Ключ от снега (Ключи Коростеля - 2)
Шрифт:
Желтые друиды сразу опередили всех, и скоро Ткач с Рябинником вышли далеко вперед и стали обходить по дуге Яна и Травника. Расчет их был верен - они действовали, как и договорились с самого начала. Одно было неясно Рябиннику: зачем стоило идти в дом открыто, втираться в шаткое доверие, ночевать вместе со своими будущими жертвами и теперь тратить время, шатаясь по лесам, подкарауливая каждого по одному. Однако на законный интерес и неудовольствие Рябинника, которые тот высказал напарнику, Ткач самодовольно похлопал приятеля по плечу и заметил:
– Вот именно поэтому я тут и старший. Надо всегда уметь видеть на несколько шагов вперед, приятель! Просто убить эту рвань можно, но это мало что нам даст. В игре соперник порой раскрывает такие козыри, которые неплохо иметь в будущей
Что это был за будущий соперник для Ткача, Рябинник догадывался. Сейчас ему оставалось только решить: на чью сторону встать в последующем и по-настоящему последнем противостоянии. А в том, что Птицелов не оставит их в покое даже после того, как его задание будет выполнено, рябой друид не сомневался. Проклятый колдун слишком любил игры, цель которых не ограничивалась единственным, пусть даже и смертельным ударом. Правда, у Рябинника был и козырь для собственной игры - его разговор с Птицеловом перед их уходом с Ткачом на остров. Но со своим выбором молчаливый друид решил пока не спешить - предстоящие события неизбежно все поставят на свои места, а кое-что - прояснят для него самого.
"Все-таки я, похоже, заблудился" - с досадой, которая бывает лишь первым маленьким шажком к отчаянию, подумал Ян. Сейчас он мучительно решал: обойти ли правее и взять в сторону моря, от чего его настойчиво предостерегал Симеон, либо дальше продираться сквозь колючие заросли малины. Здесь, к счастью, не было риска встретиться с их самым опасным бурым завсегдатаем. "На островах медведи не живут" - успокоил сам себя Коростель, но суть его рассуждений неизбежно сводилась, увы, к одному: блуждай, не блуждай, а все равно надо выбираться к берегу - там со скал можно и оглядеться.
Однако малоприятная перспектива снова лезть в колючки его вовсе не устраивала, и Коростель отправился в обход. На его пути был раскидистый дуб, и, огибая дерево, Ян некстати запнулся о выступающий из земли могучий корень. Он с трудом удержался на ногах и в ту же секунду почувствовал, как в спину ему уткнулось острое лезвие ножа.
– Стой и не шевелись, - услышал он шепот. Голос показался Коростелю знакомым - опять эта постоянно сдерживаемая интонация... Интонация бахвальства!
Больше он понять ничего не успел, потому что его сзади ударили ребром ладони по шее, и Ян как подкошенный рухнул под дерево в высокую траву.
В себя он пришел довольно быстро - тело должно было дышать, легкие требовали воздуха, а горло словно сжимали давящие тиски. Руки Коростеля были крепко связаны за спиной так, что локти поднялись выше лопаток, чуть ли не до плеч, и от этого горло болело ещё сильнее. Рот был забит чьим-то грязным платком, и Ян отчетливо чувствовал горько-сладковатый запах то ли табака, то ли какого-то другого нюхательного зелья. Даже кашлять было трудно, хотя Ян и попробовал.
– Ну, вот, - склонился над ним Ткач. В его глазах были искорки каких-то сумасшедших смешинок.
– Что же теперь с тобой делать, дружище?
В голосе долговязого друида Яну послышались нотки даже некоего сочувствия, но глаза Ткача обмануть не могли. Коростель отчетливо понимал: он собирается меня убить! Видимо, непроизвольно Ян сделал какое-то движение связанными руками, потому что Ткач тут же схватил его за подбородок и потянул вверх.
– Советую тебе не дергаться, щенок, - прошипел он, почему-то продолжая улыбаться Яну.
– Иначе ты омрачишь свои последние минуты жизни вовсе не нужными тебе страданиями.
– Проводника не велено трогать, - холодно напомнил вышедший из зарослей малины невысокий и коренастый Рябинник.
– Ты же знаешь - ему не понравится, когда нарушают его волю.
– Плевать я хотел на его волю, - спокойно ответил долговязый убийца.
– А на свою жизнь?
– язвительно поинтересовался Рябинник.
– Моя жизнь в моих руках, - холодно ответил Ткач и кивнул на Коростеля.
– Так же, как и его.
Рябой пожал плечами, а Ян попытался ударить своего врага ногой,
однако тут же получил жесткий тычок в грудь.– Я же сказал тебе - не трепыхайся, - назидательно погрозил ему пальцем Ткач.
– Ты же не хочешь, надеюсь, чтобы быстрое и безболезненное превратилось в долгое и мучительное?
Коростель в ответ что есть силы отрицательно замотал всем телом, чем вызвал ещё одну кривую ухмылку долговязого.
– А ты, рябой, - Ткач повернулся к напарнику, - я смотрю, что-то уж больно печешься об этом хлипаке! Понравился он тебе, что ли?! То-то, я гляжу, кое-какие твои повадки отдают странным!
И Ткач глумливо захохотал, а Рябинник плюнул в сердцах и отправился обратно в кусты дикой малины.
Это показалось Яну плохим предзнаменованием, и он принялся отчаянно извиваться, безуспешно силясь разорвать крепкие путы. Ткач некоторое время с усмешкой наблюдал за ним, как кошка за мышкой, после чего ухватил одной рукой за пояс и рывком поставил на ноги. Затем сильно толкнул Коростеля вперед.
– Давай, шагай-знай, потолкуем с тобой по душам с глазу на глаз.
В эту минуту Рябинник взял Ткача на прицел арбалета. Тонкая стальная стрелка-игла смотрела долговязому друиду прямо в висок. В то же время он размышлял, что может принести ему, Рябиннику, смерть того или другого. Или обоих вместе - Коростель при любом исходе оставался связанным в его власти. После некоторого колебания, рябой друид опустил ложе арбалета. Решение было принято, и пока оно расходилось с тем, что ему велел Птицелов с глазу на глаз. Рябинник решил подождать.
Ткачу тоже совсем не был нужен раздор с напарником по поводу того, что делать с проводником Зеленых друидов. "Я настаиваю на убийстве свидетеля очень и очень редко, и Рябинник об этом знает, поэтому сейчас особо и не протестует" - размышлял Ткач, уводя связанного Яна с опушки к высокому обрыву. Отсюда удобно будет сбросить убитого, чтобы замести следы хотя бы на время. Высокие обрывы и глубокие пропасти вообще были излюбленным местом работы Ткача, и его даже не останавливало то, что когда-нибудь можно будет определить убийцу по почерку. Сбрасывая очередную жертву, прежний забитый мальчишка, сбежавший когда-то от жестокого лупцевания отца - вечно пьяного деревенского бондаря и от насмешек жестоких сердцем соседских мальчишек, дразнивших его "мослатым пигалицем" и "голоногим аистом", Ткач как будто вновь возвращался в свой самый последний вечер в постылом родительском доме.
Тогда его подобрал бродячий монах на размытой нескончаемым осенним дождем проселочной дороге, вечный пилигрим, мало чем отличающийся от обычных разбойников с большой дороги. Он решил взять мальчишку с собой, надеясь сделать его инструментом для удовлетворения свой противоестественной похоти - обычное дело для некогда усердно смирявших плоть и вдруг обнаруживших, что вместо этого переродился дух. На счастье, в первой же корчме мальчишку вытащил из лап развратника случайно оказавшийся в зале Красный друид, спешивший по мазурским землям по каким-то своим надобностям. Красный передал мальчика на воспитание в Круг, в скит подмастерьев. Но юный Ткач запомнил, что друиды, которых в его деревне иначе как полоумными жрецами дубов и омелы и не называли, оказывается, могут остановить в дорожной корчме целую толпу пьяной голытьбы и злобных нищих, которых разозлившийся монах попытался в тот вечер натравить на друида. Друид был глазастый и с отменным слухом - подметил, как у монаха масляно разгорались свинячьи глазки, когда он глядел на испуганного парнишку. Увидел он и то, как монах поспешно и тихо заказал у плутовского вида хозяина, который держал и постоялый двор, комнату наверху, "и чтобы непременно с одной кроватью", сыпанув ему в жадную ладонь для убедительности пару-тройку звонких монет. Незнакомец подсел к монаху, шепнул ему пару слов, и пилигрим сразу съежился, отодвинулся от друида, часто-часто закивал головой, соглашаясь и заискивающе лебезя. Тогда друид взял мальчишку за руку, отвел и усадил за свой стол. Там он досыта накормил мальчишку уже порядком остывшей кашей и хлебом с молоком. Монах же незаметно выскользнул на подворье, и через несколько минут оттуда ввалилась в корчму компания подвыпившей голытьбы.