Клятва верности Книга 2
Шрифт:
Богдан бросил окурок в урну, сплюнул горечь и убрал руки в карманы. Его всего трясло от злости. Как сопливый мальчишка на первом свидании, стоял, поджидая, когда спустится младшая Заречина. Если бы она жила одна, то Ахметов в два счёта с ней справился, и они уже были бы на полпути к космопорту. Никогда прежде Богдан не встречал таких роскошных и языкастых дам, как госпожа Заречина-старшая. И ведь читал в анкете Серафимы, что та проживает с матерью отца, да только образ красивой брюнетки, открывшей ему дверь, не вязался с его представлениями о семидесятилетних старушках. Да и ни одна дама преклонного возраста не позволит себе
Ругнувшись, Богдан опять достал пачку сигарет. Тело до сих пор не слушалось хозяина, никак не желало успокаиваться. Его терзал образ коварной обольстительницы в шёлковом халате, подвязанном под грудью и не скрывающем кружева ночной сорочки, а также выставленную ножку. Густые волосы волнами лежали на плечах. Томный взгляд серых глаз из-под длинных ресниц целился прямо в сердце. Чёткие дуги бровей зазывно приподняты, а улыбка, полная искушения, обещала сладкие поцелуи. Женщины — порочные соблазнительницы. Сначала ловят в свои сети, потом надсмехаются.
Как ехидно она крикнула своей внучке, что клиент готов и у той есть ещё полчаса на сборы. И кто клиент нетрудно было догадаться. Повёлся как мальчишка. И ведь был готов схватить на руки эту красивую язву и бросить на ближайший диван. Престарелая совратительница. И ведь не нахамишь. Строгий приказ свыше — Мару Захаровну ни взглядом, ни словом не оскорблять.
Наконец дверь подъезда открылась и вышла Серафима. Она как могла мило улыбалась Богдану, помня наставления бабули. Та вообще за ночь целую осадную компанию придумала и с самого утра раздавала внучке инструктаж.
Пункт первый: улыбаться, всем и каждому. Томно вздыхать и молчать. Пусть мужчины сами думают к чему улыбка и вздохи, главное эффект неожиданности. Дантэн же обязательно будет смотреть новости и непременно должен заметить Фиму, да ещё и столь яркую, радостную.
Богдан ругнулся сквозь стиснутые зубы ещё раз. Он как-то не подумал, что гражданские не военные и одеваются иначе. И как теперь это алое чудо доставить на военный космический корабль?
Фима в смущении потупила глазки, довольная замешательством начальника семнадцатого отдела. Да, бабуля была права — мужики, как быки, реагирую на красное. Пальто оказалось чуть велико, так как было с бабулиного плеча, зато платье под ним идеально очерчивало и высокую грудь, и тонкую талию.
Сапожки из мягкой замши, увы, чёрного цвета, так как нога у Серафимы была больше бабулиной, чему та всегда безмерно радовалась. Прежде. Этим утром печалилась, так как ей хотелось добить вояку образом глуповатой красотки.
— А кто мой багаж заберёт? — радостно спросила Фима, оглядывая пустой двор. Никого, кроме Богдана и серебристого флаера, у подъезда в полседьмого утра воскресного дня не наблюдалось.
— Госпожа Заречина, не перегибайте палку.
— Палку? — усмехнулась Фима на манер бабули, затем опустила взгляд и поинтересовалась: — А вы это какую палку имеете в виду?
Пункт два бабулиного наставления: пошлить, пошлить и ещё раз пошлить. Сорвётся — появится повод бросить всё и гордой вернуться домой. Не сорвётся и вздумает принять приглашение — сразу подать заявление о сексуальном домогательстве. Всё просто. И страшно. До икоты и коликов в боку. Пошлить Фима не умела, и ей приходилось переступать через себя.
Богдан проследил за взглядом брюнетки и побагровел от стыда, прикрывая рукой пах.
— Не
хамите, госпожа Заречина, — отчитал он подчинённую и решил, что лучше ретироваться за чемоданом, чем стоять под ехидным взглядом зарвавшейся малолетки.И чего только все в ней находят? Дрянь дрянью. Правда, умная. Брюнет остановился на середине лестницы, оглядываясь на закрытую дверь подъезда. Умная на его голову свалилась. А ведь опять повёлся, побежал как миленький за её багажом. Тяжело будет с этой занозой. Но ничего, и не таких обламывали. Она ещё молить будет простить её.
Чемоданов оказалось два. Ахметов, стиснув зубы, забрал их из прихожей, где его караулила Мара Захаровна. Стоило мужчине взяться за ручки дорожных сумок и обернуться, как пришло понимание, что он угодил в ловушку. Заречина-старшая выставила ножку, преграждая ему выход из квартиры, искушающе улыбнулась, лаская пальчиками свою шею и плечо. Сглотнув, Богдан храбро воззрился в лицо обольстительницы, желая высказаться, но она его опередила:
— Я, знаете ли, люблю брюнетов, — томно вздохнув, продолжила, оглядев его плотоядным взглядом. — Таких, как вы. Так что если вдруг заскучаете вечерком, позвоните, — протянула она визитку, которую достала из кармана халатика.
Но Ахметов был непреклонен. Хватит с него издевательств. Скоро вылет, нужно было спешить.
— Я этим не увлекаюсь, — решительно отверг он визитку и приблизился к входу, примеряясь, как перешагнуть обнажённое колено.
— Ах, как вам не стыдно о таком во всеуслышание говорить! — воскликнула Мара Захаровна, изрядно напугав начальника семнадцатого отдела. Он замер, не понимая, что, собственно, такого сказал, чтобы вызвать столь бурную реакцию у брюнетки.
Та придвинулась к мужчине ближе и тихо зашептала ему на ухо, от чего кровь в венах Богдана вспенилась:
— Если не этим увлекаетесь, то всё остальное а-мо-раль-но.
Легко дохнув в ухо, Мара Захаровна отстранилась, любуясь пунцовым Ахметовым, который, не прощаясь, выскочил на площадку, а затем бросился к лестнице, игнорируя лифт.
Заречина-старшая покачала головой.
— А-мо-раль-но, — повторила она томно, пробуя на вкус это слово. — И аморе, и орально. Удивительное слово.
На этом мудрая женщина отошла в глубь квартиры, позволяя дверям автоматически закрыться.
«Стервами не рождаются, а становятся», — так не раз говорила Серафиме бабуля. Причём виноваты в этой эволюции женщины опять же мужчины. Фима готова была поверить ей, так как чем больше думала о Дантэне, тем сильнее злилась, отчего всё больше вживалась в роль стервозины и всё больше трепала нервы Богдану.
— Мне замуж выйти предложили, — шепнула она, подсаживаясь очень близко к подполковнику, который нервно сжимал штурвал флаера.
— Рад за вас, — пробормотал тот в ответ.
— Ой, а вы даже не спросите кто? — наигранно удивилась Фима, заигрывая с хмурым Ахметовым.
— Нет, — холодно отрезал в ответ мужчина.
— А зря. Но так и быть скажу — бабуля. Она сказала мне утром, сразу после вашего прихода, что мне пора замуж.
Богдан нахмурился и смерил веселящуюся за его счёт шатенку взглядом. Он совершенно не понимал поводов для её улыбки. Им предстояло достаточно опасное дело, в котором немаловажная роль отведена именно ей, а она словно не понимала всю серьёзность ситуации.