Ключ. Возвращение странницы (сборник)

– Будьте любезны назвать нам ее имя и адрес.

– Айви Фоссетт. Она сейчас в Джослин-Холте.

Фрэнк Эббот записывал вопросы и ответы. Он записал и имя служанки.

Лэм продолжал:

– Вы выходили из квартиры после того, как приехали сюда… во сколько, вы сказали?..

– Без десяти три. Нет, я больше не выходила.

– Вы не ездили на вокзал Ватерлоо, чтобы по договоренности встретиться с мисс Коллинз?

– Нет, конечно, не ездила… у меня не было с ней никакой договоренности. Я вообще не выходила.

– Может кто-нибудь, помимо Айви Фоссетт, подтвердить это?

Краска сильнее прилила к щекам Анны Джослин. Вид у нее был озадаченный.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду. Прямо около трех приехала моя кузина миссис Перри Джослин. Она осталась на чай и помогла мне распаковаться.

– Как долго она пробыла?

– Почти до семи часов.

– Можете вы сообщить мне ее адрес?

Эббот записал адрес.

Внезапным жестом Анна Джослин протянула руки вперед.

– Почему вы задаете мне все эти вопросы? Какое имеет значение, выходила я или нет? У меня не было с мисс Коллинз никакой договоренности, но что, если бы даже и была?

Лэм продолжал бесстрастно смотреть на нее.

– Мисс Коллинз находилась под впечатлением, что у нее была договоренность встретиться с вами под часами на вокзале Ватерлоо вчера без четверти четыре дня.

– Но это бессмыслица…

– Она приехала из Блэкхита, чтобы прийти на эту встречу, леди Джослин.

– Но она не могла… меня там не было. Я была здесь, в этой квартире, распаковывала вещи. Я даже ей не писала. Как она могла иметь со мной договоренность?

– Существуют другие способы договориться, кроме как по почте. Существует телефон, леди Джослин. Мисс Коллинз указала свой номер телефона в верхней части того письма, которое она вам написала, не так ли?

– Я не знаю… могла указать… я, право, не заметила.

– Могу я взглянуть на письмо?

– Ну… боюсь, я его не сохранила.

И вновь на лице инспектора не отразилось никакого выражения.

– Вы его не сохранили. Но вы на него не ответили… не так ли?

Последовал еще один из ее жестов – легкий, грациозный, немного иностранный.

– Ну, понимаете, она держит магазин. Я запомнила название… я могла написать и позднее. Сказать вам правду, я отнюдь не была уверена, что хочу ей писать. Право, мне было нечего ей сообщить об Энни. Все это родство с Джойсами было… неприятным. И я подумала, что мисс Коллинз, возможно… ну, просто ищет сенсаций. Если бы вы знали, сколько писем мы получили от людей, вовсе нам не знакомых!

– Значит, вы уничтожили это письмо. Можете вспомнить его содержание?

– Думаю, да. Это была, в сущности, пустая болтовня – все о том, как она любила Энни, и не могла бы она приехать и увидеться со мной, потому что хочет узнать все о ее скорбной кончине, – в таком духе.

– Письмо содержало какие-то особые сведения об Энни Джойс?

– Я не понимаю, о чем вы.

– Были ли там намеки, что автор может опознать Энни Джойс?

На миг ее глаза встретились с его глазами – холодные, исполненные удивления.

– Нет… конечно, нет. Какое странное предположение! Как могла она опознать Энни Джойс? Ведь она мертва.

– Вы имеете в виду, что Энни Джойс мертва? Или вы хотите сказать, что мертва мисс Коллинз, которая могла бы ее опознать?

Она перевела дыхание.

– Почему вы так говорите?

– Потому что я хотел бы знать, леди Джослин.

– Энни Джойс мертва, – ответила она гораздо тише, чем говорила до этого.

– И Нелли Коллинз тоже, – очень серьезно прибавил Лэм.

Глава 21

– Я говорил вам, что у нее окажется несокрушимое алиби.

Откинувшись на стуле, Фрэнк Эббот ожидал реакции мисс Сильвер. Реакция эта была едва различима. Мисс Сильвер начала второй чулок для Джонни и почти уже завершила резинку в верхней части. Не останавливая движения спиц и не меняя выражения лица, она ответила:

– Вы, естественно, спешите дать мне знать, что были совершенно правы.

Он забавным жестом раскинул руки.

– Достопочтенная наставница!

Мисс Сильвер позволила едва заметной улыбке тронуть ее губы.

– Когда прекратите болтать чепуху, Фрэнк, быть может, продолжите рассказывать мне о леди Джослин. Все это очень интересно.

– Ну, когда мы вышли от нее, шеф спросил меня, как я ее расцениваю. Он имеет обыкновение это делать, и когда ты ему рассказываешь, он не проронит ни слова. Он может считать твое мнение вздором или думать, что оно первый сорт, но ни за что не признается – только спрячется за своим каменным выражением, а потом воспользуется случаем, чтобы основательно тебя осадить. Мне кажется, что этот нагоняй находится в прямой зависимости от того значения, какое он придает твоему мнению, – по сути, чем больше пренебрежение, тем, значит, выше комплимент. Я выслушивал начальственные замечания по поводу опасностей самомнения все время, пока мы спускались по лестнице.

Мисс Сильвер кашлянула.

– Пожалуйста, ответьте, как вы расценили леди Джослин.

– А… так вот это очень интересно. Мне кажется, шеф тоже так подумал – отсюда и его морализаторство. Она сама открыла нам дверь, и будь мы гестаповцами с вываливающимися из всех карманов смертными приговорами, она не могла бы в большей степени быть захваченной врасплох.

Мисс Сильвер снова кашлянула.

– В конце концов, она прожила при гестапо более трех лет.

– Она так нам и сказала. Взяла быка за рога, объяснила, что мы ее ужасно напугали, и провела нас в комнату, где едва не потеряла сознание, когда шеф упомянул, что мы пришли задать вопросы о мисс Нелли Коллинз, которая умерла. Не помню, чтобы кто-то был так близок к обмороку, но удержался. А удержалась она только потому, что так пожелала. Она сделала над собой такое усилие, что больно было смотреть, – это было похоже на то, как сжимается стальная пружина. И у нее это получилось. Но по-настоящему удивительным было разделение усилий – мышцы шеи были сильно напряжены, но лежавшие на коленях руки оставались вполне расслабленными. Только вот что это значило? Она была ужасающе испуганна, когда нас увидела, но успешно преодолела этот испуг. Потом шеф сообщил ей, что Нелли Коллинз мертва, и это едва ее не свалило. Я присягну, что она этого не знала и что это явилось для нее ужасным ударом. Почему? Она была испугана еще до того, как узнала о смерти Нелли Коллинз. Затем она слышит о ее смерти и едва не теряет сознание. Я хочу знать почему. Если она заранее не чувствовала вины, откуда этот первоначальный испуг? Если чувствовала вину уже заранее, почему этот последующий шок? Что ей с того, что Нелли Коллинз погибла на дороге? Что ей Гекуба, что она Гекубе [20] ?

20

Видоизмененная фраза принца Гамлета, восхищенного талантом актера, описавшего страдания Гекубы, жены убитого троянского царя Приама.

Мисс Сильвер молча смотрела на него.

– Энни Джойс могла бы иметь две веские причины для шока. Облегчение, чьи проявления часто сокрушительны, или привязанность – она могла действительно любить Нелли Коллинз.

– Энни Джойс… – проговорил он.

Спицы звякали.

– Конечно, мой дорогой Фрэнк. Необычный интерес к Нелли Коллинз сильно наводит на мысль, что выжила именно Энни Джойс, а не Анна Джослин. У леди Джослин не было бы причины опасаться особых сведений, которыми могла бы обладать Нелли Коллинз. Энни Джойс, выдающая себя за Анну Джослин, должна иметь все основания их бояться. Я не могу придумать никакой возможной причины, почему смерть Нелли Коллинз на дороге должна потрясти леди Джослин. Новость об этом была бы для нее не более чем новостью о смерти человека, с которым никогда не встречался. Такие вещи происходят каждый день и пропускаются мимо ушей лишь с мимолетным сочувствием. Мы говорим: «Как печально!» – и больше об этом не думаем. Если смерть Нелли Коллинз вызвала такое сильное потрясение, как вы описали, я вынуждена прийти к заключению, что этот шок возник у Энни Джойс.

Он смотрел на нее с проникновенным интересом. Основой их отношений было то, что каждый восхищался другим и подстегивал мысль другого. В ее присутствии все мыслительные процессы сержанта ускорялись и улучшались, а мысли становились объемными. Он сказал:

– Если это так, ваша вторая причина, боюсь, не подходит. Смертью Нелли Коллинз она была потрясена явно не потому, что ее любила. Это было видно за версту – такое не пропустишь. Шеф продолжал говорить о гибели этой женщины, но в репликах леди Джослин не было ни следа любви и привязанности. Конечно, если она Энни Джойс, ей бы не захотелось выказывать никаких специфических чувств, но если бы там что-то было, думаю, я бы это ухватил. А все, что я заметил… ну, это нелегко облечь в слова, но больше всего подходит слово «безразличие» – искреннее безразличие к Нелли Коллинз как к человеку, в сочетании с парализующим шоком при известии о ее смерти. Так скажите, как эти две вещи сочетаются друг с другом? Они там были – я готов в этом поклясться.