Клятва верности Книга 2
Шрифт:
— Сегодня прибудет президент, — тихо шепнул Саша, устраиваясь напротив неё.
— Да и республиканцы тоже прибудут.
— Майор сказал приглядывать за тобой.
— Чтобы не сбежала? — удивилась Фима, хотя радость от новости, что прибудут атландийцы, на миг вспыхнула в груди.
— Наверное, тебе лучше знать, — усмехнулся Пирс. — Чего читаешь? — полюбопытствовал он и тут же скис, когда увидел лаудунские иероглифы.
— Этикет, — невозмутимо отозвалась Фима, весело подмигивая расстроенному лейтенанту. — Пытаюсь понять, что принято дарить на коронацию.
— Ты вообще ничего не должна дарить, —
— Я знаю, — тяжело вздохнула Серафима.
В империи царил очень страшный патриархат и женщины обязаны были поклоняться мужчинам. Но иерархическая структура делала поблажки некоторых дамам высокого положения, и те имели право командовать мужчинами из низов.
— Порядки у них конечно зверские. Я тут на одну взглянул, так меня чуть не растерзали её родственники.
Фима покачала головой, не представляя, как же выживают лаудунки в таких варварских условиях. А ведь имперцы старшая раса. С них надо брать пример. Вот только примеры бывают разные. Если за атландийцами хочется повторять, то за имперцами нет. Они как живой пример закосневшего развития социальной структуры общества.
Закрыв файл, девушка воззрилась на мужчин, которым явно было скучно.
— Ну и чем займёмся? — тихо спросила она у них, и те предложили погулять, пока остальные ищут следы таинственной организации.
Пирс так и норовил приобнять Серафиму, поддержать за локоток, постоянно травя шутки и рассказывая про аэробайки и гонки.
Серафима не выдержала, остановилась, развернулась лицом к лейтенанту и, подавшись к нему, обняла.
— Прости, я понимаю, что ты в меня влюбился, но, увы, мы никогда не сможем быть вместе.
— Почему? — опешил Пирс, придерживая девушку за талию.
— Я зануда, — улыбаясь отстранилась Серафима, — зубрила, я тащусь от истории. Гонки для меня уже пройденный этап, я не болею ими, хоть и знаю практически всё. Понимаешь?
Саша рассмеялся, опуская взгляд, чтобы не обидеть друга. Затем всё же решился добавить:
— И она влюблена в другого.
— В атландийца? — уточнил Пирс, нисколько не расстроившись.
— Не просто в атландийца, а в самого мерзкого и противного.
— Эй! — весело прикрикнула Фима. — Он очаровательный Хам, самовлюблённый нарцисс, но тем не менее он мой.
— Ну я же лучше, — возмутился Пирс и попытался обнять девушку, но та залилась смехом, покачала головой.
— Поверь, с ним никто не сравнится.
— Эгоцентричен не в меру. Он Сильнейший, Пирс. Так что смирись и найти другую.
— Такой, как Фима нет, — обиженно шепнул лейтенант, а девушка опять покачала головой.
— Есть намного лучше. Потому что она станет твоей. Просто не опускай руки, — Фима замолкла на полуслове от озарившей её мысли, разглядывая кисти рук лейтенанта, плетьми висящие вдоль тела. Всё же пошлость бабули заразна. Мысли глупые так и лезут, да образы, очень реальные и живые. Чем обычно военные в казарме по ночам без женщин занимаются? Наверное тем же, чем и она в кровати, вдали от любимого. Мысленно застонав, девушка одёрнула себя и заставила поднять взгляд, правда, в лицо смотреть лейтенанту не могла, было стыдно за себя. — В общем, ищи и главное верь, — закончила свою мысль девушка, надеясь, что мужчины
не заметили предательского блеска.Видимо это судьба. Иначе как объяснить, что Фима, идущая за Сашей, оказалась в том самом месте, где она когда-то встретила Шшангара, и сейчас, как полтора года назад, принц рисовал.
— Госпожа Заречина, приятно снова видеть вас, — шипяще произнёс рептилоид разворачиваясь. Четверо охранников не подпускали к нему близко, но и земляне не стремились приближаться.
— Я думала, вы готовитесь к церемонии.
Фима вежливо улыбнулась принцу. Она его с самого утра не видела и, уточнив, чем он занят, решила посвятить свободное время поиску доказательств появлении землян.
Шшангар отвернулся, и Фима остро почувствовала, что обидела рептилоида.
— У меня есть более важные дела, чем зубрить клятвы и церемониальные фразы. Я готовлю вам прощальный подарок, госпожа Заречина. Прошу, подойдите, я хочу, чтобы вы увидели его.
Девушка смело прошла мимо охранников, оставив позади своих спутников.
Глава 9
Творческие люди — это уникумы, выпадающие из общих правил. Принц был именно таким. Глядя на него у Серафимы начинался приступ жалости. Она два часа изображала из себя искусствоведа, хотя не особо понимала многие символики, в которые рептилоид вкладывал особенный смысл. Он пытался ей объяснить, а Фима кивала, удивляясь замысловатости чужого разума.
Всё что видела девушка — это красивую историю, полную тоскливого желания вырваться на свободу. А Шшангар уверял, что на чёрном полотне, искрящемся бриллиантами, изображена надежда. Он рисовал звёздную ночь в глазах рептилоида. Интересная задумка, особенно манера исполнения. Звёзды были настоящими бриллиантами, которые Шшангар крепил на особенный клей. Вот только никакой надежды в этой картине для Серафимы не было. Обречённость, тоска, как, впрочем, и на других полотнах принца.
— Если честно, то я никогда не понимала людей, стремящихся к одиночеству. Лично я его боюсь.
— В одиночестве много плюсов. Ты можешь познать себя, — мягко отозвался принц, а Серафима пожала плечами.
— Видимо, я так глубоко себя познала…
— Нет, мне кажется, ты боишься остаться сама с собой наедине. Поэтому и страх перед одиночеством.
Девушка усмехнулась. Рептилоид возможно был прав. Одиночество пугало Серафиму.
— Один человек мне сказал что одиночество удел Сильнейших.
— Очень мудрое высказывание.
— Значит вы сильный, ваше высочество, — подластилась Фима, разглядывая новые звёзды на своём будущем подарке.
Шшангар замер, напряжённо всматриваясь в безмятежное лицо землянки, которая даже не заметила его внимания, любуясь игрой света на гранях мелких драгоценных камней.
Сильный? Он сильный? Принц никогда ни от кого не слышал подобного комплимента. Он был кем угодно: и великим, и надеждой, и гарантом, но никто не считал его сильным. Наоборот, все пытались продавить его под себя.
Серафима обернулась, удивлённо моргнула.
— Что-то не так? — уточнила она, а принц улыбнулся.
— Вы удивительная, госпожа Заречина.