Ключ

— А что вышло? Ты красивый… для попугая. Даже очень симпатичный!

Мегги отодвинулась от брата и полюбовалась им. Огнеплюй ответил ей странным взглядом, вздохнул и сказал:

— Видишь ли, я никому не рассказывал, но когда я затевал трансформацию, то собирался стать орлом…

— Что?!

Мегги закрыла пасть крылом, а глаза её сделались больше очков, которые съехали набок.

— Дело в том, — изрядно смутившись, продолжал Огнеплюй, — что я родился дальтоником. Долгое время мне удавалось это скрывать от всех, кроме мамы конечно. Собственно, что такое цветное зрение я узнал только тогда, когда очнулся в этих перьях. Первое время это даже сбивало с толку, но потом привык. Так что, когда я решил трансформироваться, то попросту перепутал ингредиенты! Не те перья взял и вот что вышло.

Тут Мегги стала давиться, из глаз её потекли слёзы, после чего она повалилась на спину и затряслась всем телом, зажимая при этом пасть крыльями.

— Тебе смешно! — хмуро сказал Огнеплюй, но тут же сам улыбнулся во весь клюв. — А теперь представь, каково мне было, а? На пять столетий сделал себя этаким шутом гороховым, вместо гордой хищной птицы, являющейся у людей символом мужества и благородства!

Конвульсии Мегги усилились. Теперь она как-то даже подвывала, но всё ещё зажимала пасть, чтобы не разбудить спящую в своём гроте Анджелику.

— Теперь-то я не жалею! — продолжал огненный попугай. — Оказывается действительно неважно кто ты, а важно, каков ты. Это была жизнь полная радостей, горестей, приключений, достижений и потерь. Я посвятил себя семье, являющейся продолжением моей принцессы, моей Анхе! И мне кажется, я кое в чём преуспел, хоть и сошёл с дистанции так неожиданно.

— Ты действительно сделал много, — сказала Мегги, уже не смеясь. — Что же до того, как всё было после твоего исчезновения из их жизни, то они справились, и Анджелика тому доказательство.

— Да, но произошёл излом…

— От которого ты бы их не уберёг. Не бывает жизни без изломов, кризисов и всякого такого. Что же говорить о жизни целой семьи? На каком-то этапе Самбульо превратились в Соболевых, вероятно после истории с доном Клеофасом у которого не было потомков мужского пола. Я надеюсь, ты не считаешь, что потомки человека по женской линии ниже и незначительнее чем по мужской?

— Нет, конечно! Как раз по женской линии родство считать было бы правильнее, — согласился Огнеплюй. — Так происходит во всём живом мире, так было и у людей многие сотни и тысячи веков, пока кто-то у них, сравнительно недавно, не съехал с катушек и не установил патриархат! От этого только прибавилось резни, а жизнь стала хуже, как для мужчин, так и для женщин. Но может быть, человечество так регулирует свою численность?

— Не думаю. Но, у нас с тобой не о том разговор. Если ты не против счёта по женской линии, то значит всё в порядке. Анджелика не очень много знает о своих предках, но семью прапрадеда, прадеда и деда видела воочию, жила рядом с ними. То есть не жила, собственно, а стояла на комоде в качестве статуэтки, но всё равно их жизнь проходила перед ней, и можно сказать, что это была жизнь людей достойных. Можешь сам расспросить её потом, когда проснётся.

— Ну да, ну да! Только меня сейчас не это заботит, — сказал Огнеплюй, потянувшись за новой кружкой кофе. — Тогда моя ошибка ударила только по моему самолюбию, да и то лишь в самом начале, а потом я привык. Даже гордился тем, что, глядя на молодцов Самбульо, каждый уважающий себя пиратский капитан, старался завести попугая, чтобы появляться на людях с ним на плече! Но речь не об этом. Мне повезло, но вдруг при новом опыте что-то пойдёт не так? Анджелика предрасположена снова стать человеком, (к тому же это её идея), но при её предыдущей трансформации ей досталось не только драконьей, но и паучьей сущности. А вдруг это не исчезнет? Что если у неё вырастит шесть рук? Или четыре пары глаз? А может и то, и другое? Что же касается тебя, то ты чистокровный дракон и таких накладок с тобой я не боюсь. Другое дело я сам сделаю что-нибудь не так. Перепутаю снова ингредиенты…

— А ты не путай!

— Нет, ну всё же? Изменение может быть незначительным, а результат настолько отличающимся от задуманного, что… Ну, например, ты вместо человека станешь обезьянкой!

— Тогда отправишь меня в зоопарк. А что? Я люблю бананы! Ладно, шучу! Я верю в тебя, вон ты, какой у нас умный. К тому же дальтонизма у тебя больше нет.

— Эх, на что вы меня толкаете! Если что не так, я себя ни за что не прощу, а если мама узнает…

— Об этом лучше не думать, — согласилась Мегги. — Но всё будет хорошо, и она не узнает. А если узнает, то мы что-нибудь придумаем.

— Жаркое из попугая?

— Нет, это слишком маленькая порция. Придётся тебе основательно подрасти для такого случая!

— Ладно, — согласился Огнеплюй с шутливой обречённостью, — так и быть, подрасту! А ещё, запасусь приправами. Мама любит острые блюда, нельзя же её разочаровывать!

Глава 24

Абордаж по-гангстерски III

Для полного счастья им не хватало только шторма. Что вообще может быть хуже внезапно налетевшего вихря, когда люди не знакомые с морским делом вынуждены управлять кораблём в открытом море? Ну, конечно же, то, что всё это случается ночью!

Они едва успели вытащить всех барахтавшихся за бортом полицейских. А что? Не оставлять же их в открытом море, ведь сейчас благородные гангстеры не могли поделиться с копами даже шлюпкой — неистовые китайцы ухитрились продырявить из автоматов все до одной!

Теперь, конечно, не было речи о том, чтобы арестовать вооружённых тремя трофейными автоматами джентльменов удачи. Правда один, толи особо умный, толи чрезмерно верный долгу коп, попытался наставить пистолет на Драгиса, протянувшего ему руку, и даже начал зачитывать ему права, но немногословный гангстер лишь поморщился и слегка щёлкнул пальцем по кисти упрямца, от чего пистолет у него вылетел из руки и скрылся в океанских волнах. После этого упиравшегося полицейского втащили на борт за шкирку и швырнули к остальным.

На всякий случай спасённых копов заперли отдельно от китайцев. Что же касается последних, то очень скоро возник вопрос, а не стоит ли их выпустить на волю?

— Ты хоть знаешь, что нужно делать? — нервно спросил Фигольчик у невозмутимого Драговски, снова вставшего за штурвал.

— Нет, а ты?

— Но ведь ты же был в морском походе!

— На драккаре? Хочешь, расскажу тебе, как надо правильно грести корабельным веслом? С парусами я управляюсь хуже. Когда ходил с Анхе и её пираньями, то помогал, конечно, если надо было что-то, где-то подтянуть, но достаточного навыка в этом деле не приобрёл — просто не успел. Что же касается поведения во время шторма, то единственное, что я знаю, это то, что надо держать судно носом к волне и стараться не подставлять бок, а то перевернёт.

— А приборы? — спросил Фигольчик жалобно. — Компас, радар, ещё что-то?

Драгис пожал плечами.

— Компас вон там, — сказал он. — Только стрелка сошла с ума и крутится, как пропеллер с тех пор, как появились те галеоны. Что же касается радара, то вон та крутящаяся и светящаяся штука в клеточку, кажется и есть радар. Бегающая полоска, обходящая экран показывает, есть ли впереди какое-нибудь препятствие. При этом появляется точка и что-то там должно, кажется пискнуть. Я в кино видел…

В это время прибор издал короткий звук, и на круглом сетчатом экране вспыхнула пересечённая лучом точка.

— Эй, там что-то!.. — начал Фигольчик.

— Вижу, — сквозь зубы процедил Драгис. — Что-то прямо по курсу. Попробую обогнуть!

Резкие повороты на воде даже в тихую погоду не рекомендованы. В шторм же они крайне опасны. Видимо Драгис малость переборщил с румбами, и корабль дал опасный крен под вону, которая тут же со страшной силой обрушилась на правый борт!

Всё вокруг затрещало, заскрипело, застонало! Перед глазами, почти повисшего на штурвальном колесе горе-рулевого пролетел Фигольчик у которого на лице был написан уже не ужас, а покорность судьбе.