Клятва Рыцаря

– Что же в этом хорошего? – со злостью прервал его Эрон. – Неужели вы хотите тащить с собой его проклятого товарища, чтобы тот помог нашему герою, когда тому вздумается бежать?

– Имейте немного терпения, мой дорогой! – со спокойной улыбкой остановил его Шовелен. – Успеете раскритиковать меня в пух и прах, когда я кончу. Я ведь предлагаю, чтобы с нами отправился не только один из друзей прекрасного Рыцаря Алого Первоцвета, но и его жена, Маргарита Блейкни.

– Женщина! Это еще на кой черт?

– Сейчас объясню. Во всяком случае, я ничего не сказал бы об этом узнику; пусть это будет ему приятным сюрпризом. Она может присоединиться к нам, когда мы уже выедем из Парижа.

– А где же вы найдете ее?

– На этих днях я сам проследил ее до улицы Шаронн, откуда она, вероятно, не думает уезжать, пока ее муж в Консьержери. Но об этом после. Я сам позабочусь, чтобы письмо, которое англичанин напишет сегодня вечером, попало в надлежащие руки, а вы, со своей стороны, приготовьтесь к путешествию. Мы должны выехать на рассвете, приняв все меры предосторожности на случай, если англичанин устроит нам где-нибудь засаду.

– От этого дьявола всего можно ожидать! – проворчал Эрон.

– На это не похоже, но лучше приготовиться ко всему. Возьмите надежный конвой, гражданин, человек двадцать – тридцать хорошо вооруженных солдат. Этого будет достаточно, так как всех членов Лиги, вместе с начальником, всего двадцать. А теперь вот что я намерен предложить для нашей защиты на случай, если на нас нападут товарищи нашего арестанта. Конечно, он поедет в закрытом экипаже; вы поедете с ним, надев на него оковы, чтобы предупредить всякую возможность бегства. Но, покидая Париж, – здесь Шовелен приостановился, чтобы придать еще больше веса своим словам, – мы объясним нашему невольному спутнику, что при малейшей попытке с его стороны к бегству, при малейшем подозрении, что он обманул нас и устроил нам засаду, вы, гражданин Эрон, немедленно отдадите приказание, чтобы на его глазах тут же расстреляли его друга, а затем и жену.

Эрон продолжительно свистнул, инстинктивно бросив украдкой взгляд на узника, потом с безграничным восхищением остановил взгляд на Шовелене.

– Клянусь сатаной, гражданин, – наконец произнес он, – сам я никогда не выдумал бы ничего подобного!

– Полагаю, так будет хорошо, – скромно ответил Шовелен, – если только вы не предпочтете арестовать эту женщину и оставить ее здесь в качестве заложницы.

– Нет-нет, – возразил Эрон с грубым смехом, – первое нравится мне гораздо больше. Так будет вернее. А то я все время тревожился бы: не убежала ли женщина? Нет, пусть она лучше будет у меня на глазах. А он никогда не допустит, чтобы ее расстреляли при нем. Этот чудесный план делает вам честь. Если англичанин надует нас, и мы не найдем Капета, я охотно собственными руками сверну шею и его другу, и его жене.

– Не завидую такому удовольствию, – сухо заметил Шовелен.

– Пожалуй, вы правы: безопаснее иметь женщину перед глазами. Супруг не рискнет ее жизнью ради собственной безопасности, за это я ручаюсь. Ну, гражданин Эрон, теперь вы знаете мой план; согласны ли вы следовать ему?

– До последней мелочи, – ответил Эрон.

Глава 11

Хроникеры того времени подробно рассказывают, как в час ночи на 20 плювиоза второго года Республики главный агент Комитета общественного спасения отдал приказание подать горячий ужин с вином тому самому заключенному, которого в предыдущие две недели держали на сухом черном хлебе и воде. Дежурный сержант получил приказ предоставить узнику полный покой до шести часов утра, а затем подать ему на завтрак все, что тот пожелает. Отдав эти приказания и сделав необходимые распоряжения относительно завтрашнего путешествия, Эрон вернулся в Консьержери.

– Ну, что наш арестант? – с лихорадочным нетерпением обратился он к ожидавшему его Шовелену.

– Ему, кажется, лучше, – он бодрее, – ответил тот.

– Вы видели его после того, как он поужинал?

– Я наблюдал за ним от дверей. Он хорошо поел и выпил, а затем сержанту стоило большого труда не дать ему заснуть до вашего прихода.

– Значит, можно приступить к письму, – с живостью сказал Эрон. – Перо, чернила и бумагу, сержант! – приказал он.

– Все уже на столе в камере, гражданин, – доложил сержант, поднимая перед агентами тяжелый железный болт при входе в камеру и затем снова опуская его за ними.

Случайно или с намерением лампа на этот раз была поставлена так, что свет от нее падал на лица пришедших, оставляя в тени лицо Блейкни, который сидел за столом в своей обычной позе, играя с пером и чернильницей.

– Надеюсь, вы остались всем довольны, сэр Перси? – спросил Шовелен с насмешливой улыбкой.

– Благодарю вас, – вежливо ответил Блейкни.

– Надеюсь также, что вы чувствуете себя бодрее?

– Гораздо бодрее, только я чертовски хочу спать, и если вы будете так любезны, что изложите все в кратких словах…

– Вы не переменили своего намерения, сэр? – спросил Шовелен с оттенком беспокойства в голосе, которое он тщетно старался скрыть.

– Нет, дорогой месье Шамбертен, – с неизменной вежливостью ответил Блейкни, – я не переменил своего намерения.

У обоих агентов вырвался вздох облегчения.

– И вы готовы указать нам место, где теперь спрятан маленький Капет?

– Я готов сделать что угодно, лишь бы только выбраться из этой проклятой норы.

– Прекрасно! Мой товарищ, гражданин Эрон, уже позаботился о конвое в двадцать человек, набранных из лучших отрядов парижской гвардии; они будут сопровождать нас – вас, моего товарища и меня, – куда вы укажете. Однако вы ни минуты не должны думать, что мы обещаем вам жизнь и свободу даже в таком случае, если наша поездка окажется неудачной.

– Мне и в голову не приходило делать такие дикие предложения.

Шовелен бросил на Блейкни проницательный взгляд – что-то в тоне последнего напомнило ему Кале и Булонь. Недолго думая, он схватил лампу и поставил ее так, чтобы она ярко осветила лицо Рыцаря Алого Первоцвета.

– Не правда ли, так удобнее, дорогой месье Шамбертен? – с любезной улыбкой осведомился Блейкни.

Его лицо, сохранявшее еще серый оттенок, было совершенно спокойно, хотя и носило отпечаток сильного утомления, но в глазах Шовелен подметил прежний насмешливый огонек; однако он тут же приписал его своему расстроенному воображению.

– Если же наше путешествие окажется успешным и маленький Капет попадет, целый и невредимый, в наши руки, – снова сухо заговорил Шовелен, – то я не вижу причины, почему бы нашему правительству не применить к вам данного ему права миловать.

– Этим правом так часто пользовались, дорогой месье Шамбертен, что оно у всех в зубах навязло, – с неизменной улыбкой ответил Блейкни.

– Впрочем, об этом еще рано говорить. Мы еще с вами потолкуем, когда придет время. Теперь я ничего не обещаю.