Книга Мирдада

А может, вызовете звё зды? Участники они событий в мире всех.

Иль, может, повестку вы пошлёте всем умершим, с Адама и до наших дней? Ведь мёртвые живут в живущих ныне.

Дабы собрать всю бездну доказательств, в свидетели придё тся Космос звать. Когда же сможете приветствовать вы Космос, исчезнет надобность в суде. Судейские места освободите, позвольте вы Свидетелю судить.

Кто знает всё , не станет осуждать.

Собрав свои миры все воедино, не будете вы осуждать того, кто за пределами остался. Ведь будете вы знать, что отчужденье уже есть наказанье, что наказал себя он, противопоставив миру. Не будете того винить, кто винит себя, поможете ему не осуждать себя.

А ныне Человек так перегружен ношей, что сам же и взвалил. Трудна, извилиста – его дорога. И осужденье каждое есть груз, и для судьи, и для того, кого он судит. И коль хотите, чтобы ваша ноша была легка, то не вините. И коль хотите, чтобы растворилась она в себе, чтоб утонула и чтоб навеки потерялась в Слове - пусть Осознанье правит каждым шагом, и вам дорогу гладкую укажет.

Нет осуждения в устах моих, но только Осознанье.

Беннун: А как же Судный день?

МИРДАД: Да, каждый день ваш Судный. Любой поступок, каждое дыханье - всё взвешено. И ничего не скрыто, ничто не остаётся неучтённым.

Нет мысли, нет поступка, нет желанья, что не оставят по себе следа в мыслителе и в деятеле. Все они собой являют образ того, кто мыслит, действует, желает. Всё - в чаше Жизни собрано, что - в согласии с Законом Бога. Всё, что ему противится, на чашу Смерти ляжет мёртвым грузом.

Ведь дни твои– несхожи. Какие-то проводишь безмятежно - и, значит, собираешь урожай часов, прожитых праведно.

В другие небосклон души твоей затянут облаками. Те дни - плоды часов, когда наполовину спал ты и силы Смерти отдавал, и в то же время ты был наполовину жив.

Бывает же и так, что попадаешь в бурю, и над тобой гроза бушует, и, точно щепку, в стороны кидает. Удары сверху получаешь ты, и снизу плетью хлещут, и ты лежишь лицом в грязи, и молишь об одном - чтоб никогда на свет ты не родился. Такие дни - плоды часов, что ты провёл в сопротивленьи Богу.

И то же с миром. Грозовые тучи не менее страшны, чем те, что были во времена Потопа. Откройте же глаза, и будет вам дано увидеть.

Когда вы смотрите на облака, гонимые на север южным ветром, вы говорите: скоро будет дождь. Но где же ваше здравое сужденье, чтоб также вам определять путь облаков на небе человека? Да разве вы не видите, как держат вас свои же сети?

Освобожденья день грядё т. Как страшен он ! Опутали и сердце, и душу ЧелоВ ека те сети уж давным-давно. И разорвать их можно лишь вместе с плотью человека, переломав ему хребет. Да люди рвут и раздробляют.

Когда сосуд откроется– так будет, - оттуда выйдет всё, что было в нём. Возможно ли тогда для человека снести безумный стыд, не убежать и посмотреть сему в глаза?

Завидовать живые будут мёртвым, а мёртвые живым проклятья слать. Слова людей застрянут комом в горле, и свет им очи выжжет. Их сердца на волю пустят змей и скорпионов, и люди будут в ужа се кричать: "Откуда – гады эти?" - позабыв, что сами же их в сердце породили и выкормили.

Откройте же глаза, и вы узрите, что здесь, в Ковчеге, возведённом, чтобы служить для мира маяком, звездой быть путеводною, вы, хранители его, с дороги сбились, что вы увязли по уши в трясине. И коль маяк в ловушку превратился, печальна же– и участь кораблей!

Мирдад для вас ковчег построит новый. Он здесь, в "гнезде", его вам возведёт. Из этого "гнезда" вы в мир порхнёте, но будете нести не ветвь оливы, а Жизнь. Для этого должны вы знать Закон и соблюдать Его.

Цамора: Как же мы узнаем Закон и как станем соблюдать Его?

Глава 11

МИРДАД: Любовь – закон суть Бога.

Живё те вы, любить чтоб научиться. Вы любите, чтоб научиться жить. Другого нет у рока, учить который должен ЧелоВ ек.

И что же есть Л юбовь, как не любовь любовника, что навсегда вобрал любимую в себя, чтобы одним предстали двое?

Кого и что должны мы полюбить? Могли бы выбрать мы один лист Древа Жизни, излить ему всё своё сердце? А что же делать ветке, что вырастила лист? А ствол, что держит ветку? А как же корню быть, питающему ствол и лист, и ветку? А про кору, скрывающую ствол, мы позабыли? А почва, что ласкает корень? А солнце, море, воздух и вода, благодаря чему родится почва?

И если этот листик всей полноты любви достоин, чего тогда достойно это древо во всей своей красе? Любить лишь часть от Целого - идти путём страданий.

Но скажешь ты: "Ведь листья есть, и все они растут на древе. Одни – свежи, как розовый восход, другие ссохлись и покрылись сыпью, одни – прекрасны, но страшны – другие, есть как большие, так и лилипуты. И как же можем мы не выбирать?"

Из бледности болезни родится свежесть. А уродство – лишь палитра красоты, гуашь и кисти. А лилипут не стал бы лилипутом, не забери гигант весь рост его.