Клятва Рыцаря

– Лишь бы не в этой проклятой норе! – пробормотал Блейкни.

– Под ножом гильотины, если вы скажете нам, – закричал Эрон, теряя последнее самообладание. – Если же вы не захотите говорить, то сгниете с голода в этой норе, да! Я сегодня же вечером прикажу замуровать эту стену, и ни одна живая душа не переступит этот порог, пока крысы вдоволь не насытятся вашим грешным телом.

Узник медленно поднял голову, его сотрясала лихорадочная дрожь, а в устремленных на Эрона глазах выразился неподдельный ужас.

– Я хочу умереть на открытом воздухе, – прошептал Блейкни.

– Так скажите нам, где Капет.

– Да ведь я же не могу! Я могу только велеть своим товарищам выдать его вам. Неужели вы думаете, что я не сказал бы вам теперь, если бы мог?

– Таким путем вы ничего не добьетесь, гражданин, – спокойно вмешался Шовелен. – У него в голове все перепуталось, и он вряд ли способен в настоящую минуту дать какие-нибудь ясные указания.

– Так что же прикажете делать? – сурово проворчал Эрон.

– Он не может прожить больше суток, а в течение этого времени будет становиться все слабее и слабее.

– Если вы не сделаете некоторых уступок в режиме.

– Ну, это только продолжит до бесконечности теперешнее положение, а тем временем маленькое отродье куда-нибудь сплавят, может быть, за границу.

Блейкни сидел, положив голову на руки, погруженный в какое-то оцепенение. Эрон грубо схватил его за плечо.

– Пожалуйста, без этого! – крикнул он. – Мы еще не порешили с Капетом.

– Говорю вам, что это ни к чему не приведет! – с твердостью вмешался Шовелен. – Если вы не желаете отказаться от мысли отыскать Капета, то должны сдержать себя и применить дипломатию там, где не помогает сила.

– Дипломатию, – фыркнул Эрон. – Помнится, она сослужила вам хорошую службу в Булони прошлой осенью. Не правда ли, гражданин Шовелен?

– Теперь она служит мне лучше, – невозмутимо возразил последний. – Вы не можете не признать, что без нее вы не имели бы ни малейшей надежды найти Капета.

– Ну да, вы предложили извести человека голодом, но насколько это продвинуло дело, – еще вопрос. А что, если проклятый англичанин не захочет нам ничего открыть, сам же тем временем подохнет на моих руках?

– Этого не случится, если вы исполните его желание. Дайте ему теперь сытно поесть и хорошенько выспаться до утра.

– А утром он опять нас надует? Я уверен, у него в голове уже готов целый план, и он собирается сыграть с нами какую-нибудь ловкую штуку.

– Это более чем возможно, – сухо отозвался Шовелен, – хотя, – с сомнением прибавил он, глядя на своего некогда блестящего врага, – не похоже, чтобы он был теперь в состоянии заниматься интригами и заговорами. Последуйте моему совету.

Шовелен обладал даром говорить убедительно, и эта способность оказала свое действие на главного агента, созданного из более грубого материала.

– Ваш совет не очень-то помог гражданину Колло прошлой осенью в Булони, – снова напомнил он, плюнув на пол в доказательство своего презрения.

– Взгляните на него, гражданин, – возразил Шовелен, – и вы согласитесь, что если немедленно не принять каких-нибудь мер, то через сутки будет поздно. Что тогда? А вот что, – прибавил он, понизив голос до шепота: – Рано или поздно какой-нибудь беспокойный член Конвента пустит слух, что Капета нет больше в Тампле, что вместо него там содержится маленький нищий, и что вы, гражданин Эрон, заодно с надзирателями обманываете народ. А что будет дальше? – Он выразительным движением провел рукой по шее.

– Я сейчас заставлю этого проклятого англичанина говорить, – произнес Эрон, сопровождая свои слова отборным ругательством.

– Теперь нельзя, – решительно сказал Шовелен. – В теперешнем своем состоянии он не способен ничего объяснить, если бы даже и хотел, что еще весьма сомнительно. Положим, люди такого сорта всегда преувеличивают свои силы, но все-таки посмотрите на него, гражданин Эрон, и вы убедитесь, что нам нечего бояться с его стороны.

В душе Эрона происходила борьба. С одной стороны, его пугала мысль выпустить англичанина из этой тесной камеры, где он день и ночь находился под самым бдительным надзором; с другой же стороны, его прельщала перспектива снова завладеть маленьким Капетом, что могло никогда не осуществиться, если узник не пожелает ничего объяснить на словах.

– Если бы только я мог быть уверен, что вы хотите того же, чего и я! – нехотя произнес Эрон.

– Неужели вы не верите, что я всем сердцем ненавижу этого человека? – серьезно ответил Шовелен. – Я хочу его смерти, но еще гораздо сильнее жажду безусловного позора! Вот для чего я и вам помог. Если бы вы сделали, как намеревались, и, захватив его, сразу отправили на гильотину, создав ему ореол мученика, то он и тут одурачил бы вас и сделал бы вас посмешищем в глазах толпы, – в этом можете быть уверены. Тогда он был в полной силе, судьба всегда благоприятствовала ему, и ни вы со своими негодяями, которых так легко подкупить, ни целая парижская гвардия ничего не могли бы с ним поделать. Я его знаю, а вы не знаете. Не из моих только рук он сумел выскользнуть: спросите гражданина Колло д’Эрбуа, спросите сержанта Бибо у Менильмонтанской заставы или Сантерра с его гвардейцами, – они многое могут порассказать вам.

– И все-таки вы советуете мне выпустить его завтра из тюрьмы?

– Вы сами видите, в каком он теперь состоянии, гражданин.

– Если бы я только знал, что возвращение Капета для вас так же важно, как и для меня! – сказал Эрон, начиная сдаваться.

– Совершенно так же важно, если все будет устроено через англичанина, – многозначительно подтвердил Шовелен.

Прежде чем ответить, Эрон обошел вокруг стола, грубым движением поднял голову узника, бессильно склоненную на протянутые руки, и устремил испытующий взор на его восковое лицо, глубоко впавшие глаза и бледные, бескровные губы; затем он со злобным смехом, снова опустив голову Блейкни на стол, повернулся к своему достойному товарищу и сказал:

– Кажется, вы правы, гражданин Шовелен, теперь ему никакие силы не помогут. Говорите, что вы придумали!

Глава 10

Отойдя с главным агентом на другой конец камеры, Шовелен приказал сержанту подать два стула, и они уселись на них; отсюда было видно все, что происходило и в дежурной комнате, и в той части камеры, где Блейкни по-прежнему сидел у стола, опустив голову на руки.

– Прежде всего, – начал после минутного молчания Шовелен, понизив голос до шепота, – скажите мне, чего вы сильнее желаете: смерти англичанина – здесь или на гильотине – или возвращения Капета?

– Прежде всего мне нужен Капет, – свирепо произнес Эрон. – Ведь от этого зависит целость моей собственной головы. Разве я не высказал вам этого совершенно ясно, черт бы вас побрал?

– Это правда, но я хотел еще раз увериться, что сам не ошибаюсь, думая именно так. А теперь я объясню вам свой план. Прежде всего дайте нашему узнику хорошенько поесть, выспаться и выпить стакан доброго вина; это сразу оживит его и придаст сил; затем снабдите его бумагой и чернилами; пусть он напишет кому-нибудь из своих друзей, а тот, в свою очередь, сообщит всем прочим, чтобы они приготовились выдать нам Капета. Письмо должно быть так написано, чтобы все эти джентльмены ясно поняли, что их возлюбленный вождь передает нам некоронованного короля Франции в обмен на собственное освобождение. Я думаю, что чем позже друзья нашего узника узнают о предстоящих подвигах своего вождя, тем безопаснее будет для нас; поэтому я предлагаю объяснить ему, что тот из его товарищей, к кому он обратится после с письмом, будет сопровождать нас до конца путешествия; при надобности его можно будет послать тогда под строгим конвоем вперед с личным письмом изящного Рыцаря Алого Первоцвета к членам его Лиги.