Ключ из желтого металла

Самодовольство мое несколько поутихло после того, как, пройдя метров триста по незнакомой улице и слегка остудив на ледяном ветру разгоряченную двойной порцией джин-тоника голову, я наконец осознал, что понятия не имею, где нахожусь, и даже приблизительно не представляю, в какую сторону идти. И что теперь со мной, болваном, станется? Неведомо.

Ладно, подумал я, не возвращаться же. Пойду куда глаза глядят, первый же встречный наверняка покажет мне, где Нерудова, а может, и сам туда как-то выскочу, теоретически, она тут где-то рядом, пешком же все время шли.

Четверть часа спустя я начал сомневаться в разумности своего решения. Не думал, что можно вот так, ни с того ни с сего, оказаться самым одиноким человеком в мире, которому даже прохожие навстречу попадаться не желают, – и не в каком-нибудь ПГТ Металлострой, а в центре одной из европейских столиц, и не под утро, а за несколько минут до полуночи. Бред собачий. Так не бывает. Впору усомниться – да не заснул ли я прямо за барной стойкой? Весь день сегодня отрубаюсь не по делу, в самых неподходящих для этого позициях, вон утром даже на ходу умудрился, всю прогулку проспал.

Однако, похоже, я все-таки бодрствовал. Во сне может случиться все что угодно, но так холодно не бывает. Если бы я настолько замерз, непременно проснулся бы хоть на пару секунд, чтобы выругаться и натянуть на себя одеяло.

А вот поэтому, подумал я, и на улице нет никого. Когда апрельской ночью температура падает до нуля, нормальные люди из дома нос не высунут, только неприкаянные заезжие придурки вроде меня бродят по городу в поисках утраченного отеля, тоже мне Девочка-со-спичками, тьфу.

И вовсе не Девочка-со-спичками, а Мужик-с-зажигалкой, примирительно сказал мой внутренний голос. А зажигалка, вкрадчиво добавил он, дает тебе возможность закурить буквально в любую секунду, и это величайшее благо. Прекращай ныть.

Я внял совету, закурил, в свете зажигалки увидел название улицы, по которой шел: «Рудова». Если учесть, что мне требовалась Нерудова, это была не худшая шутка Небесной Канцелярии, сотрудники которой, я это не раз замечал, коротают рабочее время, вовсю прикалываясь над своими подопечными.

– Ну вот, а ты говорил, никого не встретим.

Женский голос звучал у меня за спиной, я обернулся и увидел стремительно приближающуюся ко мне пару юных существ неопределенного пола, этакие карандашики – оба высокие, тонкие, в узких джинсах, куцых курточках и одинаковых островерхих шапочках. Впрочем, один карандашик определенно был девочкой, обладательницей звонкого голоса. Она перешла на чешский и теперь что-то бойко мне говорила, размахивая руками для пущей убедительности. Я скорее догадался, чем понял, что эти двое очень хотят курить, протянул им портсигар и сказал:

– По-русски я понимаю гораздо лучше, чем по-чешски.

– Вау! – хором возликовала парочка.

Второй карандашик оказался бледным юношей, с низким, очень густым голосом, совершенно не вяжущимся с его хрупким сложением.

– Арсений не купил сигарет, – доверительно, как старому знакомому, пожаловалась девочка. – И я не купила сигарет. Обычно мы становимся идиотами по очереди, это очень удобно. Но уж когда оба сразу – всему конец, жизнь рушится, и мы внезапно оказываемся ночью на улице. Тут даже до ближайшего бара идти и идти. Но теперь нам ничего не страшно, дойдем.

– О, – обрадовался я, – так вы не туристы, а местные жители? Тогда вы наверняка знаете, в какой стороне улица Нерудова. И не станете утаивать от озябшего путника эту ценную информацию.

– Нерудова там, – девочка неопределенно махнула рукой куда-то вбок. – Мы вас проводим немного, все равно нам в ту сторону.

Она чиркнула зажигалкой, чтобы прикурить, пламя высветило ее лицо и ровно подстриженную челку. Челка была выкрашена в два ярких цвета, желтый и зеленый; только теперь я заметил, что из-под шапочки выбиваются синие, красные и фиолетовые пряди, и застыл как громом пораженный. Это была моя утренняя незнакомка с радужной головой, та самая, которая рисовала на тротуаре за собором Святого Вита и обещала присвоить мой свитер. Сейчас я во всех подробностях вспомнил этот эпизод и недоумевал: как можно было забыть такое происшествие? Что со мной случилось? Мне и сны-то в большинстве случаев удается не забывать, а девицу с радужной головой я видел наяву… вроде бы.

– А где ваша собака? – спросил я.

Парочка настороженно переглянулась.

– Какая собака? – наконец спросила обладательница радужной головы.

– Ну как. Ваша. Большая, черная, кудлатая, похожа на королевского пуделя, только нестриженая.

– Терпеть не могу, когда их стригут, – внезапно вмешался молодой человек. – Оставляют только гриву и манжеты эти дурацкие, кошмарное зрелище.

Я сочувственно кивнул. Зрелище и правда нелепое.

– С моей собакой все в порядке, – наконец сказала радужная. – Только я не понимаю, где и когда вы меня с ней могли видеть. Собака, она… Короче, с ней всегда Арсений гуляет. У меня времени нет.

– Но сегодня утром, примерно в половине десятого, возле собора Святого Вита…

– Ай, даже вот так! – Моя собеседница по-детски хихикнула, прикрыв рот посиневшим от холода кулачком, но тут же снова стала серьезной. – Тогда все в порядке. В половине десятого мы оба еще спали, а значит, я могла быть где угодно, с собакой или без.

– Ну вот все и разъяснилось, – я вложил в свою реплику весь запас неизрасходованного с начала года сарказма, но эти двое и бровью не повели.

– Идемте же, – нетерпеливо сказала радужная. – Нам по пути.

Шли мы очень быстро – чтобы согреться. По дороге молчали – и без того дыхание сбивается. Только притормозив возле унылого неонового кактуса, украшавшего вход в какую-то явно гнусную дыру, радужная девица поглядела мне прямо в глаза и очень твердо сказала:

– Мне кажется, вам не надо идти на Нерудову.

– Мариночка… – Ее спутник поднял руку в предупредительном жесте, но она только отмахнулась и упрямо, с затаенным вызовом повторила:

– Я совершенно уверена, что на Нерудову вам не надо.

– Все-таки надо, – вздохнул я. – У меня там отель, а в отеле кровать. Прекрасная, полезная вещь. Но я вполне могу отложить наше с нею экстатическое слияние.

– А, вы там просто живете? – Она с заметным, хоть и непонятным мне облегчением улыбнулась и сказала: – В этом баре, вы не поверите, есть не только пиво и текила, но и кактусовый чай. Вы когда-нибудь пробовали?

– Пробовал, – вспомнил я. – Очень давно. Кто-то меня угощал, не то из Швеции его привез, не то из Германии. Вроде бы было круто.