Клякса бифуркации
Шрифт:
***
– Серафим! А мы правда к Надежде Константиновне едем?
– Правда, правда…
Лиза, в который раз ойкнула и прикрыла ладошкой рот:
– Ой, я боюсь!
Резко торможу и выйдя из-за руля «Форда», приглашаю жестом:
– Тогда веди ты! Когда рулишь – бояться некогда.
Глаза боятся, а нога давит на «тапку»…
Домчались до Горок в одно мгновенье!
В принадлежавшей до революции вдове миллионера Саввы Морозова усадьбе «Горки», Ленин доживал последние два года и умер здесь же в январе 1924 года. Отличный выбор,
В «реальной истории» хватились только в 1949-м году: после полномасштабной реконструкции и обустройства парковой зоны, в усадьбе открыли музей.
К 50-летней годовщине смерти Вождя, вместо несостоявшегося на Волхонке, было принято решение о возведении Мемориального музея Ленина в Горках.
Моё вмешательство изменило естественный ход истории и «Музей В.И. Ленина в Горках» решено было создать уже зимой-весной 1925-го года. Чтоб с одной стороны занять Крупскую делом – поставив её Заведующей, а с другой – убрать сей раздражитель кремлёвского спокойствия подальше с глаз долой.
Приехав, мы с Елизаветой застали работы по устройству музея Вождя в самом разгаре: сюда как раз перевозили рабочий кабинет Ленина из Кремля. Командовала «парадом»…
Да, это она.
– Эй, товарищ, – меня тут же окликнула, - подсобил бы людям, чего истуканом стоишь!
Почему бы и, не подсобить?
– Эй, вы двое! Хорош курить! А ну-ка схватили этот диван и понесли!
Те было послали меня на хер - но я негромко шепнул, мельком глянув на часы:
– За полчаса управитесь – по червонцу на водку дам.
После этого, только и оставалось притормаживать:
– Товарищи! ОСТОРОЖНО!!! Не дрова всё же таскаете. А историческую РЕЛИКВИЮ!!!
Тем временем, Елизавета шмыг к Крупской и смотрю – уже о чём-то оживлённо с той защебетала.
Перетаскав под моим руководством всю мебель с грузовиков в одну из комнат, грузчики получили с меня «мзду» и куда-то мгновенно испарились.
Подхожу и слышу:
– Надежда Константиновна, разрешите представить: это Свешников Серафим Фёдорович…
То, да сё, как обычно при первом знакомстве, и:
– Вы ко мне по какому-то делу, товарищ Свешников?
Смотрит, несколько настороженно или мне это так кажется, из-за характерной выпуклости её глаз, делающую её похожей на некое земно-пресно-водное или даже на человека-амфибию из кинофильма по мотивам фантаста Беляева.
– Надежда Константиновна! Коллектив Архитектурного отдела «Особого проектно-технического бюро № 007», разработал проект дома-музея Владимира Ильича Ленина…
Разворачиваю перед её носом альбом с эскизами:
– …И дал мне поручение ознакомить с проектом Вас.
Рисунок 38. Леонид Павлов. Макет Центрального музея В.И. Ленина в Москве.
На самом деле, это проект архитектора Павлова, реализованный в стекле и бетоне в семидесятые годы.
Глаза у неё вмиг потеплели и, Крупская с большим интересом стала рассматривать рисунки, по завершению сказал:
– Слишком вычурно и думаю - дорого.
ОН(!!!) бы не одобрил.– Насчёт «дорого» - не берите в голову: на общем собрании коллектива «ОПТБ-007», было решено перечислять десятую долю процента прибыли на увековечивании памяти Ильича…
Перебив, Елизавета восторженно:
– Это Серафим три года назад предложил переименовать нашу Ульяновку в Ульяновск!
– Вот, как?
Во взгляде Крупской, как мне показалось - появилась какая-то материнская нежность.
Слегка кивнув, подтверждая слова своей спутницы, я продолжил:
– Насчёт же «вычурности»… А каким Вы, представляете себе музей Ленина, Надежда Константиновна?
Та, задумалась, затем решительно взяв нас обоих за локоток:
– Вы были бы не против, разделись со мной мой скромный обед, товарищи?
Мы с Елизаветой были вовсе не против…
***
Гостили у Крупской три дня.
Утром, перед расставанием, инструктирую её за чашечкой привезённого из самого Парижа кофе:
– Лиза! Через Надежду Константиновну узнай, как можно больше про Якуба Ганецкого. Если есть возможность порыться в её или Владимира Ильича личном архиве – якобы ища материалы для увековечивания памяти Вождя пролетарской революции, то обязательно воспользуйся этим.
Та, с ходу:
– Насколько мне известно, Ганецкий – Яков или Якуб, работает в Наркомате внешней торговли. Ты про него?
Спросила бы что-нибудь полегче.
– Возможно, есть ещё один Ганецкий… Не знаю! Но постарайся узнать, не задавая прямых вопросов Крупской.
– Хорошо! Узнаю, что всё могу.
Расставаясь, чувствуя себя последним поддонком, даю последнее напутствие:
– Только умоляю тебе, Лиза: будь осторожней!
– Не бойся – я уже девочка взрослая.
Затем, я уехал с эскизиком довольно скромненького здания – к которому мы с вдовой Ленина пришли в результате консенсуса, а Лиза осталась у Крупской «стажироваться» на секретаря-референта.
Итак, политическое лобби практически создано – надо лишь время, чтоб оно окрепло и заработало.
Осталось дело за малым - создать лобби военное…
А что ж там наши военные – «красивые, здоровенные»?
Глава 16. Операция «Нарсес».
Увы, но кроме в принципе перспективно-полезного знакомства «красивых, здоровенных» военных с художницей Елизаветой Молчановой, операция «Вернисаж» - пока никаких дивидендов не принесла советской обороноспособности. Её картина «Марс наш!», повешенная прямо напротив главного входа на курсы «Выстрел» - конечно «выстрелит», но только после того, как слушатели займут достаточно высокопоставленные места в армейской иерархии.
Хотя…
Автомат Фёдорова не сняли с производства на Ковровском оружейном заводе осенью прошлого года - как это произошло «в реале», а продолжали выпускать с увеличением ежемесячного плана с трёхсот до полутысячи стволов. Но я не учавствовал в принятии этого судьбоносного решения, поэтому не могу с уверенностью сказать, что оно было вызвано именно этой картиной - а не теми трендюлями, что выписали Красной Армии северные китайцы-маньчжуры из «Гоминьцзюня».