Ключ Лжеца
Шрифт:
– Теперь слышал. – Снорри пожал плечами. Имя действительно было знакомым. Истории о нём рассказывали детям долгими зимними вечерами у огня. Снорри подумал о флорентийском золоте убийц, на миг вспомнив их жуткую скорость. На каждой монете был отчеканен затонувший колокол Венеции. Боль в ране усиливалась вместе с гневом. – Расскажи о нём ещё…. пожалуйста. – Прорычал он.
– Старый просоленный Келем сидит в своих копях, прячась от южного солнца. Он погребён глубоко, но немногое от него ускользает. Он знает древние тайны. Некоторые называют его последним Механиком, ребёнком Зодчих. Он настолько стар, что рядом с ним я выгляжу молодо.
–
– Во Флоренции. Ему покровительствуют банкирские кланы. Или он им. Их взаимоотношения запутаны сложнее, чем любой узел Гордия. Возможно, он сам породил эти кланы много веков назад, когда ожил. Банки Флоренции, как и многие дети, хоть и желают получить его наследство, но в последнее время играют мускулами, испытывают силы старика… и его терпение. – Скилфа посмотрела на Кару, а потом снова на Снорри. – Келем знает каждую монету в нашей Разрушенной Империи и держит свою когтистую руку на пульсе всей коммерции. Может, эта власть и отличается от имперской мощи, или от власти Сотни престолов, но всё равно это власть. – В её руке оказалась золотая монета, двойной флорин, отчеканенный флорентийскими банками. – Это другая власть, но она могущественней армий, коварнее плясок во снах коронованных голов. Возможно, это обоюдоострое лезвие, но Келем прожил много столетий, и ещё не порезался.
– Я-то думал, это байки. Сказки для детей.
– Его ещё называют Хранителем Врат. Он находит и открывает двери. Вполне понятно, почему он призвал тебя к себе. И вполне понятно, почему тебе нужно как можно скорее избавиться от ключа.
– Хранитель Врат? – сказал Снорри. – А может, его называют ещё и магом дверей? – Он почувствовал, как его кулаки сжимаются, и на миг снова увидел, как маг в пещере Эридруина отпускает демона в облике Эйнмирьи, и та бросается на него…
– Когда то он так себя называл, давным-давно.
– И ты говоришь, он присягнувший камню?
Скилфа наклонила голову, под новым углом изучая Снорри.
– Чтобы прожить так долго, человек должен присягнуть многим хозяевам. Но золото из земли, а оно всегда было его первой любовью.
– Я встречал его… или его тень. Он закрыл мне дорогу в Хель, и сказал, что я принесу ему ключ. – Снорри помедлил, вспомнив демона, и то, как заколотилось его сердце, когда он решил, что это его маленькая дочка. Он заставил себя разжать кулаки. – И я принесу.
– Это безумие. Хуже только отдать ключ Мёртвому Королю.
– Зато он знает, где дверь смерти. Ты можешь её мне показать? Есть ли иной выбор? Вариант лучше? Такой, который Келем не сможет мне закрыть? – Снорри убрал ключ и запахнул куртку. – Встретишься с треской, и получишь обед. Встретишься с кашалотом, и возможно ты будешь обедом. – Он положил руку на лезвие топора. – Пускай он меня затащит к себе, и мы посмотрим.
– По крайней мере, не придётся пытаться ослабить его крючок, не убив тебя, – сказала Скилфа, поджав губы. – Кара поедет с тобой.
– Что? – Кара посмотрела на неё, так резко дёрнув головой, что её волосы взметнулись веером.
– Нет. Я… – Снорри не мог придумать возражений, кроме того, что это казалось неправильным. Резкий вызов во взоре этой женщины мгновенно зажёг в нём симпатию. Она напомнила ему Фрейю. И это казалось похожим на предательство. Глупая мысль, но честная, пробирающая до самых костей.
– Но… – Кара покачала головой. – Воин? Чему я научусь, глядя, как он машет топором?
– Кара, ты поедешь с ним. – Скилфа посуровела. – Воин? Сегодня он воин. А завтра, кто знает? Каждый человек отбрасывает миллионы теней, а ты настолько однобоко ограничиваешь мнение о нём. Девочка, ты приехала сюда в поисках мудрости, но в моих свитках нет ничего, кроме информации. Мудрый взрослеет в миру, посреди грязи и боли живых людей. Не всё тебе бросать руны, да заворачивать банальности в солидные фразы. Ступай туда. Отправляйся на юг. Загорай на солнце. Потей. Проливай кровь. Учись. Возвращайся, когда станешь старше, сдержаннее, закалённее. – Она постукала пальцем
по свитку на коленях. – А эти слова ждали здесь сотню лет, подождут и ещё немного. Прочитай их, когда твои глаза повидают просторы мира, и они будут значить для тебя больше. Снорри хочет заставить Келема показать ему дверь, и от его решения есть одна польза. Польза в тысячу миль. В таком путешествии человек может вырасти, измениться и отыскать себе новые взгляды. А может, тебе удастся ему помочь.Снорри потянулся.
– Вот так всё и было. – Он встал, взглянув на Кару, и лодка закачалась под его тяжестью. – Скилфа выгнала нас, и её собачка шла за нами, посмотреть, как мы выходим. Кара вышла несколько минут спустя. Она сказала, на горе за нами гонятся люди, и мы найдём тебя у воронки на западном склоне.
Я посмотрел на них: Снорри, Туттугу и Кара. Безумец, верный пёс и девочка-ведьма. Эти трое против Мёртвого Короля, а если тот их не перехватит, тогда на конце пути поджидает Келем. А если они победят, то призом будет открытая дверь в смерть и выпущенный наружу ад…
– Флоренция, да? Лучший путь во Флоренцию лежит через Красную Марку. Бросите меня там.
ДЕСЯТЬ
Возможно, лодка пропиталась магией Кары, или я наконец-то привык к морю – в любом случае, путешествие на юг от Берентоппена оказалось менее ужасным, чем долгие дни со Снорри на "Морском Тролле". Кара назвала свою лодку "Эрренса" в честь валькирии, которая плавает под волнами, собирая жертв войны на Рагнарёк. Вёльва знала ветра, её паруса всегда были полны, так что мы плыли на юг быстрее, чем человек может бежать.
– Привлекательная женщина, – сказал я Снорри, когда он снова присоединился ко мне на носу. Лодка была небольшой, но ветер шумел громче, унося слова прочь и давая возможность поговорить наедине.
– Это точно. В ней есть сила. Не думал, что она в твоём вкусе, Ял. И ты, вроде, бредил о своей Лизе с тех пор, как мы отчалили из Тронда?
– Ну, да, в смысле, Лиза милая девушка… и не сомневаюсь, что заберусь разок-другой на её балкон, когда вернусь… – Но мужчина должен думать о настоящем, а прямо в настоящем всё моё внимание занимала Кара.
Никому не пожелаешь жить на борту маленькой парусной лодки, какой бы приятной ни была компания, и даже если не приходится полдня опорожнять за борт содержимое желудка. Еда была холодной, однообразной, и её было мало. По ночам зима пыталась вернуться в свои права. От лихорадки я ослаб, постоянно дрожал, и все мои мечты очаровать Кару быстро умерли. Во-первых, сложно играть загадочного романтичного принца, когда объекту твоего внимания приходится дважды в день наблюдать, как ты гадишь в море. Во-вторых, как только моя рука в самый первый раз направилась в сторону Кары, та вытащила из многочисленных складок юбки длинный нож и излишне громко объяснила, как она с его помощью прибьёт руку к моему паху, если та ещё раз направится в её сторону. А Снорри с Туттугу лишь смотрели на меня, закатывая глаза, словно всё это была моя вина! Я обозвал их всех жалкими крестьянами и удалился грызть наши уменьшающиеся запасы овсяных лепёшек – отвратительные штуки, к слову.
На закате явилась Аслауг, поднявшись сквозь корпус лодки, словно чернильные глубины хранили её, пока день отчищал мир. Туттугу глянул в мою сторону, содрогнулся и занялся починкой сетей. Снорри сурово уставился на точку, откуда появилась Аслауг, понять его взгляд было невозможно. Скучал ли он по ней? Впрочем, похоже, видел он её нечётко: его взгляд скользнул мимо неё, когда она двинулась ко мне. Я надеялся, что её слова тоже проскользнут мимо его ушей.
– Ялан Кендет. Всё ещё среди северян? Твоё место во дворце в Красной Марке, а не в какой-то скрипящей бадье.