Клыкастые страсти

— Умрет, — кровожадным тоном отозвался Мечислав. — Я ему лично голову оторву. Вот только тебя в чувство приведем…

Мне на виски легли тонкие, но удивительно сильные пальцы. И одновременно с этим в мой разум хлынул поток ярких картин. Я видела все происходящее в комнате глазами Мечислава. С того самого места, как Рамирес стал превращаться в чудовище.

* * *

Быстрый взгляд по комнате. Нас здесь четверо. Одолеть сможем. Юля!

Вот не подозревала, что я — такая. Очень худенькая и испуганная, в черном пла-тье, съежившаяся в комочек в углу дивана. Глаза расширены и в них — страх?

Разглядывать некогда. Надо драться, пока Рамирес не бросился в атаку. В этой форме вампиры намного сильнее. Удар — воздух перед Рамиресом уплотняется в подобие ножа, полосуя мерзкую морду.

Первая кровь. Но тварь словно и не замечает удара.

— Ссссоплячье… Я сссильнее вассс вссеххх… уничтожшшшшууу…

Еще один удар. На этот раз — в грудь. Отбросить, сбить с ног… все бесполезно! Слишком сильный противник. Даже для него.

Он мог бы убрать паутину, но нужно хотя бы пять минут. А их никто не даст.

Схватка. И вампиры катятся по ковру. Как много успевает оценить разум Мечи-слава за эти несколько секунд.

Вадим — не помощник. Ранен.

Костя, Даша — не помощники. Под воздействием магии.

Рамирес пробует выломать руку из сустава. Увернуться, ответить прие-мом.

Юля!

Совершенно беспомощная, на диване!

Уходи, глупая, погибнешь!!!

Но даже крикнуть некогда.

Рамирес с силой бьет в живот. Кого-то такой удар мог бы пробить насквозь. Мечи-слав напрягает мышцы живота — и отвечает сильным ударом в грудь.

И вдруг все меняется.

Рамирес хрипло вскрикивает. И Мечислав понимает, что его хватка ослаб-ла.

Первое — вывернуться из захвата, ударить в горло и по глазам… удар по глазам уже не потребовался. Рамирес корчится на полу. Но как!?

Мечислав оглядывается, и невольно вздрагивает.

Конечно же, Юля.

В комнате словно закручивается невидимый глазу вихрь. И в центре вихря, как в глазу урагана стоит его сумасшедшая фамилиар. Теперь она вовсе не кажется хрупкой, скорее — страшной. Волосы развевает невидимым ветром, черное платье, серебристый вихрь вокруг, воздетые вверх руки.

Мечислав понимает, что исчезновение паутины — работа Юли. Она просто выпива-ет силу из брошенного заклятия — и заодно из Рамиреса, раз уж он подставился. Она тя-нет ее в себя, как пылесосом. Тянет все сильнее и сильнее, потому что тоже боится. Боялась. За него. За ребят.

И приходит понимание.

Юля может ругаться, спорить, ссориться… Может делать что угодно. Но ради тех, кого она считает своими друзьями — она может уничтожить даже себя. Сейчас это и происходит. Рамирес сильнее — ну так что ж? «Я погибну, но и тебя, сволочь, со мной зароют!!!»

Отрешенное и спокойное лицо пугает. Но становится еще страшнее, когда на нем появляется выражение неземного наслаждения. А когда начинают размываться контуры девичьего тела, исчезая в вихре силы, Мечислав приходит в ужас.

Он-то знает, что сейчас происходит.

Любой человек, который берет слишком много силы от мира, обязан рано или поздно расплатиться. Такие люди не умирают. Они просто берут слишком много силы — и растворяются в ней, как кусочек сахара в горячем чае. Они становятся частью ми-ра.

Но он не может этого допустить!

Решение приходит молниеносно.

Для Юли силы слишком много. Но для него, для всех его вампиров — если только он сможет взять часть силы в себя…

Бросок. Лишь бы не помешала сила, закручивающаяся вокруг девушки…

Вихрь не сбивает направление. Вампир просто проходит через него, как через бу-мажную стенку. Но Мечислав сильно подозревает, что никто другой не подошел бы к ней. А вот он может. Они — связаны кровью. Вампир и фамилиар.

И клыки впиваются в тонкое запястье.

Юля не пытается отбиваться. Она вообще ничего не делает, просто пьет силу. Жадно, голодно, во многом сама, напоминая вампира, в этот миг.

(Еще чего!!!)

И Мечислав начинает тянуть ее силу — в себя. Как каждый раз, когда он пил кровь этой девушки.

Он ожидал сопротивления, возмущения чего угодно, но только не того, что в не-го бросят потоком бешеной обжигающей энергии. Тело вампира изгибается в пароксизме острого наслаждения. Сила. Жизнь. Боже, каким живым он чувствует себя в этот миг! Но даже в эту ослепительную секунду он не теряет над собой контроля. И бросает силу по незримым нитям, связывающим его с вампирами.

И те жадно пьют неожиданный дар, хмелея от неожиданной и тем более восхити-тельной мощи.

С пола поднимается Вадим. Сила походя бросается на залечивание травм. Костя с Дашей стряхивают остатки заклинания и хватают Рамиреса. Но делать с ним уже ничего не надо. В их руках бьется в конвульсиях существо, похожее на мумию фараона, умершего больше трех тысяч лет назад. Он уже не может никому причинить вреда.

Мечислав видит нити, связывающие когда-то грозного эмиссара Совета с Юлей. И полосует по ним силовым лезвием. Разорвать, или хотя бы ослабить… еще немного — и он тоже не выдержит. Слишком много силы, слишком много жизни даже для вампира… особенно для вампира, который мертв уже столько времени.

И нити послушно рвутся.

Поток силы иссякает. А Юля беспомощно обвисает у него на руках.

Мечислав чуть прикасается губами к ее лбу. Но нет. Девушка жива и здорова. Бешено бьется жилка на тонкой шее, но ритм постепенно замедляется. Она отдыхает.

Слава Богу.

* * *

Видение оборвалось. Я глубоко вздохнула.

— Хорошо же я выглядела со стороны.

— Восхитительно — припечатал Мечислав. — Увидел бы тебя кто из людей — штаны бы неделю отстирывал.