Ключ к загадке

...

Дешевый номер захудалой гостиницы, расположенной на краю города. Пожелтевшие стены, спартанское убранство комнаты, вечно грязные полы и скрипящие половицы. Арчибальд и Наташа решили остановиться именно здесь, в надежде не привлекать ничье внимание. Поиски профессора Цейнберга они решили начать с бывшей столицы России, где, по словам Кссеспе, он преподавал. Именно перуанский ученый посоветовал Недведу обратиться за помощью к русскому немцу, который был знаком с разнообразными методами дешифровки древнего письма. Найденные книга и лист с таинственным посланием, записанном иероглифами индейцев, должны были подсказать, как найти храм, о котором говорило существо из пещеры.

Арчибальд рассчитывал покинуть Перу в одиночку, но Наташа разгадала его намерение, вошла к нему в комнату, положила руку на плечо, сказала, что все знает и не позволит ему отправиться одному. Он спросил, способна ли она оставить сестру одну в Южной Америке, Наташа парировала, что Арчибальд оставляет здесь своих друзей, которые стали ему как родные. Недвед вынужден был принять предложенную помощь, надо сказать, попутчице он был рад. Ему страшно было отправляться одному в неизвестность, в страну, о которой по всему миру передавались история одна страшнее другой. Большевики представлялись ему абсолютным злом. К тому же, он не знал русского и сильно сомневался в навыках владения английским жителями Союза. Помощь Наташи в данных обстоятельствах была неоценимой.

Арчибальду было интересно узнать, как там сейчас поживает Освальд, Джеймс и Вика, все ли у них в порядке. Он хотел поскорее разобраться со всеми своими делами и вернуться в Перу, к друзьям, чтобы уже никогда не расставаться. После происшествия на мосту, Арчибальд еще сильнее стал тревожиться, мысли о них буквально захватили его голову. А вдруг было ошибкой уехать вдвоем, бросить остальных?

– Мы начинали вместе, собирались идти вместе до конца, а теперь, выходит, я их предал, - пробормотал Арчибальд себе под нос.

– Что ты сказал?
– Наташа отвлеклась от чтения какой-то русской книги.

– Неприятные воспоминания, - Арчибальд мельком взглянул на шкатулку, которую последний час крутил в руках, разглядывая узоры.

– Меньше бы возился с этой вещицей. Если так и дальше пойдет, то неприятные воспоминания покажутся тебе малиной, - недовольно отметила Наташа, проследив направление взгляда Арчибальда.

– Еще одна русская присказка?
– Арчибальд улыбнулся, снова отметив, что английская речь Наташи стала приобретать особенности. Особенные ударения и нехарактерные слова.

– А тебе разве здесь не нравится?
– Наташа захотела расспросить друга о том, как он относиться к ее родине.

– Да нет, почему же. Красивая архитектура, чтобы там не говорили некоторые специалисты, симпатичные улочки, приятные люди, видимо доведенные до отчаяния, - Арчибальду вспомнился паренек, который хотел прыгнуть с моста.

– Брось, такое могло произойти в любом другом месте на земле. Будто бы в Англии никто не пытался покончить с жизнью.

– Не в таком возрасте, Наташа, не в таком возрасте, - печально произнес Арчибальд.

– Считаешь, во всем виноваты большевики?
– девушке было интересно узнать мнение Арчибальда и по этому вопросу. Вообще, в последнее время, если Наташа и разговаривала, то исключительно о России.

– Не знаю, не мне судить, - неохотно отозвался Арчибальд. Они жили здесь уже пять дней и он, конечно же, не мог объективно оценить народ в целом, но пока что русские виделись ему не в лучшем свете. Кое-что он наблюдал сам, кое до чего додумался. Вообще, в последнее время он стал крайне проницательным, буквально чувствовал настроения других людей. Вот и сейчас, он догадывался, что если начнет высказывать свои догадки, то обидит Наташу. Она влюбилась в эту страну и смотрела на все происходящее вокруг через розовые очки. А ему казалось, что он попал в огромный военный лагерь. Люди только выглядели беззаботными, на самом же деле все боялись. А может только делали видимость, что боялись? Нет, Арчибальд не хотел строить суждение о целом народе на основании стереотипов, привитых прессой правого толка. Лучше не заворачиваться, отыскать Цейнберга и убраться из Союза подобру-поздорову

– А мне здесь нравится, - с едва различимой грустью в голосе произнесла Наташа.
– И я уверена, что тебе здесь тоже понравится. Все говорят о ноябрьском параде, мы обязательно должны побывать на нем.

– Если получится. Не забывай, нам нужно в Москву. Цейнберг там.

– Еще лучше. Парад в столице будет отличаться особым размахом.

– Наверное, ты права, - пробормотал Арчибальд, отложив шкатулку в сторону. Он не хотел идти на празднества, посвященные революции, чего-то боялся, но не мог понять чего. Однако в последнее время он безотчетно доверял интуиции - она его редко подводила.
– Наверное, ты права, - повторил он.

– Ты хочешь спать?
– озабоченно спросила Наташа, вставая с кровати, на которой удобно устроилась.
– Тогда я пойду к себе.

– Буду признателен.
– Арчибальд действительно вымотался. Они уже несколько дней искали упоминания о неуловимом Цейнберге по всем университетам города. Только сегодня им посчастливилось узнать, что он сейчас в Москве.

– Приятных снов, - улыбнулась Наташа, прикрыв за собой дверь.

– Тебе того же, - Арчибальд улыбнулся в ответ. В такие минуты он осознавал, что не напрасно взял девушку с собой - она согревала его сердце, радовала своей теплой улыбкой, была приятной собеседницей. Чтобы он без нее делал в этой холодной, чужой стране?

– Да ты, похоже, влюбился по-настоящему, - отметил Арчибальд, нащупав ключ у себя под рубашкой. Еще в Перу он повесил его себе на шею и нигде с ним не расставался.- Раньше не робел перед женщинами, а теперь-то что? Наташа особенная. Настолько особенная, что в нее просто нельзя не влюбиться.
– Сжав ключ в ладони, Арчибальд быстро уснул. Ему снились тревожные сны, в которых с моста прыгал не Андрей Шорохов, а он сам и никто не выручал его, потому что друзья были далеко отсюда, тоже нуждались в его помощи.

3

"Женя очень любила праздники 7 ноября и 1 мая. Они были вехами жизни страны, ее стремительного бега, вехами ее личной жизни, ей казалось, что каждый такой день она переживает и помнит по-особенному. И затем это ни с чем несравненное чувство растворения в воодушевленной победным торжеством массе людей, когда все на одном дыхании, на одной мысли, в одном порыве".

Евгения Мельцер

6 ноября 1937 года, Ленинград.

Попасть на московский парад они уже не успевали, а Наташа не хотела пропустить такое зрелище. Потому они решили остаться в Ленинграде, а восьмого ноября отбыть в Москву. Арчибальд неохотно на это согласился, но потом, перед самым праздником, у него возникло ощущение, странное, ни на что не похожее, причастности ко всему происходящему. Уже в начале ноября воздух в Ленинграде словно бы наполнился особым предвкушением, будто статическим электричеством. Люди стали приветливее, улыбки не сходили с их лиц, не смотря на сумрачную погоду. А потом, казалось, сама природа содействует тому, чтобы парад удался - шестого числа небо прояснилось, робкие лучики солнечного света стали пробивать серую толщу неба. К полудню шестого ноября погода сделалась чудесной - необычайно насыщенная голубизна неба, веселая предпраздничная суета на улицах, вечно спешащие люди, мирно подшучивающие друг над другом. Казалось, сама человеческая природа изменилась - ссоры и скандалы на улицах, свидетелями которых Арчибальду приходилось становиться, проходя дворами к очередному университету или институту, прекратились. Люди стали добрее, дружнее и сплоченнее. Это ощущалось прямо сейчас, когда они с Наташей прогуливались по городу, с любопытством наблюдая за переменами, которые происходили с Ленинградом. Повсюду появились красные знамена, плакаты с броскими лозунгами (Наташа переводила для Арчибальда надписи на некоторых), военные, которые стали встречаться на улицах города чаще, чем прежде.