Клятва киммерийца
Шрифт:
— Эй, старая кошелка, — рявкнул он, надвигаясь на Сафину, — где твой плешивый сожитель?!
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, мой господин…
Конан уставился на нее в полном ошеломлении. Как же он мог так ошибиться?! Ведь едва войдя внутрь, он ясно видел взрослую женщину, пренеприятную причем особу, а сейчас перед ним стоит маленькая, не старше семи лет девочка с полными слез расширенными глазами.
Какая уж там «старая кошелка»… всего лишь ребенок! И как все это понимать? Он обернулся к Элрине, которую, по счастью, не успел отпустить.
— Ты меня куда привела?!
Этого Элрина тоже не понимала.
Она-то
Колдунья, уперев руки в бока, злобно сверкала глазами, не отводя от предательницы тяжелого взгляда.
— Она… он… я… — невнятно пролепетала Элрина, в совершенном замешательстве не соображая, кого больше бояться и с кем объясняться в первую очередь.
Противная сопливая девчонка переминалась с ноги на ногу.
— Где Сафина? — все-таки возобновил допрос варвар, — И где Шенар?
— Сафина — это я, — пискнул странный р нок. — А Шенар ушел. Лысый Шенар всегда у лит.
— Куда? И когда?
— Ночью, мой господин. Наверное, ночью не видела! А зачем вам Шенар? Он что-нибудь украл у вас, этот старый облезлый ворюга? Ах! От него одни неприятности. Соседи давно сулятся пришибить или отравить паскудника, но страсть до чего хитрый и ловкий, и ест только крыс да мышей… если не удается стянуть чего повкуснее.
— Крыс и мышей?..
— К-конечно, мой господин… правда, крыс он чаще просто душит и приносит мне. Вот! — в доказательство своих слов девочка быстро нагнулась и, не выказывая особого отвращения, подняла из-под ног дохлую крысу, держа ее двумя пальцами за голый скользкий хвост и покачивая из стороны в сторону. — А разве… господин не знает, что коты… имеют такие повадки? Вот и Шенар тоже.
Если бы ее последние слова не прозвучали такой откровенно издевательской интонацией Конан уже почти был бы готов поверить в то, что Шенар в самом деле всего лишь облезлый кот, а девчонка — его хозяйка.
Но выражение глаз этого ребенка на один мне сделалось вместо растерянного и испуганного совсем иным — злобным и торжествующим. Да ведь и Горилла Грин в последний момент прикинулся чем-то подобным! Киммерийца охватила ярость. Отпустив трясущуюся от страха Элрину, он вцепился в отвратительную девчонку и встряхнул ее, словно тряпичную куклу. Та выронила из рук крысу — которая тут же растаяла в воздухе, не долетев до пола — и пронзительно завизжала, причем визг перешел в такие звуки, что издает кошка, если ей случайно наступить на хвост, а ее пальцы на глазах превратились в звериную лапу с заостренными когтями.
Что-то колдунье на сей раз было не отвязаться от кошачьей темы. Элрина, вместо того, чтобы, получив свободу, пуститься наутек, как зачарованная наблюдала за происходящим, страстно желая, чтобы варвар свернул ведьме шею — тогда бы ей, Элрине, по крайней мере можно было бы не опасаться мести со стороны Сафины. Так и есть — пальцы Конана сжались на горле того, кого он держал в руках; еще миг — и хруст костей возвестил бы о том, что все кончено. Но тут киммериец опомнился: прикончив тварь, он лишился бы возможности узнать что-либо о судьбе Ллеу.
Разум взял верх над взбудораженными чувствами.
— Где Шенар? И где мой друг?! — заорал он.
Существо в его руках стремительно
меняло обличья, шипело, квакало, верещало, но не произносило внятных слов.Движимый словно каким-то наитием, варвар подтащил его к столу, на котором стояла одна-единственная серебряная коробочка и, открыв крышку, попытался ткнуть это туда мордой.
Существо пришло в неописуемый ужас — оно закрыло глаза, прижало уши и перестало дышать.
Еще бы! Сафина прекрасно знала, что, в каком бы виде она ни пребывала, вдохнуть проклятый порошок было бы для нее смертным приговором. Чуть больше допустимого — и конец.
Причем достаточно неаппетитный, в отвратительных корчах и судорогах.
— Пусти, — прохрипела она, стараясь ни в коем случае не дышать, — я скажу…
— Ну, надо думать, — не без некоторого самодовольства произнес Конан, — я умею кому угодно развязать язык.
— Шенар его увел, — приняв свой обычный вид, пробормотала Сафина, с опаской косясь на оставшуюся открытой коробочку с зельем, — был он здесь, верно. Да только их без толку преследовать. Друг твой с тобой не пойдет, а попробуешь применить силу — будет насмерть драться. Либо тебя прикончит, либо себя. Он тебя и не узнает. Для него теперь ты — это Шенар. Не в себе твой Ллеу, — вздохнув, добавила она, — и да самой Немедии, а это не меньше пяти дней пешего пути, таким останется, да и потом еще не сразу очнется…
— Что вы с ним сотворили?!
— А что бы ни сотворили, он сам виноват, — решительно заявила ведьма, — А ты сам-то хорош! Прохлопал ушами, пока Шенар его у тебя из-под носа уводил, а теперь поздно, улетела птичка. Фью-ить — и нету…
— Да чтоб ты сдохла, Нергалово отродье! Я повешу твоего лысого дружка на его же собственных кишках! Говори еще — это что за дерьмо, — киммериец указал на порошок, — которого ты так боишься?
— Травка такая, — заюлила колдунья, — ты ее не трогай. С нею умеючи надо обращаться, от нее и великая радость может, и большое зло. Кому как.
— Заставить бы тебя ту твою «травку» поганую сожрать, — с мечтательной интонацией заметил Конан, — да поглядеть, как она действует. Ну, ничего, это я всегда успею, — с этими словами он захлопнул крышку и сунул коробочку в карман.
— Отда-а-ай, отдай! — заголосила Сафина. — Зачем тебе?!..
— Пошла прочь, пока башку не свернул! — прикрикнул на нее варвар. — Сколько тебе Шенар заплатил за твое паскудство? Все вам мало… Как только не подавитесь! Запомни, тварь: если с головы Ллеу хоть один волосок по твоей милости упадет, я вернусь. И тогда я тебя не просто прикончу. Всю дрянь, которой ты людей травишь, тебе же в глотку запихну, хоть чем оборачивайся. Поняла?! Всех демонов, какие тебе помогают, проси день и ночь, чтобы не совались в мои дела. Иначе…
— Поняла, поняла, — быстро закивала ведьма. — Деньги тебе нужны? Забирай… вот, которые Шенар за твоего друга давал… ну их! Беда одна мне с ними…
Киммериец догнал Шенара довольно скоро. В самом деле, выглядело все «стадо» более чем странно. Люди, в том числе и Ллеу, почти бежали, напрягая все силы, хотя их вроде бы ними не подгонял, а Шенаров конь трусил рядом с ними.
Конан проехал чуть вперед и спешился.
— А ну, стоять всем!
Лысый побледнел как полотно, однако ослушаться приказа не посмел.