Книга для чтения по неорганической химии : Книга для учащихся : В 2 ч. Ч. 2

— У нас есть присказка про них — он кивнул на двух девчонок, что-то не поделивших и начавших плескаться у пляжа прямо напротив нас, так что брызги долетали до стола.

«В хорошем доме к наложницам относятся как к кошкам и малым детям, в плохом загружают работой как тягловую лошадь»;

— А про вас есть другая пословица:

«Продаёшь дочь иностранцу, подбрось монетку, либо будет жить как супруга, либо как чужая, а если монетка станет на ребро — замучат до смерти.»;

Девушки самозабвенно лупили друг друга водой, смех, мокрые и нагие тела, каждое движение наполнено жизнью, каждый жест преисполнен молодостью.

— Я могу Вам посоветовать только одно, не прикипать душой к наложнице, и ни в коем случае не брать замуж, такие браки плохо заканчиваются, рано или поздно все иностранцы уезжают домой, а жён и детей бросают здесь. Вывезти семью невозможно, максимальный срок пребывания иностранца здесь двадцать лет. А потом…

Бородач замолчал, сосредоточившись на грызении орешков.

Моя кружка показывала дно. Я сходил в бар, хозяин этой кафешки, толстый дядька посоветовал мне продегустировать тёмное пиво, я не отказался и от тёмного. К моему возвращению разговор, был в самом разгаре.

Кажется, местному не с кем поделиться мыслями, а Серый впал в небольшой ступор, от всего происходящего и не очень понимал, как реагировать.

Встретились два одиночества.

Кланычь нашёл себе информатора, а он нашёл в Сером, приятного собеседника, особенно учитывая, что тот всегда выслушивает не перебивая.

— …лучше будет, если Вы наложнице сразу объясните, что она не невеста, а всего лишь рабыня, нет надежд — нет разочарований. Да и желательно сразу стерилизовать, по нашему закону дети от наложницы не могут стать свободными людьми.

— И, разумеется, они навсегда становятся рабами. — посланник, сделал напрашивающийся вывод.

До чего скверно, когда твой ребёнок, твоя плоть и кровь растёт, называя тебя не батей, а хозяином.

— Не совсем так, девочки рождаются свободными, но это фикция, никто никогда не возьмёт замуж рабичку. Мальчики, с ними интересно. Теоретически они не могут быть рабами частных лиц, вместо этого они становятся рабами государства, служат в Силах Самообороны, из них формируется флот.

— Странно, как можно доверять рабам оружие, вы уж извините, но я в такое не верю. — я позволил себе усомниться.

— Знаете, добрый человек прав, Претория не участвовала в Войне Кланов, но я точно знаю, случилось нападение пиратов «Чёрной Банды», и флот планеты отбился. — внезапно Серый встал на сторону местного.

Интересная идея собрать флот из рабов и переиграть проигранную войну, жаль невозможная.

— Да состоялся бой, я прекрасно знаю, чего это стоило рабам, как сильно пираты их потрепали. Я, кстати, и обслуживаю их корабли на станции, но давайте вернёмся к девушкам, для меня вспоминать, как две недели сидел на станции, ждали штурма, не самое лучшее моё время.

Немного помолчав, в душе, борясь со старыми страхами, бородач продолжил.

— Главный секрет управления рабами-воинами, это разделить их на ранги, мужчинам свойственно соревнование, и они будут гордиться рангами, и рвать себе жилы, чтоб выше подняться, особенно если им пообещать свободу. У нас боевые рабы от ранга «0» это никто и звать их никак, почти вещи. Поднявшись до ранга «4», они почти свободные, могут уже не служить, и даже создать семью с девушкой, даже свободной, и их дети — уже свободные и уважаемые граждане.

Если бы всё так просто, наш Клан создал бы легионы из рабов, построил флот управляемых рабами, жаль неосуществимая надежда.

Не надежда – она ни на чём не основана, под ней пустота, это мечта – неосуществимая мечта.

Один великий дипломат как-то сказал:

«Язык человеку дан, чтобы скрывать мысли»;

Особенно это необходимо, когда мечты настолько запретны…

— Слушайте, но рабство в Галактике запрещено, как Вы можете поддерживать подобную гадость! — спросил я, отхлебнув пива.

Нет, всё-таки тёмное пиво — гадость, ну или сказать толерантно, чтобы не обидеть местных – сильно на любителя.

— Что именно гадость, та девушка, что вытирается полотенцем, или вот эта, что стоит к нам спиной и наслаждается солнцем? — местный указал на двух обнажённых купальщиц, подошедших почти к самому краю бетонной набережной.

Обе они остановились на расстоянии метра три от нас, и делали вид, что им именно сейчас, захотелось позагорать именно здесь.

— Это фигура речи, рабство строжайше запрещено, видите ли, Вам любой местный мгновенно закатает лекцию на полтора часа и докажет, как дважды два что это не рабство, а высокодуховная забота о малых сих. Но да это рабство. Не мы-таки жизнь така. Девочек рождается больше мальчиков, а женщина сама выжить не может. Поэтому рабство — это не способ эксплуатации, рабам запрещено работать на производстве, рабство — необходимость для выживания.

Местный не стал долго спорить и отпираться, просто признал очевидное.

Я думал о мечте всё вернуть в довоенные времена и, не стесняясь, разглядывал пару девушек выбрали место рядом с нами позагорать, две брюнетки очень похожие друг на друга легли рядом с нашими столиками прямо на покатые бетонные плиты набережной.

Я смотрел вниз почти прямо под ноги. Нас разделяла узорное ограждение набережной и два метра покатой плиты.

Их груди мерно поднимались, как у спящих. Тёмные волосы расплескались по бетону, курчавые волосы единственное, что прикрывали лобок, чувствовалось что-то неправильное и неестественное в наготе их тела, выставленного напоказ.

Мысль зацепилась за неправильность, и я вспомнил, как давно, до войны ещё, когда жил на родной планете, мы несколько Клановечей пацаны и девчонки, устроили марш-бросок по горам и вышли на фермерский рынок пригородной деревни.

Нехитрые продукты, выращенные на земле, косы лука, ягоды, картошка в мешках и другие корнеплоды, горки тыкв.

Мы с детства не видевшие продуктов, кроме как приготовленных слугами, удивились насколько всё грязное и в земле. На одном из прилавков лежали курицы, без перьев, тощие, с какой-то синющей голой кожей, да ещё пупырчатой.

Нет! не две девчонки загорали на пляже, наслаждались рекой, солнцем и молодостью, на мгновенье мне вспомнились эти курицы, приготовленные для продажи, на оцинкованном прилавке.

Мне стало муторно на душе, позор мужчинам этого мира, что их дочери так низко пали. Мы, Кланы, никогда подобного не допустили бы! Да, плебеи не Греи, но позор торговли детьми пал бы не на них, бесчестье именно для нас, мы не смогли удержать охлос от демонстрации врождённых порочных наклонностей.

Дед узнал бы о таком рынке, на следующий день, и явился бы во гневе, наказывать заблудших и карать преступников.