Ключ для хранителя

– А вон там, почти напротив нас висит королевское ложе, - пояснил нам Танасик.
– Видите, внутри сидит Его величество в доспехах рыцаря Прокурата? Это потому что он и сам когда-то был кадетом. Представляете? Сам король...

– Правда, рыцарем Его величество так и не стал. Жениться пришлось, - уточнила нам за спиной привставшего мальчика баронесса.

– А вон, Вета, твои сородичи!
– ткнула меня локтем в бок Тусья и кивнула куда-то вниз налево.
– Точнее, самый старший из них. Ему не так давно исполнилось триста семьдесят два года. А выглядит до сих пор молодцом. И даже преподает в нашем столичном университете не то "Историю Ладмении", не то еще какой-то курс.

– А ведь мы его уже видели, - узнала я скучающего статного мужчину лет шестидесяти с дымящейся трубкой в зубах.

– Помнишь, в ресторане "Бархат"? Он там еще сидел на возвышении с красивой дамой, тоже алантом?

– Помню, конечно. Это была его пятая или шестая жена.

– Пятая, - утвердительно кивнула баронесса.
– Но, уже на грани развода...

– Ветвяна, посмотри, - через секунду дернул меня в свою сторону Танасик.
– Вон там, рядом с королевской ложей, где к перилам прибиты разные щиты, ложе для Совета шести. Ты знаешь, что такое, Совет шести?

– Она знает, Танас, - метнула в меня настороженный взгляд Тусья, а Вероника тут же перехватила инициативу на себя:

– Его там нет, Вета.

– А почему ты в этом уверена?
– выдавила я из себя, пристально вглядываясь в далекое полутемное ложе с сидящими в нем мужчинами.

– Так я, сколько уже здесь. И стул его, как раз за родовым щитом пустует. Я даже из бинокля туда смотрела.

– Ого, - уважительно глянул на баронессу Танасик.
– А подзорной трубы у вас с собой нет?

– Да вот, знаешь, в театре ими не пользуются, почему то, - добродушно засмеялась Вероника.
– Ой, смотрите, кажется, начинается. Вон там, у входа.

И действо началось... Сначала из центрального входа, под сопровождение труб и барабанов появился высокий худощавый герольд в накинутом на плечи двуцветном коротком плаще. В руках он, как посох нес раза в два длиннее себя копье с трепыхающейся под ветром ленточкой на самом конце. Как мне тут же шепнул на ухо Танасик: "Это чтобы привязать туда венок "Прекрасной дамы" и до конца турнира им махать". Я же не замедлила ответить ему своим рассуждением вслух: "Надеюсь, что этот венок не из настоящих цветочков. А то его потом не то что "Королева турнира" постесняется напялить, а даже мало-мальски уважающая себя деревенская коза". Вероника же в это время, по странному стечению обстоятельств величаво поправила свою, растрепавшуюся на ветру, прическу.

А в это время вслед за герольдом на поле выплыли, поддерживая руками такие же двуцветные мантии, главные судьи турнира (общим числом четыре штуки). Эти уважаемые всеми мужи были встречены зрителями аплодисментами вперемешку со свистом. Как мне тут же пояснил Танасик: "Это традиция такая. Чтобы боялись... на всякий случай". И, наконец, последними народу явились главные сегодняшние герои - рыцари-участники (общим числом тридцать шесть штук на момент начала турнира). Шествовали они с нарочитой небрежностью, но, не забывая при этом поглядывать по сторонам. По трое представителей от каждой из двенадцати прокуратских комтурий. И плащи на них тоже имелись, но накинуты были по-разному: у кого-то через одно плечо, у нескольких же просто болтались на руках. А парочка особо продвинутых в моде вообще завязала их на шеях, как шарфы. По всей видимости, так они либо выражали свою индивидуальность, либо старались с самого начала запомниться публике (что, впрочем, одно и тоже). Вот тут народ по-настоящему взревел, поднимаясь со своих мест по мере следования колонны вдоль трибун. А когда дошла очередь и до нашего сектора, мы, наконец, смогли разглядеть идущего вместе с остальными Сима. Причем, не только мы одни. Судя по женскому визгу, поднявшемуся откуда-то сверху и приветствиям "Симаргл, ты для нас победитель!", приглашений, на самом деле было гораздо больше. Хотя вполне возможно, что такими темпераментными могли оказаться и вполне бескорыстные фанатки нашего "огненного" рыцаря... Лишь на мгновенье мы встретились с ним взглядом, но он успел улыбнуться, а потом, уже развернувшись всем корпусом, послал верхним рядам свой воздушный поцелуй... И мы окончательно оглохли на десяток долгих секунд...

И именно по этому первые слова оставшегося на поле в гордом одиночестве герольда пропустили мимо своих контуженных ушей:

– ... двести тридцать восьмой ежегодный рыцарский турнир в честь основания Прокурата - важно продолжил он, усиленным во много раз магией голосом.
– данной мне Его величеством, королем Василием Третьим и досточтимыми судьями властью объявляю открытым! И да царят сегодня на этом, прославленном многими поколениями рыцарей поле доблесть и сила!
– вновь взревевшие трибуны, подскочившие на ноги, были полностью с ним согласны.

А дальше началось почти драматическое представление с участием все того же герольда и весьма "прекрасной" дамы, восседающей на украшенном цветочными венками балконе. Все оно, в конечном итоге свелось к тому, что дама эта, немного помявшись, для сценария, сняла со своей белокурой головы узенький венок из неизвестного нам материала и собственноручно привязала его с помощью ленточки к протянутому копью... Заветный "лобызальник" встретила бурными овациями, в основном, женская половина трибун. А мужская в это время, затаив дыхание, стала ждать дебютной части рыцарских состязаний - парный поединок на грифонах без применения магии. Вот так вот...

Первыми в воздух взмыли рыцари из двух самых старых прокуратских комтурий, в народе прозванных как "жульманская" и "молоточная". Схватка получилась короткой и красочной. И после лязга схлестнувшихся друг с другом металлов, вниз веером полетели черные перья. А минуты через три все уже закончилось... полной победой представителя судейской "бригады", молодцевато соскочившего с седла своего песочного грифона.

А дальше все понеслось по утвержденному в программе списку. И пары соперников сменяли друг друга, не успевая набирать высоту и совершать круги почета победителей. Только один раз трибуны вдруг замерли, а потом дружно издали вопль, когда, на счастье со сравнительно небольшой высоты, в песок рухнул совсем еще юный рыцарь... Да так и остался лежать неподвижным, пока к нему не подоспели лекари, а потом все трое исчезли в подвалах...

– Танасик, он ведь живой, - прижала я к себе притихшего мальчика.
– Ты же видел, свечение его не погасло. А значит, его вылечат обязательно.

– Ну-ну, - глубоко вздохнул он.
– А в следующей, последней паре, знаешь, кто?

Да я и сама уже увидела... Сима, все с той же беззаботной улыбкой на лице. А потом он надел свой ужасный шлем, привычно отбросив волосы назад, и взмыл в небо на верной Пеструшке.

"Сим, мы с тобой"

"Я знаю"...

Уж не знаю, помогли ли ему мои слова, но дрался он на совесть. Хотя соперник достался достойный, и бой между ними затянулся надолго. А закончился весьма в духе нашего героя - обманным маневром Пеструшки, заставившим противника "раскрыться" для меткого удара прямо в центр его шлема... А потом мы снова на время оглохли... Причем я в итоге прижимала к себе обоих своих соседей по сиденьям, прикрыв им руками незащищенные собой уши... Потому что Вероника в это время орала не тише засевших наверху "сирен".

Далее же в состязаниях произошла небольшая пауза, во время которой поле стали спешно готовить ко второй их, уже наземной и магической части. А мы, наконец, вспомнили про купленные на улице тыквенные семечки.

– Тусья, - взглянув на протянутый мне бумажный пакетик, обратилась я к подруге.
– Как ты себя чувствуешь?

– Отлично, - закинула она в свой ротик очередную семечку.
– А молодец мой братец? Как он его уделал, этого Тихомона. А еще говорили, что непобедимый.