Книга пятая. Завистливое смирение

А мы пошли регистрировать Мимику.

Перед входом в административное здание, где принимали заявки на участие в конкурсе, тёрлись неприятные личности, больше всего похожие на похмельных певцов шансона. При виде нашей бардессы они тут же оживились, начали издавать гортанные недовольные звуки и идти нам навстречу, закатывая рукава. Я на секунду замер, переваривая, насколько они были похожи друг на друга. Два мускулистых эльфа, нос каждого был неоднократно переломан, мощный высокий гоблин с ирокезом и зияющими просветами на месте многих зубов, три человека, похожих как братья, орк с отрубленным ухом…, и они все были исполнителями! Яркая бросающаяся в глаза одежда, у половины за спиной какие-то балалайки на ремнях! Как чудесен мир.

Ненавижу рэп и шансон. Первое частенько рекламирует и превозносит какое-нибудь хулиганство типа употребления наркотиков, пацанских разборок и примитивного сленга, а затем запропагандированные и попавшие в тюрячку вполне имеют шансы приобщиться ко второму, тоскливо дыша воздухом через решетку. Искусство, конечно, требует жертв, но, когда оно требует таких — это не искусство!

— Эта участвовать не будет! — рявкнул самый представительный, оказавшийся носителем наглой, самодовольной и зеленой морды орка, тыкая толстым немытым пальцем в сторону Мимики.

— Это официальное заявление властей Агабахабары? — невозмутимо спросил я… Артхуула.

— Только куакарабилли может говорить от лица властей, — пожал могучими фиолетовыми плечами минотавр.

— Это официальное заявление организаторов Сладкозвучного Турнира? — повернулся я к орку, нацепив на лицо благожелательную улыбку.

— Ты чо, не услышал? — набычился тот, придвигаясь ко мне вплотную, — Тебе чо, повторить? Вали отсюда! И кошку эту забери!

Наш отряд, состоящий преимущественно из компактных девушек, застенчивой кентаврицы и скромно стоящего в стороне паренька самого невинного вида, на бардов-гопников не произвел никакого впечатления. То, что доктор прописал.

— То есть, вы ненастоящие мальчики, да, ребята? — уточнил я, делая улыбку из благожелательной ослепительную. Разумеется, мне тут же в эту улыбку зарядили большим, немытым и волосатым кулаком.

Мои 80 единиц силы — очень знатное подспорье в любой драке. Значение это довольно низкое, но только против тех, кто одного со мной уровня и имеет силовой вектор развития класса. Конечно, какой-нибудь варвар 77-го уровня вполне мог бы меня раскатать в блин… если бы как-то смог превозмочь целую сотню в таком параметре как Скорость. В таком противостоянии я бы, скорее всего, был как минимум на треть быстрее его, что стало бы решающим фактором для набития морды одного высокоуровневого грубияна. Но самый цимис и мякотка — это 60 очков удачи, что составляет вообще немыслимую для почти всех без исключения классов величину. Частые критические удары, сами по себе наносящие усиленный урон, сами по себе являются очень серьезным аргументом, а уж если их наносить в уязвимые места…

В общем, даже без моего совершенно нечестного удвоения всех характеристик от «выбора дамы», несколько поющих гопников в драке обладали шансами немногим выше, чем у колибри, берущих на таран трактор «Беларусь». Нет, на самом деле! Я же догадался сменить выходную одежду на полный рыцарский доспех «барона-разбойника»!

— Наука доказывает, что кактус в зад не лезет, так как условная крепость мышц ануса выше, чем растительная структура ствола, — задумчиво бормотал я через пять минут, бдительно следя, чтобы стонущие тела не расползались, — Ассистент! Кактус номер два! Будем посмотреть, насколько эффективнее будет его вкручивать по часовой стрелке!

— Мач-сан, я не хочу этим заниматься!

— Надо, Кинтаро, надо. Искусство требует жертв!

— Вы не служитель искусств, Мач-сан!

— Я сочувствующий! Неси кактус!

Запугивание дало свои плоды ровно через один кактус. Вообще, как я понимал умом, даже простого мордобития вполне хватило для того, чтобы эти шансоньетки распелись в нужном нам ключе, но разум возмущенный и фингалы на лице кошкодевочки требовали орочьей крови. Умом я понимал, что вредная, гадкая и местами поехавшая на своем творчестве Мимика подобной защиты не заслуживает, а под её невинной псевдоподростковой внешностью прячется пожилая женщина (с буйным темпераментом и любящая знатно орать во время секса), но ничего не мог с собой поделать. Все мы, мужики, ведемся на смазливые невинные мордашки и жаждем вкрутить кактус в зад носителям брутальных наглых морд! …и вульгарной музыкальной принадлежности.

Ларчик тут открывался просто — эти деятели работали в интересах довольно большой группировки исполнителей, что прибыли на Турнир раньше, устроились лучше, бухали в меру, да стелили себе соломку везде, где только можно. Подкупленный волшебник в приемной комиссии стучал как дятел, сдавая этим костоломам всех, у кого есть маломальские таланты на песню, пляску и игру на инструментах, а эти бандюги прессовали народ, шедший на регистрацию. Нормальному менестрелю много и не надо, а там достаточно ему повариться пару-тройку дней в «дикой» части Поллюзы, то он практически гарантированно по уши погрузится в атмосферу страшной пьянки, напрочь забыв про какой-то там Турнир.

Вообще некрасиво получилось. Мало приятного оказалось в процедуре тыкания кактусом. Я ожидал большего. Как минимум — удовлетворения от процесса… но, видимо, не был в достаточной степени зол. К тому же узнал множество технических моментов, как-то: слишком длинные кактусы ломаются, нужно озаботиться покрытием на ту часть, за которую держишься, мышцы орочьих анусов штука очень мощная и просто так не сдается, а пациент громко орёт, извивается и норовит вырваться…

В общем, ну его!

Мимику зарегистрировали как участницу. Не просто так, а в элитную группу перспективных исполнителей, что должны будут соревноваться с финалистами из куда большей по размерам группы «обыкновенных» конкурсантов. Без проволочек у нас не вышло — выскочившие вслед за счастливой кошкодевочкой регистраторы устроили безобразный спор на тему, честно ли вообще петь не своим голосом, а с помощью навыка монстра?

— Так любой баран сможет петь лучше, чем даже Вивальс Кадиана!! — горячилась полная высокая дама, одетая в несколько полупрозрачных розовых пеньюаров до пола. Её многочисленные аляповатые драгоценности тряслись и раскачивались. Ткнув в меня толстым коротким пальчиком, она возопила, — Даже вот такой варвар будет иметь шансы выиграть Сладкозвучный Турнир!

— Успокойтесь, Эквилибриста! — стонал тщедушный скособоченный гном, — Вы делаете мне шумно! Да, это прецендент! Но он в рамках!

— В задницу ваши рамки, Кавальди! — уходила на ультразвук дама, — Вы используете голову лишь для своих частушек! Подумайте! Подумайте ей хоть раз! Мы не можем! Мы не смеем! Это будет скандал на весь мир! Нас проклянут!

— Правила есть правила, — мерно громыхал измученного вида куакарабилли со скукоженным хоботом и, кажется, под большим градусом, — В правилах не указан запрет на пассивные умения. Голос девочки к ним относится.

— Вот! Слушайте Астонгуса! — торжествующе подвякивал скособоченный, — Пусть всю ответственность на себя берут местные! Правила есть правила!

— Но они идут вразрез с самими принципами Турнира! Соревнований! Искусства! — стонала дама по имени Эквилибриста, заламывая пухлые ручки и облучая прячущуюся Мимику ненавистью, завистью и тревогой.

— Не нравится — ищите себе другое место для Турнира. Фиол велик, — со скрытым злорадством отвечал ей утомленный минотавр. Наша, куда более свежая версия, стоящая рядом с девчонками, тихо бубнила, рассказывая, что куакарабилли были бы очень рады избавиться от деятелей эстрады раз и навсегда, но мешают уже заключенные договора. Барды, поэты и прочая дрянь, по мнению местных жителей, были куда хуже убийц, преступников и вымогателей. Криминал, приезжая сюда, ценил законы, помогающие ему стать очень организованной и уважаемой преступностью, почти правительством, только без страны. А вот эти «музыканты» были гостями шумными, наглыми и, что особенно печально, увертливыми от «в морду».