре германского короля, нашёл пристанище у своего шурина. Вместе с Шаламоном ушли в изгнание преданные ему воины и слуги, а также его мать Анастасия-Агмунда, родная сестра Святослава. Её выдал замуж за венгерского царевича Андраша Ярослав Мудрый, желавший опутать родственными связями всех соседних государей. Как выяснилось, именно Анастасия через своих послов сейчас просила Святослава помочь её сыну лишить Гезу венгерского трона. Более того, Анастасия предлагала брату соединить брачными узами дочь Шаламона и одного из сыновей Святослава, желательно Романа или Олега.