Клятва верности Книга 2

— Мужчины! Как поговорить, так сразу глупости. А сами между собой как сороки, все сплетни обсуждаете, — проворчала Фима, вспоминая бабулины слова. Та много всяких историй про мужчин знала и охотно делилась ими.

Дантэн беззвучно засмеялся, придерживая ладонями любимую. Какая же она ещё молодая, наивная.

— Ты меня с кем-то путаешь, — возразил он. — Тебе придётся привыкать, любимая, что у нас говорят мало, больше думают. А сплетни вообще исключены. Любое твоё высказывание будет всесторонне изучено, взвешено и принято каждым индивидуально.

Фима фыркнула, с трепетом рассматривая лицо любимого. Его соблазнительные губы, как обычно, улыбались с превосходством. Прямой нос, чёрные брови, высокие скулы, высеченные словно из камня. Глаза раскосые, миндалевидные, самые красивые и выразительные. А к высветленным с концов своенравным кудряшкам, укрывающим лоб, рука сама потянулась убрать их.

— Я люблю тебя, — тихо шепнула девушка, не в силах справиться со своими эмоциями.

Атландиец зажмурился, улыбаясь ещё шире. Он блаженствовал от мягких невесомых прикосновений, прислушиваясь к судорожному дыханию ларны. Она хотела его, он тоже хотел бы придаться с ней любви, но, увы, приходилось сдерживаться, не опускать щиты, иначе во дворце приключится форменная вакханалия.

— Клянусь, ты не пожалеешь об этом никогда, — выдохнул он, резко переворачиваясь, опрокидывая Симу на кровать, подминая под себя. Поцелуем Дантэн дразнил любимую, которая обвила руками шею, потянулась, как цветок к солнцу, открылась полностью перед ним.

Но сладкую пытку нужно было остановить.

— Боюсь, придётся подождать, — выдохнул он в губы девушки, когда смог оторваться от них.

— Чего подождать или кого? — растерянно спросила у него Фима, с тревогой вглядываясь в глаза.

— Дай мне три часа, и мы полетим домой. Ты пока собирай вещи, хорошо? Я постараюсь побыстрее управиться.

— С чем? — девушка села, глядя, как Дантэн отходит к двери.

— Передача власти не обходится без Хранителя.

— А можно… — Фима не хотела расставаться с атландийцем. Понимала, что он не сбежит, но иррациональный страх зародился в душе. Она больше не могла находиться от него далеко, не видеть его, не слышать.

Дантэн протянул руку, и девушка подбежала, чтобы, уткнувшись ему в грудь, обвить руками за талию.

— Это пройдёт, — успокаивающе погладил Дантэн Симу.

Он и сам еле сдерживался, недовольный, что не мог спокойно уйти и оставить любимую одну. И дело не в доверии, а в том, что слишком сильно соскучился, очень долго ждал, чтобы так быстро расстаться, даже на краткий миг.

— Пройдёт, — повторил Ход, а Фима хмыкнула.

Разве могут такие чувства пройти? Ей казалось, что нет им ни конца ни края, и она всегда будет любить Дантэна, каким бы вредным он ни был. Но он её любимый Красивый Хам, само совершенство, мудрый, умный, сильный и единственный.

— А может и не пройдёт, — сдался атландиец под натиском ласковых волн эмоций ларны, перекрывающих его собственные мысли. Сильнейший готов был объять весь мир от счастья, смеяться часами и радоваться жизни. Ведь теперь он не один, уже никогда не будет скучать в своём доме на берегу вечно волнующегося океана. Теперь у него есть смысл жизни, который он не хотел выпускать из своих объятий, но дела не терпели промедлений. Дела, вершить которые имеет права лишь Сильнейший.

Глава 10

Стоило ли ей идти, Серафима засомневалась, когда Дантэн уверенно ввёл её в огромный зал, где сам император принимал поздравления от высокопоставленных чинов других государств. Здесь был президент Земной Федерации, в свите которого девушка заметила знакомую рыжую шевелюру Елизара Платоновича. Он тоже увидел Заречину и кивнул в знак приветствия, она ответила тем же. Ахметова среди землян не было. Ни его, ни его команды, только Саша и Пирс маячили на задворках в тени широких колонн, сливаясь с телохранителями в чёрных деловых костюмах.

Дантэн не стал останавливаться, потянул ларну дальше, хотя и чувствовал, что девушке любопытно осмотреться. Фима и вправду загляделась на императора в ярких золотых одеяниях, развивающихся от каждого движения, на плечах которого лежали тяжёлые от нашитых на них рубинов и изумрудов золотые бармы, такие же, как у царей, некогда правящих в Москве в древние времена. Лысую голову венчала массивная корона из золота с драгоценными камнями, переливающимися на свету. Он был истинным хозяином дворца и соответствовал помпезности данного места, дополняя его и привнося особенную нотку торжественности.

Девушка слушала приветственную речь императора. Голос у него сильный, зычный и не сказать, что рептилоиду уже за сотню лет перевалило.

Тут слово взял сион Тманг, и Фима чуть притормозила, рассматривая других Сильнейших, которые как по команде обернулись на них с Дантэном. От внимания девушки не укрылось удивление в карих глазах атландийцев в зелёных плащах Совета Сильнейших. Даже сион Тманг умолк на полуслове, воззрившись на Серафиму. Все остальные тоже стали оборачиваться, но Ход, как буксир, утащил девушку в один из коридоров, и Фима так и не успела рассмотреть лицо императора в живую.

Принцев среди присутствующих не было, и девушка забеспокоилась о здоровье Шширанши.

— Он жив, — тут же отозвался Ход, читая её мысли.

— А ничего, что мы не поприветствовали никого? Ни императора, ни сиона Тманга?

Это обстоятельство очень напрягало Заречину, так как она была воспитанной и не могла себе позволить не поздороваться с теми, кто старше.

— С Иорликом ещё наговоришься, — легко отмахнулся от её слов Дантэн, затем, обернувшись, бросил через плечо: — Вот он, кстати, любитель поговорить. А с императором я уже виделся.

— А остальные?

Ход остановился, с улыбкой обернулся и склонил голову набок, с любопытством рассматривая смущённую ларну.

— Хорошая моя, поверь, никто из них не желает меня видеть, и уж тем более разговаривать.

— Почему? — удивилась Сима, доверчиво глядя на Дантэна, а он просто не знал, как объяснить такие простые для него и такие сложные для понимания землянки вещи.

— Я подавляю своей силой. Рядом со мной сложно просто стоять рядом, а уже тем более вести беседы.