Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Клятва Примара (Дерзкая - 2)
Шрифт:

– Потому что их нет, - прошептал Валера, и я поняла, что надежды, действительно, не может быть никакой.

– Как же мне не шутить, если мне даже поплакать нечем?..

Валерий издал какой-то сдавленный звук, но ничего не сказал.

Боль снова усилилась, видимо, действие лекарства кончалось. Я чувствовала, что из болевого шока, в который я неминуемо провалюсь через пару минут, мне уже не выйти. Ни за что. Валерка, видимо, понял это. Уже немного издалека я услышала его встревоженный голос:

– Катя, ты меня слышишь?

– Пока да... Слушай, Валера, а обо мне Юрке ничего не говорите... хотя бы пока он не справится с Дарриной... Пусть поверит в то,

что я ушла в Дерзкий мир, например... Сможешь правдиво соврать хотя бы на этот раз? Я так хочу.

– Да перестань ты болтать... Я постараюсь, чтобы все смогли, произнес он, но потом с тоской прошептал: - А Середа все-таки прав - я все время тешил себя надеждой, что нужен тебе... Кате, Мариэле, Рэсте, какое бы имя ты не носила...

– Так оно и было, Валерка, - я уже теряла нить связных мыслей.

Но все же я еще слышала дыхание друга, чувствовала его напряжение и слышала, как он жалобно скулит сквозь зубы.

– Валерка!...

– Да, Катя...

– Ты уходи отсюда куда-нибудь. Поскорее уходи. Они здесь затравят тебя.

– Никуда я не уйду. Если вместе с тобой я был здесь, мне оставаться здесь и после. Кто же будет охранять иерарха и заниматься сканерской разведкой? Я смогу закончить кое-что из твоих дел, если, конечно, они дадут мне такую возможность.

– Они уничтожат тебя... Они найдут способ. Я этого не хочу.

– Поверь мне, я не боюсь никого из них, - голос Валерки дрожал, или это у меня мозг уже отказывался воспринимать звуковые сигналы...
– Я боялся остаться один в этой жизни, но с этим бороться уже не в моей власти...

– Так запомни же, если оттуда, где я окажусь, можно вернуться... Если только оттуда в принципе можно вернуться, я вернусь... А если нельзя просто прости меня...

На последних словах я окунулась в клокочущий водоем рваной боли, которую, берусь утверждать, не в силах выдержать ни одно живое существо. И наверное, я чувствовала ее всего-то несколько секунд. Все остальное на этой земле должно было происходить уже без меня...

...Первым ощущением, пришедшим после совершенно невыносимого страдания, было настоящее блаженство, вызванное полным отсутствием всякой боли. Боль исчезла. В одно мгновение. Совершенно. А через некоторое время я почувствовала мокрое холодное прикосновение к внутренней поверхности локтевого сгиба. А вслед за ним хрустящий укол, проникающий сквозь кожу. После - снова влажное прикосновение к месту укола. Поплыл резкий запах дезинфецирующего раствора.

Я открыла глаза и взглянула на склонившееся надо мной лицо. О, боже!.. В детстве, увидев нечто подобное, я всегда отводила глаза и не в силах была вновь взглянуть в сторону такого уродства. Но сейчас это было бы глупо, поскольку, кажется именно тот, кого я увидела, делал мне укол.

На меня смотрел человек, пол которого я не смогла бы определить ни только с первого, но даже, как оказалось, и со второго взгляда. Начать с того, что с правой стороны его лица волосы, густые и светлые были коротко острижены, а с левой свисали длинными прямыми прядями, слегка маскируя половину лица. Хотя такая маскировка была слишком бесполезной, потому что у человека не было лица в привычном понимании этого слова. У него были зеленые глаза, но левый был почти закрыт из-за невероятного излома костей лба, и только правый смотрел на меня из практически неповрежденной глазницы. Левая щека была вдавлена внутрь, кое-где сквозь зажившие разрезы кожи белели костные ткани, а всю правую половину лица покрывал сиреневый послеожоговый шрам. Левый уголок губ был исковеркан, и четкий рисунок губ с правой стороны все равно не мог поправить

общее впечатление от этого ужасного лица.

Белый балахон, затянутый вокруг шеи человека, тоже мало говорил о том, кто передо мной. Только руки выдавали его: левая была сломана по меньшей мере в трех местах и теперь имела вид довольно страшного сухого сука, но правая была нормальная, мускулистая, с вздувшимися венами, типично мужская рука.

Человек разогнулся, отошел от моей постели и повернулся спиной. Сзади его волосы были тоже остриженными, с отросшими прядями на макушке и подбритым затылком. Только на части головы с левой стороны были оставлены довольно длинные волосы в попытке хотя бы слегка прикрыть повреждения.

– Послушайте...
– прошептала я.
– Извините... Где я? Что это за больница?

Он никак не отреагировал на мой вопрос, будто вовсе не слышал его. Он стоял спиной ко мне и перебирал какие-то предметы на столике. Я посмотрела по сторонам. Белый потолок, белые стены, белая постель. Справа - сложный агрегат молочного цвета, напоминающий кокон гусеницы, а рядом на стене пульт с разноцветными кнопками. Я не сильно разбиралась в медицинской аппаратуре, но некоторый печальный опыт общения с ней у меня имелся, и я решила, что это какая-то реанимационная камера. Возможно даже, что я недавно находилась именно в ней, ведь те ужасные ожоги, которые я получила при взрыве, наверняка, требовали особого ухода, иначе мне не удалось бы выжить... Остальная обстановка в палате состояла только из небольшого столика, над которым колдовал тот самый человек... Я еще раз посмотрела на него. В том положении, в котором он стоял, его повреждения были незаметны, и что-то неуловимо знакомое показалось мне в его довольно приятной, стройной и высокой фигуре, в наклоне головы...

В боковой стене образовалась дверь: она бесшумно открылась, отъехав в сторону параллельно стене. В палату вбежал человек в синем балахоне, из-под которого торчали босые ноги в широких шароварах, стянутых у щиколотки манжетами. Он взглянул на меня, весело улыбаясь и плотоядно потирая ладони друг о друга, и спросил:

– Как дела? Вижу, что неплохо!.. Что ж, отлично, Одер!

Мне показалось, что я ослышалась. Я взглянула на изуродованного человека, и как бы мне того ни хотелось, я не смогла не признать, что его немного ссутулившаяся фигура и вправду напоминает мне именно Одера...

Человек в белом повернулся к вошедшему, и я увидела его правый профиль. Обезображенная ожогом кожа не влияла на силуэт...

– Молодец! Спасибо, - человек в синем мягко коснулся плеча бедняги и доброжелательно добавил.
– Отдыхай, сегодня ты мне не понадобишься.

– Могу я сегодня побыть с ней?
– глухо произнес человек в белом. Это был голос Одера.

– Если хочешь.

Изуродованный человек на секунду повернулся ко мне.

Одер... Да, Боже мой, это был Одер! Он слегка поклонился и тихо вышел, бесшумно ступая по белому полу босыми ногами. Проводив его задумчивым взглядом, человек в синем снова повернулся ко мне и улыбнулся во все тридцать два зуба.

Это был широколиций худощавый мужчина. Наверное, от постоянной энергичной мимики его невероятно подвижное лицо покрылось целой сетью так называемых "ложных" морщин: на лбу, у глаз, у губ, у крыльев носа и на переносице.

Его возраст совершенно не поддавлся определению. Где-то от тридцати до пятидесяти. У него была смуглая кожа, до смешного тонкая шея, крупные уши, кажущиеся полупрозрачными от подсветки. Круглая большая голова была некоторое время назад обрита наголо, и теперь отросшие волосы цвета пыли торчали ежиком.

Поделиться с друзьями: