Ключ
Шрифт:
— Но босс! — пискнул старичок Мышкевич, когда Дульери сделал паузу, чтобы перевести дух. — Другого способа доставить вам капитана Барбаруса не было. Он там… внутри этой книги!
— Нет, ты, в самом деле, выжил из ума! — сказал Дульери уже спокойным голосом, от которого Мышкевичу стало ещё страшнее. — И это соображение заставило тебя украсть книгу из Архива Конгресса? Такой глупости я мог ожидать от кого угодно, но о тебе я был более высокого мнения.
— Это был единственный способ выполнить ваше задание…
— Значит, единственный способ? А ты не подумал, что никакого толку не будет
— Но ведь он не стёр в порошок банду Фигольчика, когда они украли чертежи старой «Пирамиды»!
— Так ведь с ними тогда был мой брат, а они с Библиотекарем, хоть и не закадычные друзья, но в одной команде и одному хозяину служат. А вот я, другое дело. Я сам по себе, и не служу ни одному хозяину!
— Вот как?
Голос, который произнёс эти два слова, был знаком обоим собеседникам. Но отреагировали они на него по-разному. Один с удивлением оглянулся, так что даже привстал из кресла, другой задрожал, как осиновый лист, побледнел и опустился на стул, так-как у него отказали ноги.
Глава 36
Мама
— Я не представляю, что будет с отцом, когда он узнает!
— Ну, мам!..
— А, что «мам»? Что «мам», я спрашиваю? Мало того, что я должна делать вид, что ничего не вижу и ничего не чувствую, так ведь ещё приходится врать вашему отцу! Моему мужу!..
Крупные слёзы закапали в траву и сразу промочили целую лужайку, от чего она из салатово-зелёной стала цвета морских водорослей, только что вытащенных на берег.
— Ну, мам, это же не навсегда! Мы совсем немного так походим — двести, может триста лет, но никак не больше тысячи! А потом вернём себе свой истинный облик. Ничего здесь нет страшного! Я вот пятьсот лет был попугаем и ничего!
— А, ну, конечно же, ничего! Тебе уж точно ничего, а то, что родители волнуются — куда сын пропал, это тоже ничего?
Огнеплюй уставился себе под ноги и стал ковырять кочку носком ботинка.
— Младший сын влюбился в принцессу, дочь нажила себе книгами очки… Мегги, ведь на тебя так ни один дракон не посмотрит! А теперь, красный птенец — гордость и надежда всей семьи, то пропадает невесть куда на полтысячелетия, то превращается, рыцарь знает во что!
Разговор шёл шёпотом, чтобы не разбудить спящую Анджелику. Серебристо-серая драконесса, желая быть на одном уровне со своими детьми, вынуждена была лечь, смяв несколько десятков деревьев и положив голову на поляну. Теперь она приподнялась, чтобы взглянуть поверх голов Огнеплюя и Мегги, целенаправленно державшихся между ней и принцессой.
— У, конфетка! — толи похвалила, толи отругала девушку почтенная мать драконьего семейства. — Так бы и съела! Ваш отец, говорит — вкусная!
— Ага! — мечтательно проговорил Огнеплюй. — Очень!
Мегги сердито пихнула его локтём в бок.
— Постыдился бы! Нажрался, понимаешь ли, нашей плоти!..
— Так ведь она вам была не нужна после трансформации! — театрально пожал плечами Огнеплюй. — Нет, конечно, если вы хотели стать двумя великаншами рода человеческого, тогда другое дело, но вы изъявили желание превратиться в обыкновенных
людей. И куда, спрашивается девать несколько десятков тонн мяса? Я ведь взял-то понемножку от каждой туши… То-есть, от каждого тела. Мне надо было откуда-то набрать массу! Толку от меня было бы чуть, если бы я переродился этаким гномом размером с попугая. Сама по себе плоть не нарастает до нужных размеров — тело надо питать!— Каннибал!
Она пихнула брата ещё раз и отвернулась с обиженным видом. Драконесса-мама, между тем, продолжала изучать спящую девушку.
— А ведь как было бы просто, — как бы про себя проговорила она, — ам, и нет!
— Мам, ну что ты! — всерьёз испугалась Мегги. — Драся ведь затоскует! И… и она моя подруга!
— А ещё, — вставил Огнеплюй, — я не уверен, что в её теле не осталось того противодраконьего репеллента, которым, как мне рассказывали её когда-то напичкали.
Последнее было явной ложью, и, конечно же, взрослая драконесса сразу поняла это.
— Ладно, раз вы её так защищаете, оставлю вам вашу игрушку, — сказала она, улыбнувшись. — Но ваш вид мне всё равно не нравится!
— Мам, но я же сказал, что это на время…
— Я не о том. Что вы за оборвыши такие? Во что вы одеты? Я за свою жизнь достаточно съела самых разных людей, чтобы разбираться в том, как должен выглядеть тот, кто стоит наверху или внизу их иерархии. Я бы поняла, если бы вы оделись по-королевски — в золото и блестящие тряпки, хоть они и гадость на вкус. А вы… Вы что, решили изображать из себя нищих?
— Нет, мы не изображаем нищих, — пожал плечами Огнеплюй. — Мы и есть нищие.
Из ноздрей драконессы-мамы вылетели два облачка дыма.
— Это ещё почему? — спросила она, видимо еле сдерживаясь.
— Потому что у нас нет денег. То-есть есть, но мало…
— Сынок, ты что, болен? Или может быть, в этом теле ты утратил чувство золота?
— Вообще-то в человеческом теле это чувство сильнее, чем в попугайском, хоть и слабее драконьего, — ответил Огнеплюй, — но дело не в этом. Добыть местное золото мы всё равно не в силах, даже если бы были в драконьих телах — слишком глубоко оно здесь залегает.
— А человеческие сокровищницы?
— Здесь всё немного по-другому устроено. Такие места называются банками и хорошо охраняются…
— Ха! И это я слышу от сына, который ещё подростком хвастал, что ему не страшны никакие армии, и что даже рыцарей он не боится? Нет, ты точно болен!
— Мам, я здоров! С тем, чтобы «взять банк», и Драська справится. Кстати, он здесь это проделывал и не один раз. Дело в том, что мы не хотим идти по пути насилия и преступности. Тем более что у меня это уже было — пятьсот лет пиратствовал, надоело немножко!
— И что же вы намерены делать?
— Мы хотим попробовать жить, как люди. А, чтобы быть среди людей своими, надо найти работу, обзавестись жильём и строить свою жизнь согласно человеческим законам, хоть они частенько такие глупые!..
— Чем же вы намерены заняться?
— Я могла бы заняться проституцией! — радостно воскликнула Мегги, но прикусила язык под взглядом брата. — Или стала бы врачом. Медицину я знаю, правда, больше в теории. Практики маловато…
При этом она оглянулась на спящую Анджелику.