Клятва трикстера

Была б у меня хоть одна граната… Или побольше патронов… Я стискиваю зубы. Хорошо мечтать – но лучше это делать в безопасном месте. Прибрежные кусты на том берегу уже трещат, а рев моторов становится оглушительным.

Я проворно взбираюсь по склону и занимаю позицию на вершине холма – в траве между кустом и деревом. Мост отсюда – как на ладони. «Хонды» тяжелее моего «Фалкона», но зато у них нет дополнительного пассажира – это минус пятьдесят килограммов. И скорость выше. У них есть шанс проскочить на наш берег.

Реальный шанс для них. И конец путешествия для нас.

В поредевшей дымке я не смогу оторваться от погони. Даже если прямо сейчас оседлаю «Фалкон».

Значит, любой ценой надо остановить их на мосту.

Все решится – именно здесь!

Мокрым рукавом я смахиваю с лица смешанный с грязью холодный пот. Зачем-то опять проверяю трофейный автомат. И негромко говорю:

– Катя, можно тебя спросить… Только обещай, что не обидишься.

– Спрашивай… – долетает от подножия холма.

В сущности, это не имело особого значения. Дурацкая привычка трикстера – вникать в детали. Или просто не хочется молчать: короткая передышка – вдруг это все, что нам осталось?

– Слушай, а как тебя угораздило?

– Чего? – не понимает она.

– Ну… связаться с упырями?

Она не сразу отвечает, и я успеваю пожалеть о своем дурацком любопытстве. Тем более что время для болтовни – на исходе. Почти все моторы на том берегу заглохли. Значит, большая часть уцелевших бандитов уже там – в зарослях над обрывом. Сейчас таращатся в нашу сторону. Или кто-то из них готовится к броску через мост.

Будто фитиль у пироксилиновой шашки, отгорают последние мгновения… А от подножия холма долетает шепот:

– Глеб, спасибо тебе.

– Рано благодарить, – сухо отзываюсь я.

– И прости… за то, что втравила тебя в беду… Моя вина…

– Нет, – качаю головой, – сам ведь на такое подписался.

И произошло это не сегодня. Намного раньше. Думаю, еще в тот день, когда упыри убили моего отца.

– А я… пошла вместе с Любой. Умерла ее тетка, и… брат, двоюродный, остался один. Ему только девять лет, и он… попал под «эвакуацию».

– Ясно, – бормочу в ответ.

Никаких тайн. Все до ужаса привычно.

– Но ведь это вопреки закону… Понимаешь, Глеб? У него же есть… – она запинается и уточняет: —…была двоюродная сестра. Мы с Любой решили просить племянника губернатора, он вроде кому-то помогал раньше… И на вид казался не очень злым…

Я мрачно вздыхаю. «Не очень злым? Тот, раскормленный, рыжеватый упырь?» Как можно быть такой наивной – на восемнадцатом году Сумерек?

Ругательства едва не слетают с языка. Но я вспоминаю растерзанное тело Любы. И молчу.

Ведь легко судить со стороны. А для них… для них – это была их единственная надежда вытащить пацана – за те несколько дней, что его продержат в областном сборном пункте. Потом, из регионального «эвакопункта», охраняемого ОКАМом, возврата уже не бывает. Именно там заканчивается путь для большинства одиноких детей, подростков и стариков. Для всех, кто жизнями оплачивает процветание новой «элиты»…

– Глеб… Мы не думали, что так обернется.

Конечно.

Просто они ухватились за последний, призрачный шанс. Ясно, что «эвакуаторы» особо не разбираются, когда сверху спускают дополнительные квоты. И ребенка взяли, нарушив даже нынешние, упырьи законы. Мне ли не знать?

Две смелые, пусть чуть наивные девушки – единственные, кто вступился за пацана. Именно поэтому одна из них сейчас лежит мертвая, с перекушенным горлом. А вторая…

Вторую я им не отдам!

Смахнул комара, опять вглядываясь в чуть смазанные туманом очертания деревьев на дальнем, обрывистом берегу. Сейчас там вообще тихо.

Чего медлят, твари?

Больше минуты уже прошло. Но до сих пор ни один не осмелился показаться у того края моста. Догадываются, что я не ушел, что жду их с автоматом наизготовку?

Или, может, страшатся лезть на хлипкий мост?

Давайте, рискните! Не до ночи ж мне тут валяться… Хотя я не против. Могу подождать и до ночи. Ночью легко запутать следы. И хрен они меня возьмут!

– Эй, трикстер! – долетело с того берега, откуда-то из зарослей. – Ты ведь здесь?

Я узнал голос Вараввы и ухмыльнулся.

«Хочешь понять наверняка? Давай посылай кого-то из своих ушлепков!»

Если мост выдержит, обещаю его даже не трогать – до середины реки…

– Знаю, что здесь! – засмеялся Варавва. – Ты ведь умный – почти как я! Ну, кто первым сделает ход?

Гребаный шахматист.

Понятно, что люди для тебя как фигурки – с раз и навсегда установленным числом доступных клеток. Об одном ты забыл: я не пешка. Играю не по клеткам. Да и не в твою игру…

У дальнего конца моста колыхнулись заросли терновника.

Я кивнул почти с радостью: «Пешка Е2–Е4!» Но уже спустя секунду ощутил, как холодок подкатывает к сердцу.

Отнюдь не фигурка сделала ход. Сам гроссмейстер скалил зубы с того берега:

– Ну что, ловкач? Проверим, у кого больше фарта?

Я судорожно стиснул рукоятку «калашникова». Хотя и знал, что сейчас от него будет мало пользы. Неужели Варавва рискнет ехать первым? Ведь мост запросто может рухнуть под его тяжелой «Хондой»…

А если нет?

Если нет – то лучше и не придумаешь… Мне ведь не удастся его остановить. Даже если расстреляю по байкеру оба магазина.

«Почему… Ну почему именно такого урода не берут пули?!»

Взрыкнул мотор «Хонды». Варавва вырулил на узенький пятачок травы перед самым мостом. И внимательно глянул вперед – кажется, оценил на глаз прочность настила.

«Слишком прочный…» – скривился я, удерживая Варавву на мушке.

Даже если мост рухнет за его спиной и остальным бандитам придется без мотоциклов сигать с обрыва в реку – результат от этого не изменится. Единственный мой шанс – стрелять прямо перед «Хондой» по стальным перемычкам, соединяющим нижние тросы. Может, тогда они подломятся раньше, чем его мотоцикл успеет их проскочить…

– Эй, трикстер! – сказал Варавва, поднимая глаза. Видеть он меня не мог, но я вдруг почти реально ощутил цепкую черноту его зрачков.