Ключ к вечности. Отсев

А вот со слизней выпал лут! А я сначала даже и не заметил. Два одинаковых невзрачных зернышка висели в воздухе, презрев законы гравитации. «Ядро хищного слайма»,– значилось над обоими. И куда мне их? Солить, варить, мариновать? Ботинки ими чистить? Ладно, запас карман не тянет. Зернышки оказались сухими и легкими, как полежавшие апельсиновые косточки.

– Звал, Андрей?– пробасил от входа Егор Кузьмич.

– Звал. Гляди, какого красавца тебе сберег!

– Фу ты, ну ты. Что за страсть-то сопливая?– не оценил экстерьер салатового пудинга штатный зоолог.

– Да что ты понимаешь! Ахалтекинец, Кузьмич!На скачках все кубки твои!– вылез с дежурной шуткой юмора Клим.

– Не слушай, пожалуйста, балагура! Взгляни на животное через окуляры,– я передал хамелеоны мужчине.

– Слайм салатовый, травоядный. При-ми-тив-ный,– прочел по слогам Егор Кузьмич.

– Отлично. Я знаю, что у тебя талант к приручению. Попробуешь?

– Энту страхолюду?

– Почему нет?

– Да на кой пес она нам сдалась?

– Кузьмич, «она» нам без надобности. А вот любой навык, усиленный практикой, группе может очень и очень пригодиться! Твой талант в приручении. Так попробуй его проявить!

– Сегодня приручаешь студень. Завтра,– птичку или рыбку, а там, глядишь,– и до саблезубого тигра в питомцах дорастешь!– прокомментировал кладоискатель.

– Не буду я с ним,– тихо откликнулся Кузьмич,вытягивая подбородок в сторону самозваного артиста разговорного жанра,– после сраму не оберешься.

– Клим, проверь, пожалуйста, как там Тома себя чувствует. Да и за переправой приглядеть не помешает. Мало ли.

– Ладно. Шушукайтесь тут. Кумушки,– без всякого уважения бросил шахтер, удаляясь.

– Приступай, Егор Кузьмич! Кстати и расскажешь, как талант приобрел.

– Ох, Андрюша,– любитель крепких напитков полез в самодельную торбу. Смастеренная из куска ткани, она, как скатка солдат первой мировой, пересекала диагональю спину. Внутри что-то стукнуло и даже звякнуло. Из чего я заключил, что стратегический запас самогона еще не иссяк. Но извлек из сумы Кузьмич совершенно неожиданный предмет. Я бы даже затруднился дать ему имя, если б не помощь очков. «Жезл эмпатии, редкий»,– Сказитель из меня тот еще. Ну, коль охота, слухай.

– Можно поближе взглянуть?

Зоолог не возражал, и я принял от него фигурный тускло-серебристый жезл, длиной чуть больше ладони.

– Бродил я, значится, по здешним рощицам. Да набрел на осину. На осине гнездо. В гнезде яйцо. Махонькое, крапчатое.

– Съел?

– Не...

– С собой, за пазуху взял. А оно наутро поди и тресни. И нет яйца. А за пазухой-то птенец. Тоже кроооохотный. Ну вот, стал быть, он меня за мамку и принял. Кормил его, чем мог. Он научился на плече сидеть.

– А после?

– Опосля, как на крыло встал, улетел. К своим подался, наверное.

– И все?

– Не, не все. Еще уточка была. В канале плавала, а улететь не могла. Крылышко подломил видно кто. Каменюкой.

– Как в сказке «Серая шейка»?

– Ась? Не знаю, как в сказке. А шея да, серая была у ней, значится. Я хлебных крошек в воду подкидывал, от завтрака что заховал-оставил. Она и подплыла.

– И что дальше?

– Крыло ей поправил. Вывих оказалось, не перелом.

– Улетела?

– Не... Летать пока не могла. А за мной, как собачонка какая, поковыляла.

– И чем дело закончилось? Не до поселка же она с тобой дошла?

– Не... не дошла,– помрачнел Кузьмич.– До вечера тока жизни ей было. Колян рыжий, видал ты его, здоровенный лоб, мы за день тому повстречалися тогда, стоило мне отвернуться, шею ей и свернул. Огонь он разводить наловчился. На ужин ея и тогось...

– А ты?

– Я не стал... Ну его. Вооот. А мне наутро в назиданьице видно,– тут Егор засучил рукав, демонстрируя тату на запястье. Линии складывались в профиль плывущей уточки,– да вот ентова штуковина досталася!

Я все еще вертел в руках экзотический жезл, силясь припомнить, где я мог видеть нечто подобное. И вспомнил! В интернете статью читал про загадки ушедших цивилизаций. Лемурия, Атлантида, Гиперборея. Забытые технологии, великие тайны, палеоконтакты. И иже с ними. На одном из фото фигурировала очень похожая палочка. В Индии до сих пор делают такие. Преимущественно в ритуальных целях. Автор же статьи распинался, что де это и инструмент универсальный и оружие невиданное. И вообще не напрасно ж название штуковина носит «ваджра». Молния по индийски. На что один из комментаторов весьма ехидно заметил, что в военном деле такая фиговина может и эффективна. Но только как кастет. Я взвесил предмет в руке. Легковат. Но если бить выступающими частями сверху или сбоку, может не так и не прав насмешник.

– Как же ей пользоваться?

– А я знаю!? Ты вон парень ученый. В очках опять же. Скорее, поди, смекнешь.

Ха, такого ответа я не ожидал.

Обратимся к логике. Молниями эта фиговина явно пуляться не станет. Ни способ получения, ни название никак на оружие не указывают. Напротив, талант «приручение» это мирная способность. Умение заводить друзей и питомцев. Что я знаю об эмпатии? Не слишком много. Симпатичным называют того, кто тебе приятен. Антипатичным,– к кому испытываешь неприязнь. А вот эмпатичным... это как? Ага, это, вероятно о процессе изменения отношения. От антипатии к симпатии. И тогда все сходится. Направляешь жезл на курочку. Или уточку. Или злую собачку. И собачка становится доброй. К тебе лично доброй. А к остальным, как получится, да. А с доброй собачкой и задружиться легче!

Я направил острие ваджры в сторону салатового слайма. И послал мысленный луч тепла и участия. Луч, так же мысленно, послал меня. Совсем в ином, практически диаметрально противоположном, направлении. «Коль пироги задумал печь сапожник, а сапоги тачать пирожник...» В общем, каждый должен заниматься своим делом. Я любовно погладил компас.

– Держи, Кузьмич. Попробуй направить жезл в сторону того холодца. И мысленно пожелать ей всего хорошего.

– А что для нее... хорошее?

Отличный вопрос. И правда, что?

– Мха погуще. Грибов помясистей.

– Ну, пожелал...,– не слишком-то уверенно отчитался Егор.

– А связь между вами почувствовал?

– Кукую такую связь?

– Мне-то откуда знать. Ощущения там общие. Настроение. Поводок может, что связывает вас...

– Это как у барышень, что болонок выгуливают что-ль?

– Ну, хоть так...

– Попробую.

И Кузьмич принялся добросовестно пробовать. Раз, второй, третий... одиннадцатый. Аж испарина на лбу от усердия у него выступила. Думаю, что если бы не недоразумение с Федором, за которое ему до сих пор неловко передо мной, бросил бы он давно попытки. И послал бы меня вместе с жезлом по самому популярному на просторах большой страны адресу.