Клятва Примара (Дерзкая - 2)

– То есть?

– Тот самый Барнель, которому мы с тобой обязаны, брат-близнец Даррины. Мы втроем были неразлучны до тех пор, пока Барнель не исчез. Я никак не предполагал, что Барнеля и Тарона можно было как-то увязать. А Даррина увязала и сумела вынудить его на поспешное бегство на Континент, чем едва не погубила Тарона. Да еще так, что я ничего не заподозрил.

– Мудрено ли было тебя обмануть тогда? Ты уже был иерархом, но ты был обычным человеком, - заметила я.

– Конечно, но я видел, что Даррина всего лишь немного сильнее, чем те, кто ей подчиняется. А теперь... Знаешь, сегодня ночью она выходила со мной на контакт. Мне все время казалось, что стоит ей протянуть руку, и она схватит меня, настолько реально было ее присутствие... Это что-то сверъестественное.

– Юрка, ты никогда мне не рассказывал, как погиб Виллен.

– Глупо погиб... Тогда она просто прислала ко мне человека, которого я знал. Это был офицер из группы моих личных телохранителей, Марсен много лет служил с ним бок о бок, никто из нас не усомнился бы в нем. Я всего-то прилег немного отдохнуть, рассчитывая через час приступить к делу, и Марсен велел ему подождать. Как после рассказал мне Марсен, офицер сел в холле ждать, Марсен вышел на улицу. А когда Марсен вернулся, все, что ему оставалось - пристрелить убийцу. Я видел все, что происходило в течение нескольких минут после моей смерти...
– Юра замолчал, затягиваясь сигаретой.
– Так что все было довольно банально. Даррина убрала старшего из детей Варскеля. Тарона она сначала тоже не брала в расчет, ты осталась для нее единственной помехой. Теперь же ей снова придется последовательно устранять всех нас, начиная на этот раз с Тарона.

– Почему с Тарона?

– Потому что я, хоть и суечусь тут больше всех, никогда не смогу вновь придти к власти. Ты для нее - прежде всего женщина, а всех женщин, кроме себя, она ни в грош не ставит, тем более она, наверняка, осведомлена о твоих настроениях и знает, что ты не хочешь становиться иерархом. Поэтому нашему вороненку угрожает серьезная опасность.

– Тарон окружил себя несколькими шустрыми пареньками, они уже осваивают роли телохранителей. Тарон сам их натаскал, и они не такая уж плохая защита...

– Ребячество, - проворчал Юрка.
– Сколько меяцев, а может быть и лет должно пройти, чтобы те юноши стали настоящими професионалами... Вот если бы Марсен подключился... Но я не могу сейчас срывать его с тех задач, которыми он занят...

– Марсен, Марсен... Он в свое время упустил меня и прошляпил жизнь Виллена. Вряд ли стоит ставить его в пример, - заметила я.

– Что ты имеешь против Марсена? У всех бывают промахи, - нахмурился Юрка.

– Я ничего не имею против. Просто нечего делать из Марсена незаменимого. Команда Тарона прекрасно справится с делом, если их еще несколько недель хорошенько погонять... У меня к тебе остался еще один вопрос... Юрка, объясни мне одну вещь... Ты так много времени и сил кладешь на то, чтобы твои действия согласовывались с законами Первого мира. Ты тысячи людей воспитал на этих законах. Но в Иерархии живут два миллиона человек, для которых эти законы незыблемы с пеленок. Ты можешь мне доходчиво объяснить, чем держится Даррина больше четырех лет? Почему за ней идут люди?

– Нет, доходчиво объяснить тебе это я не могу, - отрезал Юра.

– И это тебя даже не удивляет?

– Не удивляет. Потому что я знаю, в чем дело.

– В чем?

– Я же сказал, объяснить тебе это я не могу! Не могу, не хочу, не желаю, не имею права, наконец!
– снова начал беситься Юрка.

– Послушай, если ты так заговорил, значит, тут замешан клан Вебстера со всеми его династическими заморочками. Кого же подала Даррина людям в качестве иерарха? Отвечай немедленно! Ты не имеешь права скрывать такие вещи от дочери Варскеля!

– Знаешь, Рэста, стоит только с тобой заговорить о птичках и цветочках, как ты дожимаешь до упора. Я не хотел подводить тебя к этой теме, и давай сделаем вид, что мы к ней не подходили, - Юра отбросил в сторону докуренную сигарету и встал.

– Я тебе припомню это, братишка! Я уже забыла твои ностальгические сентенции, их я как-нибудь переживу, но оказывается, что мне отказано в праве быть не только Катей Орешиной, но и истинной дочерью Варскеля! Вот сейчас ты меня, действительно, обидел!

Я повернулась и пошла обратно к костру.

– Рэста, подожди!
– окликнул меня Юрка, но я не стала останавливаться.

Я поспешила подальше от высшего общества, в гущу людей, где я могла бы выпустить пар.

– Куда ты летишь, я не могу тебя догнать!
– Валерка сцапал меня за руку, и я невольно остановилась.

– Как, ты уже здесь?
– я оглядела запорошенного пеплом друга, его усталое влажное лицо, седые от пепла волосы и прожженную в нескольких местах куртку.

– Да, я уже несколько минут здесь. Я все ждал, когда ты заметишь мое присутствие, но ты была так увлечена руганью с братом...

– Увлечена?
– переспросила я.
– Выбирай выражения!

– Ты совершенно справедливо возмущаешься, я бы на твоем месте...

– Ты что, все слышал?

Валерий пожал плечами:

– Как обычно, что же тут сложного, на прямой-то видимости...

– Какого черта, в самом-то деле, почему ты считаешь, что имеешь право подслушивать за мной тогда, когда тебе этого хочется?!! Есть вещи, которые касаются только меня лично! А ты все равно, что подглядываешь в чужую спальню! Как же вы мне все надоели! С вашими проблемами, претензиями, советами... Я должна для каждого стать исповедником, подручным, затычкой в каждой бочке... А для себя если и соберусь потребовать объяснений, в ответ или потоки желчи, или мычание невнятное, или наивные синие глаза, нахально влезающие туда, куда не просят!!!

Валерий улыбнулся и протянул руки, собираясь, видимо, шутливо потрепать меня, но я ударила его по рукам и побежала прочь.

Меня просто трясло от злости. Уже который раз я замечала, что различного рода разочарования, опасения, неудачи уже не вызывали у меня детского желания пустить слезу. Не хотелось мне ни с кем делиться, не хотелось жаловаться, не тянуло посоветоваться с братом или кем-нибудь из ребят. Во мне вскипала злость и желание расправиться с помехой, не задумываясь о возможности как-нибудь помягче обойти ее.

Дойдя до крайнего поста, оберегающего наш растянувшийся вдоль дороги лагерь с тыла, я прошла мимо караульных и не останавливалась, пока окончательно не потеряла их из вида. Хорошо, что этот мир мертвый, можно хоть ненадолго остаться одной. Если, конечно, Валерка не сунется.

Я села прямо в теплый, мягкий пепел и оперлась спиной о крупный камень. Накричав на каждого, кто попался на моем пути, я, как ни странно, не почувствовала ни малейшего облегчения. Стоило признаться самой себе: меня тяготило мое положение. Меня не устраивало отношение ко мне тех, чьим мнением и дружбой я дорожила. Меня не устраивала я сама, ни внешне, ни внутренне. Став подручным приспособлением в руках брата, я недолго получала от этого удовлетворение. Я не могла иметь дело с людьми, не принимающими меня такой, какая я есть. Даже если этих людей я искренне любила. Не все могут принести в жертву собственное "я" и положить его на алтарь дружбы и родственных уз. Кто-то забыл воспитать во мне эту благородную черту, а скорее всего, это просто не вышло у моих воспитателей.

Я сидела, пересыпая пепел из одной ладони в другую, и мысли мои, точно так же перетекая туда-сюда, постепенно слились в один тягучий плотный раздражающий комок. Голова гудела, как пустая бочка, хотелось забыться и покончить одним махом со всеми невыносимыми мыслями.

– Сударыня позволит присесть?
– насмешливо спросил Валера прямо над моей головой.

– А пошел ты к черту!

– Мне тоже было бы славно в одиночестве у того озера, если бы ты не пришла тогда за мной по пятам, - как бы между прочим заметил он, садясь рядом.