Книга Холмов

Краткий всплеск парализующего ужаса быстро прошел. Лисы, чертыхаясь, пытались встать с пола, но если их воля сопротивлялась приказу Ареаны пасть и не подниматься, то вот ноги дрожали, бессильно разъезжались, словно испугались крепко и надолго...

Юница тем временем смаковала глубокий, долгий поцелуй от Беррика, сладко постанывая от удовольствия. Шершавые ладони земляка мяли нежную девичью спину, а преклоненный Бородач благоговейно целовал ее идеальную ступню.

– А ты чего прячешься, мышонок, выползай из норки, - промурлыкала Марет, отыскав взглядом выпучившего глаза золтыса и глядя на него, как на таракана, забавно склонив голову слегка на бок.
– Что в тебе сильнее, отеческая забота о юном чаде своего племени, или жажда водрузить ручонки на податливую грудь, раздвинуть слабеющие ножки и втиснуть себя в узкое горлышко наслаждения?..

– она бесстыдно подставляла Беррику все более нежные округлости и все более жаркие своего, то есть, совершенно не своего тела.

– Оставь девчонку, дрянь, - побагровевший Кел сумел одолеть волю демоницы, нарушил ее приказ и встал, пошатываясь на слабых ногах. Вслед за ним поднялись и остальные Лисы.

Юная красавица глянула на них восхищенно и весело, и показала розовый язычок. От ее беззаботного и дружелюбного лица в голове происходил полный диссонанс, Лисы тяжело дышали, пытаясь преодолеть очарования владычицы, собраться с мыслями и предпринять хоть что-нибудь! Марет отвернулась от них с торжествующей улыбкой, и строго глянула на старосту.

– Чего молчишь? В твоем, с позволения сказать, теле, хоть что-то отозвалось при виде моих красот?

– Без сомненья, госпожа!
– затараторил староста.
– Твоя краса затмила мне очи, разожгла, ммм, желанье в членах... Твой лебяжий... стан...

– Лжец неверный!
– глаза девушки вспыхнули, сузились, она отстранила ласкавших ее холмичей и окинула морщинистое лицо золтыса презрительным взором.
– Мой вид не пробудил в тебе желания?! Старость не помеха страстному огню. Изо всех сил стисни чресла, почувствуй огонь в них и вспомни, был ли ты мужчиной хоть в молодости?!
– Не особо!
– почти фальцетом выкрикнул совсем испуганный староста и на карачках ломанулся вон из горницы, в светлицу, под защиту спрятавшихся там матрон.

А вот Беррик и Бородач стояли к девушке вплотную, тяжело дыша, буравя ее фигурку тяжелыми взорами, словно готовые сорваться с поводков псы. Да и у Ричарда, внезапно заметила Анна, лицо покраснело, а на висках блестели бисеринки пота. Кел смотрел на все это в смятении, а Винсент с испуганной брезгливостью.

– Марет, моя жемчужинка в глубине земляцкой навозной кучи, - мурлыкала девушка, тонкими пальцами поглаживая свои роскошные светлые волосы.
– Мы вдоволь наиграемся с этими пташками, которые мнят себя чем-то иным.

Алейна усмирила стучащие зубы и выкрикнула молитву изгнания снова, но и второй яркий луч прошил девушку насквозь.

– А вы настырные. Раскидали моих подданных, - с чувством произнесла красавица.
– Что вы вообще себе позволяете?!

– Хмм, может у тебя крыша поехала, за триста пятьдесят лет под Холмом?
– хрипло предположил Кел, растягивая секунды, чтоб остальные пришли в себя и сообразили, чего теперь делать.
– Бабуся, ты правда считаешь, что тут Лендорф и местные землекопы твои верноподданные? Это Мэннивей, детка.

– Еще и сквернословишь, смерд, - она сладко улыбнулась.
– Последний шанс, на колени и смиренно вымаливай, то есть, вылизывай прощение. Иначе умрешь в муках. Хотя, муки-то будут в любом случае, - девушка медленно провела языком по пухлой нижней губе.

– Размечталась, старая грымза, - не моргнув глазом, отпарировал Кел.
– Я со старухами не сплю. Надела новое платье, думаешь, оно скроет, какая ты древняя?

– А платьице и правда хорошо, - ответила Марет.
– Пора показать его во всей красе.

И медленно потянулась, выгнулась, демонстрируя свое тело, облокотившись о косяк. Легкая ночная сорочка, заранее развязанная и уже примятая усердным Берриком, скользнула с ее плеч на пол, и девушка осталась только в рушнике, обернутом вокруг бедер и едва прикрывавшем самые тайные и желанные ее места. Она стыдливо защитила нежные грудки, сомкнув перед ними локотки, и смотрела на мужчин круглыми голубыми глазами, будучи настолько беззащитной и невинной, насколько это возможно. Взгляд ее говорил извечное: 'Вы же не сделаете мне плохого, сильный господин?'

Марет была как раз в том возрасте, когда стройная фигурка уже налилась женственностью, но еще избавлена от малейших излишеств в точеных чертах, как дитя мрамора, с которого отсекли все лишнее. Когда взгляд, скользящий по ее линиям, разгорается от восхищения. Но когда любой разумный человек сразу понимает: яблоко еще не поспело, грех будет его сорвать.

Девушка словно светилась, замершая в дверном проеме, ее абрис был настолько четкий и ясный, настолько близкий к совершенству, что все уставились, не в силах отвести взгляд. Каждый из мужиков увидел ту самую женщину-мечту, что в юности вспыхнула в его душе и навсегда осталась тлеть там, в сокровенной, закрытой от всех и часто от самого себя, глубине. Возмужав, они успели позабыть ту мечту, но теперь внезапно она стояла напротив, на расстоянии вытянутой руки, практически обнаженная. Чистая прелесть, но и воплощенная желанность, при виде которой жадный взгляд никак не может насмотреться, а руки сами собой тянутся ощутить, ощупать, удостовериться, что она существует - и уже никогда не отпускать.

Кел сглотнул и резко отступил назад, пытаясь сбросить наваждение, но споткнулся о сопящего мастерового и свалился спиной за опрокинутую лавку. Ричард остолбенело присвистнул, Винсент замер с полуоткрытым ртом, Беррик и бородач смотрели на хозяйку с собачьим обожанием и словно прислушивались к голосу в своих головах. Щеки Алейны заалели от гнева, не от стыда, а Анна поймала себя на том, что несмотря на неприкрытую очевидность манипуляции, ей хочется повестись на образ слабой, беззащитной девушки, дрожащей перед сильными господами. На образ чистой и прекрасной девы, которая вместе с тем желанная и жаркая. Все разом позабыли недавний ужас, искаженные черты, мерзкий голос и сказанные слова - все это ушло на задворки сознания, а впереди стояла, сияя, ее желанная красота.

Чары действовали даже на разгоряченные боем головы. А может, на разгоряченные как раз сильнее? Тогда понятно, зачем демоница бросила мужиков в безнадежную атаку - то был всего лишь разогрев зрителей перед грядущим спектаклем. Винсент поспешно провел рукой сверху-вниз по лицу, серая маска соткалась из мглы и скрыла его; капюшон опустился чуть ли не по самый подбородок. Все чтобы никто не увидел, как густо он покраснел!

– Дик, - взволнованно позвала Марет, то есть, Ареана, делая маленький шажок вперед, грудь ее вздымалась под слабой защитой дрожащих локотков, - как я ждала тебя!

И хотя сила ее обольстительного голоса, взывающего к самому мужскому естеству, была направлена на Ричарда, остальные тоже ощутили, как от этих слов вибрирует в солнечном сплетении и туманится в глазах. Рейджер сильно вздохнул, подался вперед, замер, словно в сомнении или в борьбе с самим собой.

В воздухе плыл неуловимый запах ванили и шафрана, еще чего-то знакомого и незнакомого, он мешал думать. Хотелось поймать его и вдыхать, вдыхать, не вспоминая больше ни о чем.

'Что вообще происходит?' пронеслось в голове у Анны, но слабо и где-то далеко, она по-прежнему не могла оторвать глаза от девушки, завороженная совершенством ее красоты.