Ключевые 7 радикалов. Человек 2.0: как понять, принять, наладить взаимодействие

Сила и подвижность нервной системы обеспечивают гипертиму истинную уверенность в себе – без позёрства, без чувства превосходства (которое, как известно, является обратной стороной переживания собственной неполноценности), без агрессии (ближайшей родственницы тревожности). Гипертим просто ощущает себя в тонусе, всегда готовым к действию – и всё. Он не боится жить. Он не страшится любых барьеров – возрастных, сословных, имущественных, профессиональных, гендерных. Барьеры выставляют те, кто исполнены тревоги, кто, прежде чем вступить в какие-либо отношения, стараются обезопасить себя от случайностей. Барьер обеспечивает т. н. «контролируемую доступность»: если человек тщательно изучен и не вызывает опасений, значит, его можно пропустить внутрь своей территории. Подозрительного вида незнакомец пусть ожидает снаружи – вряд ли вообще его пригласят в дом. Так понимают жизнь и, соответственно, ведут себя эпилептоиды (имеющие всегда при себе «связку ключей» от многочисленных «дверей» и «замков», стерегущих вход в их личное пространство), тревожные (предпочитающие вовсе не выглядывать из собственной «раковины» – дескать, «никого нет дома»), истероиды, с замиранием прислушивающиеся к словам незнакомца: «Что он говорит обо мне? Хвалит или нет?». Гипертимы же легко преодолевают барьеры и быстро, без оглядки, вторгаются даже в строго охраняемое пространство. Во-первых, этому способствует их нечувствительность к угрозам и агрессивному напряжению, исходящему от «хозяев территории». Сильные, энергетически заряженные, подвижные гипертимы просто не замечают ничего подобного. Во-вторых, они – улыбчивые, лёгкие в общении, нетребовательные – сами не несут в себе агрессии и видимой опасности, что подкупает даже видавших виды эпилептоидов.

В чём секрет всепроникающей общительности гипертимов? – Они ничего не просят для себя. Ни вопросов у них нет ни к кому, ни просьб. Даже к власть имущим. Разве что: «Давно ли вы босиком гуляли по траве, господин министр?»

Социальное значение гипертимного радикала. У гипертимов в социуме две главные миссии, ради которых этот радикал и существует, я думаю: а) перезнакомить всех со всеми и б) поддержать в группе оптимистический дух в любой ситуации.

«Одевшись, Степан Аркадьевич прыснул на себя духами, вытянул рукава рубашки, привычным движением рассовал по карманам папиросы, бумажник, спички, часы с двумя цепочками и брелоками и, встряхнув платок, чувствуя себя чистым, душистым, здоровым и физически весёлым, несмотря на своё несчастье (накануне жена уличила его в супружеской неверности – В.П.), вышел, слегка подрагивая на каждой ноге, в столовую, где уже ждал его кофей».

Способность гипертимов в кратчайший срок стать своим в любой группе и, затем, взять на себя функцию связующего звена между самыми разными людьми, подчас диаметрально не совпадающими друг с другом, является их важнейшим социально значимым свойством.

Внешние признаки гипертимного радикала. Напомню: специфического гипертимного телосложения не существует. Гипертимная стилистика оформления внешности – это тяготение к одежде для отдыха.

Согласен, представить себе человека на пляже, в плавках, в купальном костюме – не трудно. Шорты, майка, рубашка навыпуск с расстегнутыми «до пупа» пуговицами, шлёпанцы на босу ногу – это очевидные варианты одежды для отдыха, притягательные для гипертимов. Сам отдых их влечёт, что уж там говорить! «Потехе – время, делу – час», – их девиз.

А что в офисе? Там, где есть установленный дресс-код? Как там проявляется гипертимный радикал?

Расстегнутый ворот и закатанные рукава деловой рубашки, развязанный и снятый с шеи галстук, пиджак (или жакет), сброшенный с плеч и помещённый на спинку стула, – это примеры проявлений гипертимности там, где безграничная вольность недопустима.

Ещё один признак гипертимного радикала в оформлении внешности – торопливая небрежность: посадил пятно на одежду, облился чем-то, спеша куда-то, мимоходом испачкался в краске, в побелке, вытер мокрые руки о… занавеску или скатерть. Наплевать! И так сойдёт. Увы, подобные проявления узнаваемы.

Гипертимная небрежность отличается от хронической неряшливости шизоида примерно, как случайная описка, оговорка отличается от безграмотности.

Легко заметить – легко устранить. У этих явлений совершенно разные корни: гипертим вечно в движении, он – торопыга, ему обращать внимание на мелочи (и условности) некогда. Шизоид грязен и неряшлив, потому что запускает себя, устраняется из социума. Это почти философия: «я и внешне иной».

Впрочем, гипертим тоже мало зависит от чужих оценок. Ему всё равно, как он выглядит, во что одет. И в сенаторском костюме, и в промасленном комбинезоне, и в «дерюжке» он будет одинаково смешлив, самоуверен и общителен.

И ещё: гипертим свободно чувствует себя в чужом. В чужой одежде, в чужом доме, в чужой стране. Он гибок и очень быстро осваивается. И у него нет моральных ограничений, которые стесняли бы его, доставляли ему неудобства.

Рассказывают, как двое молодых людей, приятелей – он и она – гуляли по Ленинграду (это было ещё в советские времена) морозным зимним вечером. Они возвращались то ли из гостей, то ли из театра. На ногах девушки были тонкие колготки и не по-зимнему лёгкая обувь.

Она быстро замёрзла, и когда ей стало от этого совсем уж неуютно, окинула взглядом своего спутника (с которым, к слову сказать, не была в близких отношениях) и спросила его: «Ты в кальсонах?» – «Что?» – «Под брюками у тебя кальсоны?» – «Да, а в чём дело?» – «Тогда снимай брюки. Мне очень холодно». Мужчина тут же, в самом центре города (на Марсовом поле) снял с себя штаны, отдал их приятельнице, она их поспешно натянула на ноги и побежала к себе домой. Молодой человек запахнул пальто и в одних подштанниках, не смущаясь, пошел дальше. Да уж, это по-гипертимному.

Любопытно сравнить героя Жана-Поля Бельмондо из фильма «Ас из асов» (реж. Жерар Ури, 1982 г.) и инженера Щукина – персонажа романа И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев». Первый, если вы помните, оказался в фойе фешенебельной гостиницы в одном белье – в трусах и в майке, потому что в таком виде ему было проще удрать от полиции. Ощущая себя в полном порядке, он продефилировал мимо портье, мимо разряженных постояльцев и гостей, задержался в самом центре огромного помещения, чтобы перекинуться словцом с понравившейся ему девушкой, удачно пошутил и прошествовал к себе в номер. Это пример гипертимного отношения к своему внешнему виду^[72].

Второй – инженер Щукин, став жертвой своей шизоидной неловкости, нерациональности, оказался голым на лестничной площадке, перед запертой дверью квартиры. Жалкий, деморализованный, он сидел на лестнице и плакал, мысленно расставаясь с жизнью.

В этом варианте поведения угадывается, кроме уже отмеченной шизоидности, истероидность (как зависимость от мнения окружающих: «Боже! Что они подумают и скажут, увидев меня голым!») и тревожность (паралич воли и рассудка в стрессовой ситуации). Как видите, разница впечатляющая.

Пространство, принадлежащее гипертиму, больше всего напоминает вокзал, перевалочный пункт. Там постоянно кто-то находится. Эти люди, подчас, незнакомы между собой и лишь догадываются, кому принадлежит квартира. Сам хозяин дома бывает редко и заглядывает туда ненадолго, мимоходом.

Как-то с приятелем-гипертимом я улетал в командировку. Рейс задерживался, пришлось несколько часов просидеть без дела в аэропорту. В конце концов, диспетчер объявил, что интересующий нас рейс вообще отменяется в этот день, а поскольку он и по расписанию-то летал только по нечётным числам, то это означало, что потеряны будут, как минимум, два дня.

С тяжёлым чувством несделанного дела я направился домой. Мой приятель тоже собрался к себе – благо он жил неподалёку от аэропорта – но не один, а в сопровождении целой компании.

Пока я скучал, он успел перезнакомиться со всеми пассажирами нашего рейса, а когда стало ясно, что мы никуда не летим, убедил многих из них поехать к нему домой.

«Я один в трёхкомнатной квартире – всем места хватит!» – весело и призывно кричал он. Человек пятнадцать согласились на это предложение. Я видел, как они забрались в автобус и, радостно гомоня, поехали обживать московскую квартиру человека, три часа назад им совершенно незнакомого.