Клыки Судьбы

– Получается, нам придется добрый месяц здесь торчать, чтобы старый, практически бессмертный дух смог хоть сколь-нибудь логически разъясняться?
– мне кажется, что разумнее всего было бы визуальное исследование склонов горы. Но я даю своей девушке шанс. Пусть покажет свое мастерство. Вдруг она не такая уж и бесполезная колдунья?

– Торчать не надо, - отвечает Харишша.
– Я попробую перемотать его память немного вперед. Это довольно трудно, но все же вполне исполнимо.

– А в чем трудности? Могу тебе как-то помочь?
– спрашиваю для проформы и тут же разочаровываюсь ответом.

– Помоги. Подержи его за руки, чтобы не размахивал в неподходящий момент. И еще бы неплохо ноги прижать к земле - может брыкаться.

Вздыхаю и хватаюсь за тонкие кисти рук Проводника. Слимаус с отвращением берется за лягушачьи ласты и отворачивает нос. Болотный дух пахнет действительно невыносимо. От него здорово несет перебродившей тиной, гнилыми водорослями и дохлыми тритонами. Учитывая влажное пятно под его филейной частью, наше с астрологом присутствие еще более отягощается.

Отворачиваюсь и вдыхаю тяжелый запах горелой земли. Лучше дышать пеплом и пылью, чем обонять продукты пищеварения какой-то болотной поторочи.

Харишша тем временем сосредоточенно водит пальцем по желтоватым страницам раскрытой книги. Плавно покачивается, входит в колдовскую медитацию. Мне начинает казаться, что вокруг ее золотистой головки возникает плотное силовое кольцо. Впрочем, от магии я далек как Валибур от столицы Хаоса. Потому решаю, что это сумасшедшее светило так играет лучиками в волосах некромантки.

Девушка шепчет заклинание. Ее голос, сначала тихий, начинает медленно крепчать. С каждым словом интонация меняется, поднимается выше. Каждый звук плавно перетекает в общую мелодию магического стихотворения.

Едва родившись, знаешь ты

Свое предназначение.

Вставай, рожденный, и в мечты

Войди своей течение.

Пусть каждый шаг - предсказан он,

Тебя влечет к закату,

Но знай, что жизнь - всего лишь сон

От займа до расплаты.

– Что это за бредятина такая?
– сетует Эквитей.
– Ненамного лучше того идиотского барда, который мне реквием пел.

– Это отрывок из Писаний Судьбы, наложенный на канву какой-то магии, - блистает эрудицией начитанный звездочет.
– В свободной рифмованной форме. Видимо, переделанный ведьмой под какие-нибудь хозяйские цели.

– По-моему бред…

– Тихо вы!
– рявкаю на них и продолжаю слушать.
– Мне нравится. А еще моя девушка - не ведьма! Следующий, кто брякнет об этом, получит "Карателем" в челюсть!

Харишша с благодарностью смотрит на меня. Я отворачиваюсь, чтобы не смотреть как ее тонкая фигурка впритык наклоняется над Проводником. Смотрю на безлюдную долину.

Пустошь начинается у подножия Пустой горы. Пересекает полукруглый котлован застывшей магмы, обнимает далекую полоску леса у Гугиной трясины. Ни деревца, ни кустика. Лишь в нескольких километрах отсюда, или как здесь называют их - тримплов, - парочка зеленых холмов. Именно там произошло самое приятное из всего, что я видел в последние годы.

Перевожу взгляд на Харишшу. С нежностью наблюдаю, как она напряженно шевелит губами, как отводит с лица мешающий локон пшеничного цвета. На курносом, слегка припорошенном бледными веснушками, носике поблескивает капелька пота. Какая красавица! И насколько похожа на ту хищную кошку, сладострастно изгибавшуюся под тонкими ласками рассвета. Моя женщина!

С ужасом прихожу в себя. И как только мне в голову приходит такой бред? Не-не, не хочу даже думать об этом. Я не так много прожил на этом свете, всего каких-то три сотни годков. И стоило только найти мордашку посимпатичнее, так сразу захотелось заковать себя в непосильные кандалы супружеской жизни. А, судя по всему, Харишше не улыбается быть обычной девушкой какого-то там оборотня. Ей подавай настоящего мужа с фамильным замком. Который вовремя приходит домой, не валяется с дружками в кабаке "У Гоба", приносит зарплату…

Я содрогаюсь от таких перспектив. Меня начинает колотить мелкая дрожь. Хочется бросить все это к фамильному демону подальше и податься в бега. И пусть это проклятое солнце хоть десять раз падает на не менее проклятый мир под номером 1114/53. Тоже погибну, но зато не придется сходить с ума, играя роль заботливого мужа и отца неизвестного количества детей.

Ужасающие мысли настолько овладевают мной, что я не прислушиваюсь к словам некромантки. А девушка читает все громче, помахивая рукой в такт неведомой мелодии. Слова настолько чарующи, что даже Проводник перестает изучать кончик своего носа и с детским восторгом пялится на Харишшу.

Ты помни, мертвый, жизнь твоя

Лишь смертью не закончится,

Другая ждет тебя земля,

Другое семя сочится…

– Тихий незабываемый ужас!
– восхищается Эквитей.
– Насколько понимаю, "сочащееся семя" - намек на зачатие?

– Цыц!
– не узнаю свой голос, еще витаю в анализе греховности супружеской жизни.

Слимаус молчит - помнит о моем обещании угостить кого-нибудь по башке.

И умерев, родишься вновь,

Забвение - лишь миг.

Поймает новая любовь…

На этих словах девушка умолкает и начинает что-то бормотать.

– Так я и думал, - хохочет король.
– Не нашла рифму.

– Эквитей, - говорю ему.
– Ты хочешь, чтобы слово "Второй" было выгравировано на твоем надгробии? Не трогай девушку.

– Это почему же?

– Она - твоя дочь!

Монарх пьяно покачивается и едва держится на ногах. Лицо короля наливается мертвенным оттенком и напоминает мокрый кусок соли.

– Это как же?…

– Самым обычным образом, - я широко улыбаюсь. Смог таки отвлечь старика от заклинания некромантки. Не то бы он ей нарушил какие-то там магические связи. Вдруг она разволновалась бы? Тогда не видать нам прохода в подземелье.
– Я тут немножко проанализировал происходящее, добавил твои галлюцинации насчет спаривания со старухой, вспомнил ритуал, с помощью которого создаются хомункулюсы. И догадался, конечно же, какой Лабораторной работой здесь могли заниматься оборотни из Валибура.

– Можно о дочери поподробнее?
– молит Эквитей.
– Неужели я действительно спал со старухой?

– Да, ты действительно спал, - продолжаю улыбаться.
– Грязно занимался демон знает чем с ученым из моего Управления.

Король становится похожим на бесформенный кусок ваты. Такой же белый и безвольный. Он со стоном опускается на землю. Грохочут доспехи, звенит упавший меч.

– С ученым?!!
– в ужасе шепчет Эквитей.
– Я… делал это с… мужчиной?!! С мужчиной?!!