Ключ от всех дверей

— Это, конечно, прекрасно и душещипательно. Мне, видимо, полагается расплакаться от счастья, — после долгой паузы, наконец совладав с собой, заговорила я. — И где же вы пропадали все эти годы?

— Я узнал о тебе только некоторое время назад, — он опустил глаза. — Твоя мама не сказала мне о беременности. Знаю, звучит нелепо и глупо, но уж как есть. Мне жаль, что всё сложилось так.

Я шмыгнула носом.

— Может, были основания не ставить вас в известность?

— Её мать была против нашей связи. И они вскоре уехали, как только Анна узнала о нас.

— Откуда уверенность в отцовстве?

— Пусть это будет интуиция. Ведь Маша так и не вышла замуж.

— Какие отношения между вами были?

— С Машей мы познакомились, когда она со своей матерью жила в Прикарпатье. Ей тогда было восемнадцать. Мы познакомились, когда она училась естественным практикам, у неё был наставник из нашего рода. А потом нас стали связывать более близкие отношения. Я влюбился, проще говоря, — он улыбнулся, грустно глядя вдаль. — Ты ведь знаешь, Анна — твоя бабушка, была очень властной женщиной, а Маша всегда её слушала. Потом я пытался выяснить, куда они уехали, но мне не удалось. Со временем смирился и оставил попытки, решил, что Маша не хочет быть найденной. А недавно от общих знакомых узнал, что Маши уже много лет как нет, и что у неё взрослая дочь… И приехал. А теперь я счастлив от того, что, возможно, и у меня есть дочь. От любимой женщины.

Пока он все это говорил, я задумчиво разглядывала свои руки, лежавшие на столе, изо всех сил сдерживая слёзы. Как же хотелось, чтобы это все было правдой! Он прикоснулся к моей руке. Я подняла на него глаза.

— Майя, даже если ты не моя дочь, мне всё равно хочется стать частью твоей жизни. Ведь у тебя больше не осталось родных, позволь мне быть рядом, — его голос звучал очень тепло, а вот в его взгляде меня покоробила некоторая бесстрастность или холодность, что ли. Не знаю, может, такой эффект даёт непривычно светлая радужка?

— Если честно, я в замешательстве. Мне нужно всё осмыслить. Пока я не хочу торопить события. Дайте мне время.

— Конечно, я понимаю. И, пожалуйста, обращайся ко мне на ты.

Я кивнула.

— Как бы то ни было, прими, пожалуйста, вот это, — он достал что-то из кармана и протянул мне.

В его руке лежал кожаный ремешок, с нанизанными на него бусинами из лунного камня и белого металла (серебра, судя по всему) на которых были начертаны не известные мне знаки. В лунный камень обычно закладывают простенький оберег или что-то вроде ключевых маркеров рода — большее он не потянет.

Не стал тянуть с установлением отцовства. Подготовился.

Хорошо, сейчас всё встанет на свои места: чем ярче засияют камни, тем ближе родство.

Я нацепила на лицо улыбку, слегка удивлённую, но по мере возможности не испуганную (хотя и легкий испуг тоже был бы уместен), и как любой несведущий одарённый спросила:

— Что это?

Даже со своего места я услышала, как тревожно заёрзал за соседним столом Фёдор.

— Это родовой амулет Лютичей. Рода, к которому принадлежу я, — не стал обманывать Ярослав. Он снова взял меня за руку и посмотрел в глаза, — ты позволишь?

Я кивнула, и он повязал мне его на руку.

Камни на браслете, как только коснулись моего запястья, начали лучиться мягким, набирающим силу с каждой секундой, свечением. Я взволновано посмотрела на Ярослава. Он улыбался.

Вне всяких сомнений — отец.

— Родовой амулет тебя принял — в тебе кровь Лютичей. Теперь при желании ты можешь присоединиться к моему роду, если захочешь, конечно, — его глаза загадочно сверкнули.

— Я подумаю об этом. А теперь мне пора, — я поднялась, и Ярослав тоже поднялся вслед за мной.

— Мы же ещё увидимся? — с надеждой в голосе спросил он.

— Думаю, да.

— Ну, тогда, до встречи, — улыбнулся он и направился к выходу.

Как только он скрылся за поворотом, я направилась к столику, за которым сидел Фёдор.

— Как всё прошло? — сразу же вопросил друг и уставился на браслет.

— Нормально. Он мой отец, — я приподняла руку для лучшего обзора и покрутила запястьем, сама ещё не зная, как относиться к этому факту: радоваться или огорчаться.

— Детектор крови? — уточнил Фёдор.

— Ага. Ты заметил, я сделала вид, что не разбираюсь в волшебных цацках?

— Это когда ты выпучила глаза как неваляшка и спросила: «Что это?»? — сложил губы бантиком он и захлопал ресницами. — Прямо Штирлиц.

— Что, прям вот так неправдоподобно? — расстроилась я.

— Не умеешь врать, не берись. Впрочем, он мог подумать, что ты сама по себе глупышка. Ладно, о чем ещё говорили? Не всё слышно было.

— Предлагает войти в его род.

— А ты что?

— Не знаю, — я пожала плечами, — он для меня незнакомец. Говорит ли он правду? Ничего обо мне не знал и вот — такой молодец — сейчас нашёлся. Хотя, может и не врет… Даже если всё так, как я могу принять такое решение сейчас?

— Ну и правильно. Если ты примешь власть рода — будешь под его покровительством, но также будешь обязана во всем подчиняться его главе. Так что подумай хорошо, прежде чем принять такое предложение.

Я это и без него знаю. Тоже мне — Америку открыл! Но в одном он прав. Тут нужно очень хорошо подумать. Отец — не равно доброжелатель. Спешить с этим я точно не стану.

Глава шестнадцатая. Весна, страдания и бабушкины пироги

Федька отправился в архив копать досье в отношении Лютичей, а меня задвинул домой пить валерьянку.

Я стояла возле дома, подняв лицо вверх под лучи яркого, уже по-весеннему ласково греющего солнышка. Воздух был наполнен запахами ранней весны: растаявшего снега, кое-где пробивающейся зелёной травки и набухших почек. Эти ощущения будоражили душу, вызывая чувства глупой радости, беспричинного счастья и желание жить.

Но эмоции меркли на фоне основных событий моей жизни за последнее время. Ну почему у меня всё так сложно?

Думы о Яне не приносили ничего, кроме душевного раздрая: всё просто сжималось внутри, даже если я буквально на секундочку разрешала себе помечтать. Потом строго настрого запретила заниматься этим. Получалось так себе. Мысленно возвращалась к нему и с тоской думала о том, что было бы, если мы стали с ним встречаться. Если он не врал, что хочет именно этого, конечно… Быть может, начало отношений скрасила бы эйфория, а потом он всё равно поставил бы меня на место. А где моё место в его понимании, догадаться не трудно.

Имелся ещё один вопрос, не дающий мне покоя. Предложение Ярослава вызывало противоречивые чувства. Его версия событий звучит правдоподобно: узнаю бабушкину манеру ставить перед фактом, ничего не объясняя. Почему она так поступила? Теперь никто не расскажет. С одной стороны вроде бы всё ясно: счастливый отец, неожиданно нашедший взрослую дочь. Хочет помочь, наверстать упущенное, так сказать. Чисто по-человечески мне его порыв понятен. Только одно но. Он не человек. Его мотивы и порывы могут оказаться совсем не такими, как у нормальных людей. И зря бабушка бы не стала меня от него скрывать. Или это её излишняя осторожность? Не знаю. С Жанной бы посоветоваться на тему моего внезапно объявившегося папаши. А потом решу, как мне быть дальше.