Книга 2

Ох, мы крепкие орешки,

Мы корону привезем,

Спать ложимся - вроде пешки,

Но просыпаемся ферзем.

Не скажу, чтоб было без задорин. Были анонимки и звонки. Я всем этим только раззадорен, Только зачесались кулаки. Напугали даже спозаранку: Шифер мог бы левою ногой С шахматной машиной Капабланку. Сам он вроде заводного танка, Ничего, я тоже заводной.

Будет тихо все и глухо,

А на всякий там цейтнот

Существует сила духа

И красивый апперкот.

Игра.

– --

Только прилетели, сразу сели, Фишки все заранее стоят, Фоторепортеры налетели, И слепят, и с толку сбить хотят. Но меня и дома кто положит? Репортерам с ног меня не сбить. Мне же неумение поможет, Этот Шифер ни за что не сможет Угадать, чем буду я ходить.

Выпало ходить ему, задире, Говорят, он белыми мастак, Сделал ход с Е2 на Е4, Что-то мне знакомое... Так-так. Ход за мной, что делать надо, сева? Наугад, как ночью по тайге, Помню, всех главнее королева, Ходит взад-вперед и вправо-влево, Ну а кони, вроде, только буквой "Г".

Эх, спасибо заводскому другу, Научил как ходят, как сдают... Выяснилось позже, я с испугу Разыграл классический дебют. Все гляжу, чтоб не было промашки, Вспоминаю повара в тоске... Эх, сменить бы пешки на рюмашки, Живо б прояснилось на доске.

Вижу, он нацеливает вилку, Хочет съесть. И я бы съел ферзя. Эх, под такую закусь бы бутылку. Но во время матча пить нельзя. Я голодный. Посудите сами: Здесь у них лишь кофе да омлет. Клетки, как круги перед глазами, Королей я путаю с тузами И с дебютом путаю дуплет.

Есть примета, вот я и рискую. В первый раз должно мне повезти. Да я его замучу, зашахую, Мне бы только дамку провести. Не мычу не телюсь, весь, как вата. Надо что-то бить, уже пора. Чем же бить? Ладьею - страшновато, Справа в челюсть - вроде рановато, Неудобно, все же первая игра.

А он мою защиту разрушает Старую индийскую в момент, Это смутно мне напоминает Индо-пакистанский инцидент. Только зря он шутит с нашим братом, У меня есть мера, даже две. Если он меня прикончит матом, Так я его через бедро с захватом Или ход конем по голове.

Я еще чуток добавил прыти, Все не так уж сумрачно вблизи. В мире шахмат пешка может выйти, Если тренируется, в ферзи. Шифер стал на хитрости пускаться: Встанет, пробежится и назад, Предложил турами поменяться... Ну, еще б ему меня не опасаться: Я же лежа жму сто пятьдесят.

Я его фигурку смерил оком, И когда он объявил мне шах, Обнажил я бицепс ненароком, Даже снял для верности пиджак. И мгновенно в зале стало тише, Он заметил, как я привстаю. Видно ему стало не до фишек, И хваленый, пресловутый Фишер Сразу согласился на ничью.

Только "не", только "ни"

– ----------------------

Истома ящерицей ползает в костях, И сердце с трезвой головой не на ножах, И не захватывает дух на скоростях, Не холодеет кровь на виражах.

И не прихватывает горло от любви, И нервы больше не в натяжку, хочешь - рви, Повисли нервы, как веревки от белья, И не волнует, кто кого - он или я.

Я на коне, толкни - и я с коня,

Только "не", только "ни" у меня.

Не пью воды, чтоб стыли зубы, питьевой, И ни событий, ни людей не тороплю, Мой лук валяется со сгнившей тетивой, Все стрелы сломаны, я ими печь топлю.

Не напрягаюсь, не стремлюсь, а как то так, Не вдохновляет даже самый факт атак, Я весь прозрачный, как раскрытое окно, Я неприметный, как льняное полотно.

Я на коне, толкни - и я с коня,

Только "не", только "ни" у меня.

Не ноют раны, да и шрамы не болят, На них наложены стерильные бинты, И не волнуют, не свербят, не теребят, Ни мысли, ни вопросы, ни мечты.

Устал бороться с притяжением земли, Лежу - так больше расстоянье до петли, И сердце дергается, словно не во мне, Пора туда, где только "ни" и только "не". Пора туда, где только "ни" и только "не".

Про Сережу Фомина.

– ---------------

Я рос, как вся дворовая шпана, Мы пили водку, пели песни ночью, И не любили мы Сережку Фомина За то, что он всегда сосредоточен.

Сидим раз у Сережки Фомина, Мы у него справляли наши встречи. И вот о том, что началась война, Сказал нам молотов в своей известной речи.

В военкомате мне сказали: "Старина, Тебе броню дает родной завод "Компрессор" Я отказался, а Сережку Фомина Спасал от армии отец его профессор.

Кровь лью я за тебя, моя страна, И все же мое сердце негодует: Кровь лью я за Сережку Фомина, А он сидит и в ус себе не дует.

Ну, наконец , закончилась война, С плеч сбросили мы словно тонны груза. Встречаю я Сережку Фомина, А он - Герой Советского Союза.

Письмо рабочих тамбовского завода

китайским руководителям

– ---------------------

В Пекине очень мрачная погода. У нас в Тамбове на заводе перекур. Мы пишем вам с тамбовского завода, Любители опасных авантюр.

Тем, что вы договор не подписали,

Вы причинили всем народам боль

И, извращая факты, доказали,

Что вам дороже генерал деголь.

Нам каждый день насущный мил и дорог, Но если даже вспомнить старину, То это ж вы изобретали порох И строили Китайскую стену.

Мы понимаем, вас совсем немало,

Чтоб триста миллионов погубить.

Но мы уверены, что сам товарищ Мао,

Ей-богу, очень-очень хочет жить.

Когда вы рис водою запивали, Мы проявляли интернационализм. Небось, когда вы русский хлеб жевали, Не говорили про оппортунизм.

Боитесь вы, что реваншисты в Бонне,

Что Вашингтон грозится перегнать.

Но сам Хрущев сказал еще в ООН-е,

Что мы покажем кузькину им мать.

Вам не нужны ни бомбы ни снаряды, Не раздувайте вы войны пожар, Мы нанесем им, если будет надо, Ответный термоядерный удар.

А если зуд - без дела не страдайте,

У вас еще достаточно делов:

Давите мух, рождаемость снижайте,

Уничтожайте ваших воробьев.

И не интересуйтесь нашим бытом, Мы сами знаем, где у нас чего, Так наш ЦК писал в письме открытом. Мы одобряем линию его.

Мао Цзедун - большой шалун