Клыкастые страсти

— Вспомни библию.

— Юля, не протирай мне мозги. Ты цитируешь библию, только когда понимаешь, что крупно неправа.

Понимать-то я понимала, да толку с того.

— Валентин, а что мне делать!? Отказаться? Он же к деду пойдет! А если я еще и деда в это втяну, я же себе век не прощу.

— Зачем отказываться? Выдай его вампирам головой. Они быстро разберутся, под какой сосной, чьи шишки. И до деда твоего ничего не дойдет. Никогда.

— А я потом себя всю жизнь винить буду.

— Не видел я, чтобы тебя угрызения совести мучили. А сколько на твоей совести уже трупов?

— Это другое, — покраснела я. — Это была война.

— А сейчас разве нет?

Ответить на это я не смогла и занялась стаканом с минералкой. Оборотень смотрел на меня с сочувствием — и это злило и раздражало еще больше. Такая вот я дура.

— Юля, — наконец заговорил он. — Ты сказала, что мы — друзья. Это так?

— Да, — твердо ответила я.

— Тогда постарайся меня выслушать. И не перебивай, даже если не понравится.

— Хорошо.

— Твой брат — неплохой человек. Но, увы, он слаб. Очень слаб. Я говорил с ним сегодня утром, хотя и недолго. Мечислав скинул мне твою семью перед рассветом. Так вот. Твой брат — ведомый. Не более того. Эта пади гораздо лучше ориентируется в ситуации, чем он. Погоди! — он поднял руку, убивая мои возражения на корню. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Что оборотням сам бог велел лучше разбираться в ситуации, чем человеку со стороны. Да. И все же, все же, все же…. Смотри. Из-за этих двоих наш клан втягивается в серьезные разборки. И, заметь, разборки морально необоснованные.

— И чего ты хочешь?

— Твой брат слаб. Это так. Но у него тоже есть своеобразное понятие о чести. Кроме то-го, я надеюсь на вашу общую кровь. Я хочу, — Валентин даже не покраснел при этих словах, — я хочу, чтобы твой брат был инициирован сегодня же. Как член нашего клана. Как мой вольп.

Я повертела в руках стакан.

— Чего ты этим хочешь добиться?

— Гарантий безопасности для себя. Если Мечислав проиграет, тебя все равно постараются присвоить. И тогда ты сможешь защитить нас. Прости, но я обязан думать о своих вольпах.

Я кивнула. Да, что бы ни сделали с Мечиславом, я слишком ценная добыча. И смогу сказать: «не трогайте моего брата, иначе я что-нибудь с собой сделаю». А неприкосновенность моего брата означает неприкосновенность его клана вольпов. Вот только…

— А ты понимаешь, что при таком раскладе могут просто избавиться от тебя? Вольпы останутся, а тебя не будет?

Голубые глаза не дрогнули. Валентин не лгал мне. И не лгал себе.

— Я хочу жить, Юля. Но еще я отвечаю за тех, кто мне доверился. Я ввязался в эту заварушку. Пусть так. Но они ни в чем не виноваты.

Я кивнула.

— Уважаю. Валь, я рада, что я твой друг. Поедем, поговорим с моим братом.

— Ты согласна?

С плеч оборотня, словно кирпич сняли. Тонну кирпичей.

— Согласна. Думаю, инициация должна произойти сегодня.

— Едем убеждать твоего брата?

— Едем. Еще до полуночи мутация должна стать необратимой.

— Это технически возможно, только если ее буду проводить я. Или кто-то еще из прима-вольпов.

— Значит, будешь. Выбора-то нет.

— Нет. Ты хочешь присутствовать?

Я не хотела.

— Я могу отказаться?

— Можешь. Но лучше бы ты не отказывалась. Ты все-таки фамилиар нашего Князя…

— Еще и ты мне об этом напоминать будешь?

— Юля, я не хочу тебя расстраивать, — голубые глаза смотрели прямо и спокойно, — но ведь это ничего не меняет? Сколько волка не ругай, а все стадо на него не спишешь… Не только Мечислав виноват в твоем состоянии…

— Вали, если ты еще хоть слово мне скажешь на эту тему, мы сильно поругаемся.

Я не шутила. У меня уже просто нервы не выдерживали. И оборотень все понял.

— Юля, давай перенесем наш разговор на другое время?

— Давай. И — я буду присутствовать на вашей церемонии, если вы уложитесь сегодня до полуночи.

— Я сильный вольп, я смогу и перекинуться и инициировать твоего братца. А почему вдруг такие ограничения по времени?

— Потому что. Едем мы наконец — или ты собрался весь день мне нервы промотать?!

— Едем. Где твои вещи?

— Сумка в раздевалке.

— Хорошо. Топай к машине, я сейчас принесу ее.

— Да я и сама могу.

— Можешь. Но не будешь. Джентльмен я или нет?

— Джентльмерин, — огрызнулась я. — Оборотень.

— Меня ужасно оскорбили! — Валентин схватился за сердце, — изображая ужасно раненного. — Требую сатисфакции!

— Чего-чего!? — нахмурилась я. — За этим к Мечиславу. Он тебе подробно объяснит, чего не стоит требовать от порядочной девушки.

— От кого? А где ты таких видела?

Оборотень демонстративно осматривался по сторонам. Я чмокнула его в щеку и вскочила с места. Часа через два я буду хромать, как больная черепаха. Еще бы, от таких нагрузок и полковая лошадь захромает. Но пока спорт наполнил меня силой и энергией. А значит — вперед!

* * *

В «трех шестерках» было тихо и спокойно, как в лунную ночь в богадельне. Две мои проблемы тоже никуда не исчезли. Нас пропустили без каких-либо проблем. Мечислав, определенно, дал всем ценные указания. Ну и пусть.

Комната «для гостей» в клубе меня откровенно бесила. И лилии воняли не по-детски. Но братик и Клара устроились вполне прилично. Пади встала при нашем появлении и склонилась в поклоне. Славка последовал ее примеру, но кланяться не стал. Просто чуть-чуть наклонил голову. Своего рода вариант белогвардейского поклона. Опустить подбородок — поднять подбородок. Целое искусство делать это так, чтобы у тебя не обозначились все складки на шее. Нас же со Славкой к этому приучил дед. Он так здоровался со всеми. «Милостивым наклонением головы». Я и сейчас при встрече изображала этот поклон. Славка же…. Вчера мне казалось, что он избавился от этой привычки. Но, когда братец нервничал, все выплывало наружу. М-да, сколько не убегай от себя, а детские привычки рано или поздно вылезут. Я вежливо наклонила голову.

— Как ваши дела?

— Прекрасно, — отозвался Славка.

Хм-м…. Я побольше ехидства вкладывала. Интересно, почему мой брат не старается выразить свое недовольство?

— У вас все есть и вы всем довольны?

— Да, — брат по-прежнему не отводил взгляда.

Я поудобнее уселась в кресло и кивнула собеседникам на диван напротив.

— Присаживайтесь. У нас сейчас будет серьезный разговор.

Брат и пади повиновались. И в глазах Клары я заметила странную искорку. Что-то вроде… насмешки?