Клубок Сварога. Олег Черниговский

Олег не стал противиться. Он уже сидел в седле, когда подбежал Дыглош, прося, чтобы Олег переговорил с Полеславом, поскольку войском верховодит он, а не Изяслав.

–  Не о чем мне толковать с князем твоим, - огрызнулся Олег, поворачивая коня на дорогу к городу.
– Коль Болеслав заодно с Изяславом, значит, он враг мне.

–  Прошу тебя, князь, не поддавайся гневу, - молвил Дыглош, пытаясь удержать Олега.
– Во имя сестры твоей, которая замужем за Болеславом, не опускайся до вражды с ним. Болеслав не обнажит меч, ежели ты не обнажишь.

Олег дал шпоры коню и галопом поскакал по дороге.

На спешно собранном военном совете Олег обязал владимирских бояр и старейшин от ремесленных братчин выставить девять сотен пеших воинов при полном вооружении и двести конников. Регнвальду было велено вооружить всю княжескую челядь и даже банщика Пахома, у которого не хватало четырёх пальцев на левой руке.

Делая смотр своей дружине, Олег твёрдым голосом говорил воинам, что нужно продержаться до прихода киевской рати. Мол, гонцы ко Всеволоду Ярославичу уже посланы и скоро будут в Киеве.

Затем Олег и Регнвальд совершили обход стен и башен.

За городские укрепления можно было не опасаться. Валы возвышались на пять сажен [63] , рвы перед валами достигали глубины четырёх сажен. С юга и запада ров был заполнен водой из реки Луг, а с северо-запада непролазная топь подступала почти к самому валу, так что было не подойти ни пешему, ни конному. Стены, сложенные из дубовых брёвен, являли собой мощь и неприступность, достигая семисаженной высоты. Башни и вовсе были до десяти сажен.

[63]

Сажень– мера длины на Руси, 152 см.

Все князья, правившие во Владимире до Олега, приложили руку к тому, чтобы этот приграничный город Руси всегда был готов к встрече непрошеных гостей.

К полудню был собран пеший полк, привели своих конных гридней бояре.

Олег остался доволен. С девятью сотнями пеших ратников вполне можно держать оборону на стенах против любого вражеского войска, а наличие четырёх сотен конников даст Олегу возможность совершать стремительные вылазки.

Войско Болеслава разбило шатры в двух верстах от Владимира, перекрыв дорогу на Киев, но идти на штурм не торопилось.

Глашатаи изо дня в день подходили к воротам, вызывая Олега на переговоры с польским князем. Одновременно Болеслав, желая произвести впечатление на владимирцев, взиравших со стен и башен, постоянно проводил различные манёвры на равнине к северу от города. То польская и немецкая конница шла в стремительную атаку на воображаемого врага, то польская и немецкая пехота совершала различные перестроения, повинуясь сигналам труб. Наконец поляки выкатили в поле осадные машины, которые швыряли камни и огромные стрелы на большое расстояние.

Так продолжалось девять дней.

На десятый день случилось непредвиденное. Поляки, воспользовавшись беспечностью владимирцев, установили катапульты в непосредственной близости от угловой северо-восточной башни, такой высокой, что с неё просматривалась вся ближняя округа и ещё равнина за рекой.

Стража на башне подняла тревогу в тот момент, когда первые горящие стрелы упали на тесовую кровлю башни. Поляки выпустили больше тридцати больших стрел, обмотанных просмолённой паклей и зажжённых. Когда владимирцы поняли грозящую опасность, башня уже вовсю пылала, превратившись в огромный костёр. Сильный ветер быстро раздул пламя.

Лучники, посланные на стену Регнвальдом, вынудили поляков убраться подальше от городского вала.

Олег хотел было вывести за ворота конную дружину, чтобы уничтожить польский отряд и захватить катапульты, но Регнвальд удержал его, указав на затаившуюся в дубраве конницу.

–  Болеслав только и ждёт этого, - сказал воевода.
– Наверняка и немецкие рыцари, и дружина Изяслава тоже прячутся где-то поблизости. Хитёр, ничего не скажешь.

Догоревшая башня обрушилась с оглушительным треском. В стене образовалась большая брешь, заваленная обугленными брёвнами, источавшими горьковатый смрад недавнего пожара.

Все, что смогли сделать защитники, это не дать огню распространиться дальше по стене до другой башни и не позволить пламени перекинуться на городские строения.

Пожарище долго заливали водой, пока оно не перестало дымиться.

Олег собрал городских плотников и древоделов, которым надлежало как можно скорее заделать пролом, пока поляки не двинулись на штурм.

Однако работы не начались. К Олегу пришли выборные от владимирских бояр. Он встретил их на теремном дворе, где происходила разгрузка с телег крицой [64] железной руды, из которой в княжеской кузне изготовляли наконечники для стрел и копий.

[64]

Крица– ковкое (сварочное) железо, получаемое при различных способах обработки руды и чугуна в горне на древесном или каменном угле.

–  С чем пожаловали, бояре?
– спросил Олег, глядя на знакомые бородатые лица.

Бояре слегка поклонились. Затем один из них, по имени Самуил, сказал:

–  От Болеслава гонец был. Болеслав готов предоставить тебе, княже, свободный выход из города. По-моему, это для тебя лучший выход. Город от поляков нам не спасти, они все равно прорвутся через пролом в стене.

Самуил печально вздохнул, всем своим видом показывая, как нелегко ему говорить своему князю такое.

–  В город поляки, может, и войдут, но в детинец - никогда, - жёстко бросил Олег.

–  Князь, ты станешь оборонять детинец, а поляки тем временем, озлобившись, сожгут дома, жён и детей наших полонят, - сказал другой боярин, Земомысл.
– Ведь в детинце не уместится все население Владимира.

Третий из выборных - Свиязд - поддержал своих спутников:

–  Не надо заливать Владимир кровью, княже. Помощь от Всеволода Ярославича не пришла, а одному тебе с Болеславом не совладать. Ты шурин ему, потому он выпустит тебя вместе с челядью и дружиной. Ступай себе с Богом, князь.

–  Уходи, князь. Не испытывай терпение Болеслава, - опять заговорил Самуил, - а уж мы сами о себе промыслим. Я женат на польке, у Земомысла дочь замужем за польским воеводой. Нешто мы с поляками не столкуемся!

–  Я вижу, вы уже столковались за моей спиной, - с кривой усмешкой промолвил Олег.

Бояре опустили глаза. Видя, что владимирцы через мир с Болеславом желают избавиться от тягот войны, Олег не стал упорствовать и живо собрался в путь. Болеслав не чинил ему препятствий и даже предложил еды на дорогу, но Олег не взял.