Клятва

Ты же обещала. — Скрепя зубы, умоляла я.

Бруклинн нахмурилась, но плечи её обмякли, покоряясь судьбе.

— Мне так жаль, — угрюмо сказала она, повернувшись к Клоду.

— Оставишь мне танец? Для следующего раза? — Многозначительная улыбка играла на его губах.

Он наклонился к ней и что-то прошептал на ухо.

И тут до меня дошло, что Макс последовал за мной на платформу.

Я понятия не имела, сколько времени он подслушивал.

Он стоял всего в паре метров от нас, внимательно наблюдая за мной. На лице его было новое выражение — любопытство.

И это совсем не то выражение, которое мне хотелось бы вызвать.

Я успокаивала себя тем, что это лишь померещилось.

Что нет никаких шансов, что он мог догадаться, или хотя бы заподозрить, что я поняла слова его друзей.

Я опять посмотрела на Брук, которая заправляла шелковистый черный локон волос за ухо.

Лукаво улыбаясь, она кивала Клоду.

Не было никаких сомнений, что сейчас Клод говорил на понятном ей языке.

Но я уже тащила её, уволакивая прочь от огроменных мужчин и их таинственного языка.

Подальше от удушливого страха, проникающего в меня.

МАКС

В бараках никогда не было абсолютной тишины, даже посреди ночи.

Вокруг себя Макс мог слышать шуршание постельного белья, не прекращающийся лающий кашель и приглушенные голоса разговаривающих вдалеке людей.

Он лежал на своей койке, стараясь шевелиться как можно меньше, притворяясь спящим, хотя спать абсолютно не хотелось.

Он не пытался выбросить ту девчонку из своих мыслей, просто не хотел делиться ими с остальными.

Лучше притвориться спящим.

Лучше избегать вопросов от тех, кто окружал его, кто держал его под постоянным надзором.

Было бы проще, если бы он был один.

Если бы он был по-настоящему один.

Но он сам выбрал такую жизнь, и поэтому возможности выбора не было. Так что все, что ему оставалось — разбираться со своими мыслями по ночам. Украдкой, и в то же время у всех на виду.

Из глубин памяти на него смотрели чистые голубые глаза. Глаза, которые он мечтал бы никогда не встречать.

И в которые надеялся заглянуть вновь.

Как можно скорее.

От неё будут проблемы. Уже тот факт, что он лежал без сна был тому доказательством.

Они обменялись всего парой слов, улыбкой. Несколько коротких минут, проведенных с ней в клубе, а он уже мучается и не может успокоиться.

Он вновь прокрутил в памяти последние моменты, когда последовал за ней в клубе. Как наблюдал за ней, слушающей игривую болтовню его друзей.

Он сразу обо всем догадался. Этого просто невозможно было не заметить — её широко распахнувшиеся глаза, задрожавший голос, рассыпавшаяся уверенность.

Она была не такой сильной, как бы ей хотелось.

Он волновался за неё, хотя на данный момент она была в безопасности — дома, с семьей, спящая в своей постели.

Ничего не подозревающая о страданиях, которые обрушила на него.

4

По дороге домой Бруклинн отказывалась говорить и даже смотреть в мою сторону, хотя я раз сто пыталась извиниться.

Может, если б я смогла объяснить почему нам пришлось покинуть клуб, она и простила бы меня. Но я не могла.

Но никому в мире, даже моей самой близкой подруге, нельзя было прознать о моих способностях…

О том, что я могу понять все, что услышу.

Ко времени, когда мы приблизились к окрестностям нашего дома в западной части города, — части торговцев, — я решила, что будет лучше, если сегодня заночую дома.

Конечно, так мои родители догадаются, что я сегодня ходила гулять, а не сидела у Брук дома. Но, судя по тому, как она смотрела исключительно прямо перед собой, прощать меня Брук не собиралась.

Во всяком случае, не сегодня.

Но я не жалела, что заставила её уйти.

Даже на следующее утро, в свете нового дня, была уверенна, что поступила правильно.

Я поняла, что сказал Клод прошлой ночью, и в тех словах было что-то не так…

Почему до сих пор я ни разу не слышала языка, на котором он говорил? Как вообще стало возможным его появление здесь? По мере увеличения угрозы революции рос и интерес других стран — стран, лелеявших надежду поживиться в час, когда наша защита ослабла, получить выгоду от королевы, находящейся в опасности — границы Лудании были закрыты, а иноземцам было приказано покинуть страну.

Туристические Паспорта больше не издавались.

И тем не менее, мне доводилось слышать все региональные вариации Терманского, Парсона и Англайского. Я была знакома со всеми их диалектами, знала все интонации и ритмы.

Или так мне казалось.

До этих пор.

Пока не услышала что-то совсем новое.

И почему я так уверенна, что мне не полагалось вообще слышать этот язык?

Хотелось бы знать, кем на самом деле являлись Клод и его друг.

Шпионами? Революционерами, общающимися шифром? Что-нибудь еще похуже? Эти вопросы и странное звучание этого нового языка преследовали меня всю ночь, лишая покоя.

Кое-что еще не давало мне спать, заполняя мысли. А мне не должно было быть никакого дела до этого

Темно-серые глаза, мягкие губы, нагловатая улыбка.

Я пыталась убедить себя, что глупо подпитывать подобные идеи, но каждый раз как только выгоняла его из головы, он находил лазейку и возвращался вновь.

На следующий день я увидела Бруклинн, ожидавшую на нашем старом месте на площади. Мне сразу стало легче.

Губы уже начали расплываться в улыбке, как вдруг дошло, что она делает вид, будто не замечает меня.

Арона пока не было — только она и я.

Я осторожно подошла, не зная, как вести себя после вчерашнего.

– Привет, — осторожно начала я. Ничего другого на ум не приходило.

Брук продолжала стоять, невозмутимо скрестив руки на груди. Школьная сумка лежала, перекосившись, у её ног.

Но, не смотря на вызывающую стойку, я знала, что она колеблется.

Иначе зачем же она пришла сюда? Она отвернулась в сторону, все еще отказываясь признать мое присутствие.

— Ладно, — признавая, что придется сделать первый шаг, вздохнула я, тут же возненавидев горечь извинения у меня на языке.