Сбивают из досок столы во дворе,Пока не накрыли — стучат в домино.Дни в мае длиннее ночей в декабре,Но тянется время — и все решено.Вот уже довоенные лампы горят вполнакалаИ из окон на пленных глазела москва свысока…А где-то солдат еще в сердце осколком толкало,А где-то разведчикам надо добыть «языка».Вот уже обновляют знамена. и строят в колонны.И булыжник на площади чист, как паркет на полу.А все же на запад идут и идут эшелоны,И над похоронкой заходятся бабы в тылу.Не выпито всласть родниковой воды,Не куплено впрок обручальных колецВсе смыло потоком народной беды,Которой приходит конец наконец.Вот со стекол содрали кресты из полосок бумаги.Вот и шторы — долой! Затемненье уже ни к чему.А где-нибудь спирт раздают перед боем из фляги,Он все выгоняет — и холод, и страх, и чуму.Вот от копоти свечек уже очищают иконы.И душа и уста — и молитву творят, и стихи.Но с красным крестом все идут и идут эшелоны,Хотя и потери по сводкам не так велики.Уже зацветают повсюду сады.И землю прогрело, и воду во рвах.И скоро награда за ратны трудыПодушка из свежей травы в головах.Уже
не маячат над городом аэростаты.Замолкли сирены, готовясь победу трубить.А ротные все-таки выйти успеют в комбаты,Которых пока еще запросто могут убить.Вот уже зазвучали трофейные аккордеоны,Вот и клятвы слышны жить в согласье, любви, без долгов.А все же на запад идут и идут эшелоны,А нам показалось, совсем не осталось врагов.
БРАТСКИЕ МОГИЛЫ
На братских могилах не ставят крестовИ вдовы на них на рыдают,К ним кто-то приносит букеты цветовИ вечный огонь зажигают.Здесь раньше вставала земля на дыбы,А нынче — гранитные плиты.Здесь нет ни одной персональной судьбыВсе судьбы в единую слиты.А в вечном огне виден вспыхнувший танк,Горящие русские хаты,Горящий смоленск и горящий рейхстаг,Горящее сердце солдата.На братских могилах нет плачущих вдов,Сюда ходят люди покрепче.На братских могилах не ставят крестов,Но разве от этого легче?
СЛУЧАЙ В РЕСТОРАНЕ
В ресторане по стенкам висят тут и там«Три медведя», «Заколотый витязь».За столом одиноко сидит капитан.— Разрешите? — спросил я. — садитесь.— Закури. — извините, «Казбек» не курю.— Ладно, выпей. Давай-ка посуду.— Да, пока принесут… — Пей, кому говорю.Будь здоров! — Обязательно буду.— Ну, так что же, — сказал, захмелев, капитан,Водку пьешь ты красиво, однакоА видал ты вблизи пулемет или танк?А ходил ли ты, скажем, в атаку?В сорок третьем, под Курском, я был старшиной,За моею спиною такое…Много всякого, брат, за моею спиной,Чтоб жилось тебе, парень, спокойно.Он ругался и пил, я за ним по пятам,Только в самом конце разговора я обидел его, я сказал:«Капитан, никогда ты не будешь майором.»Он заплакал тогда, он спросил про отца,Он кричал, тупо глядя на блюдо:— Я всю жизнь отдал за тебя, подлеца,А ты жизнь прожигаешь, паскуда.А винтовку тебе. А послать тебя в бой.А ты водку тут хлещешь со мною…Я сидел, как в окопе под Курской дугой,Там, где был капитан старшиною.
ТОТ, КОТОРЫЙ НЕ СТРЕЛЯЛ
Я вам мозги не пудрю — уже не тот завод.Меня стрелял поутру из ружей целый взвод.За что мне эта злая, нелепая стезя?Не то, что бы не знаю — рассказывать нельзя.Мой командир меня почти что спас,Но кто-то на расстреле настоял,И взвод отлично выполнил приказ.Но был один, который не стрелял.Судьба моя лихая давно наперекос:Однажды языка я добыл, но не донес.И особист Суэтин, неутомимый наш,Еще тогда приметил и взял на карандаш.Он выволок на свет и приволокПодколотый, подшитый материалНикто поделать ничего не смог…Нет, смог один, который не стрелял.Рука упала в пропасть с дурацким криком «пли»И залп мне выдал пропуск в ту сторону земли.Но, слышу: — Жив, зараза. Тащите в медсанбат.Расстреливать два раза уставы не велят.А врач потом все цокал языкомИ, удивляясь, пули удалял.А я в бреду беседовал тайкомС тем пареньком, который не стрелял.Я раны, как собака, лизал, а не лечил,В госпиталях, однако, в большом почете был.Ходил в меня влюбленный весь слабый женский пол:Эй ты, недостреленный, давай-ка на укол!Наш батальон геройствовал в Крыму,И я туда глюкозу посылал,Чтоб было слаще воевать ему,Кому? — тому, который не стрелял.Я пил чаек из блюдца, со спиртиком бывал,Мне не пришлось загнуться, и я довоевал.В свой полк определили. Воюй, сказал комбат,А что не дострелили, так я брат даже рад.Я тоже рад бы, да присев у пня,Я выл белугой и судьбину клял:Немецкий снайпер дострелил меняУбив того, который не стрелял.
ШТРАФНЫЕ БАТАЛЬОНЫ
Всего лишь час дают на артобстрел,Всего лишь час пехоте передышки,Всего лишь час до самых главных дел:Кому — до ордена, ну, а кому — до «вышки».За этот час не пишем ни строки.Молись богам войны артиллеристам!Ведь мы ж не просто так, мы — штрафники.Нам не писать: «… считайте коммунистом».Перед атакой — водку? вот мура!Свое отпили мы еще в гражданку.Поэтому мы не кричим «ура!»Со смертью мы играемся в молчанку.У штрафников один закон, один конец:Коли, руби фашистского бродягу.И, если не поймаешь в грудь свинец,Медаль на грудь поймаешь «за отвагу».Ты бей штыком. а лучше — бей рукой.Оно надежней, да оно и тише.И, ежели останешься живойГуляй, рванина, от рубля и выше.Считает враг: морально мы слабы,За ним и лес и города сожжены…Вы лучше лес рубите на гробыВ прорыв идут штрафные батальоны.Вот шесть ноль-ноль. и вот сейчас обстрел.Ну, бог войны, давай без передышки!Всего лишь час до самых главных дел:Кому — до ордена, а большинству — до «вышки».
СОЛДАТЫ ГРУППЫ «ЦЕНТР»
Солдат всегда здоров,Солдат на все готов,И пыль, как из ковров,Мы выбиваем из дорог!И не остановиться,И не сменить ноги.Сияют наши лица,Сверкают сапоги!По выжженой равнине,За метром — метр,Идут по УкраинеСолдаты группы Центр.На первый-второй рассчитайсь!Первый-второй!Первый — шаг вперед — и в рай!Первый — второй!А каждый второй — тоже герой,В рай попадет вслед за тобой,Первый-второй,Первый-второй,Первый-второй.А перед нами все цветет,За нами все горит.Не надо думать, с намиТот, кто все за нас решит.Веселые, нехмурые,Вернемся по домам,Невесты белокурыеНаградой
будут нам.И все-то мы умеем,Нам трусость не с руки.Лишь только б не тускнелиСолдатские штыки!По черепам и трупам,За метром — метр,Идут по УкраинеСолдаты группы Центр…Все — впереди, а нынеЗа метром — метр.
«ЯК» — ИСТРЕБИТЕЛЬ
Я «Як» — истребитель, мотор мой звенитНебо — моя обитель.А тот, который во мне сидит,Считает, что он — истребитель.В этом бою мною «Юнкерс» сбит,Я сделал с ним что хотел,А тот, который во мне сидит,Изрядно мне надоел.Я в прошлом бою навылет прошит,Меня механик заштопал.А тот, который во мне сидит,Опять заставляет в штопор.Из бомбардировщика бомба несетСмерть аэродрому.А, кажется, стабилизатор поет:«Мир вашему дому!»Вот сзади заходит ко мне «Мессершмитт»,Уйду, я устал от ран.Но тот, который во мне сидит,Я вижу, решил на таран.Что делает он?! вот сейчас будет взрыв!Но мне не гореть на песке.Запреты и скорости все перекрывЯ выхожу из пике.Я главный, а сзади, ну, чтоб я сгорел,Где же он, мой ведомый?Вот он задымился, кивнул и запел:«Мир вашему дому!»И тот, который в моем черепке,Остался один и влип.Меня в заблужденье он ввел и в пикеПрямо из мертвой петли.Он рвет на себя и нагрузки вдвойне,Эх, тоже мне, летчик-ас!Но снова приходится слушаться мнеИ это в последний раз.Я больше не буду покорным, клянусь,Уж лучше лежать на земле.Но что ж он не слышит как бесится пульс?Бензин, моя кровь на нуле!Терпенью машины бывает предел,И время его истекло.И тот, который во мне сидел,Вдруг ткнулся лицом в стекло.Убит, наконец-то лечу налегке,Последние силы жгу,Но что это, что?! Я в глубоком пикеИ выйти никак не могу!Досадно, что сам я немного успел,Но пусть повезет другому.Выходит, и я напоследок спел:«Мир вашему дому!Мир вашему дому!!!»
РЯДОВОЙ БОРИСОВ
— Рядовой Борисов!— Я.— Давай как было дело.— Я держался из последних сил.Дождь хлестал, потом устал,Потом уже стемнело.Только я его предупредил.На первый окрик: «Кто идет!»Он стал шутить,На встрел в воздух — закричал:«Кончай дурить!»Я чуть замешкался,И не вступая в спор,Чинарик выплюнулИ выстрелил в упор.— Бросьте, рядовой, давайте правду,Вам же лучше,Вы б его узнали за версту.— Был туман, узнать не мог, темно,На небе тучи. кто-то шел,Я крикнул в темноту.На первый окрик: «Кто идет!»Он стал шутить.На выстрел в воздух — закричал:«Кончай дурить!»Я чуть замешкался,И не вступая в спор,Чинарик выплюнулИ выстрелил в упор.
ЛЕНИНГРАДСКАЯ БЛОКАДА
Я вырос в ленинградскую блокаду,Но я тогда не пил и не гулял,Я видел, как горят огнем Бадаевские склады,В очередях за хлебушком стоял.Граждане смелые,А что ж тогда вы делали,Когда наш город счет не вел смертям?Вы ели хлеб с икоркою,А я считал махоркоюОкурок с-под платформыЧерт-те с чем напополам.От стужи даже птицы не летали,А вору было нечего украсть,Родителей моих в ту зиму ангелы прибрали,А я боялся — только б не упасть.Было здесь до фига голодных и дистрофиков,Все голодали, даже прокурор.А вы в эвакуацииЧитали информацииИ слушали по радио обзор Информбюро.Блокада затянулась, даже слишком,Но наш народ врагов своих разбил,И можно жить, как у Христа за пазухой под мышкой,Но только вот мешает бригадмил.Я скажу вам ласково,Граждане с повязкой,В душу ко мне лапою не лезь,Про жизнь мою личнуюИ непатриотичнуюЗнают уже органы и ВЦСПС.
НЕТ ИЛИ ДА
Давно смолкли залпы орудий,Над нами лишь солнечный свет.На чем проверяются люди,Если войны уже нет?Приходится слышать нередкоСейчас, как тогда:«Ты бы пошел с ним в разведку?Нет или да?»Не ухнет уже бронебойный,Не быть похоронной пальбе,И, кажется, все спокойно,И негде раскрыться тебе.Приходится слышать нередкоСейчас, как тогда:«Ты бы пошел с ним в разведку?Нет или да?»Покой только снится, я знаю,Готовься, держись и держись.Есть мирная передовая,Беда, и опасность, и риск.Приходится слышать нередкоСейчас, как тогда:«Ты бы пошел с ним в разведку?Нет или да?»В полях обезврежены мины,Но мы не на поле святом,Вы поиски, взлеты, глубиныНе сбрасывайте со счетов.Поэтому слышно нередко,Если приходит беда,«Ты бы пошел с ним в разведку?Нет или да?»
ПОЛЧАСА ДО АТАКИ
Полчаса до атакиСкоро снова под танки,Снова слышать разрывов концерт.А бойцу молодомуПередали из домаНебольшой треугольный конверт.И как будто не здесь ты,Если почерк невесты,Или пишут отец или мать,Но случилось другое,Видно, зря перед боемПоспешили солдату письмо передать.Там стояло сначала:«Извини, что молчала.Ждать не буду». И все. Весь листок.Только снизу приписка:«Уезжаю не близкоТы спокойно воюй и прости, если что».Вместе с первым разрывомПарень крикнул тоскливо:«Почтальон, что ты мне притащил?За минуту до смертиВ треугольном конвертеПулевое ренение я получил».Он махнул из траншеиС автоматом на шее,От осколков беречься не стал,И в бою под МосквоюОн обнялся с землею,Только ветер обрывки письма разметал.