Книга Странных Новых Вещей
Шрифт:
Питер нагнулся, и Беатрис быстро впилась в его губы грубым поцелуем, прижимая его голову рукой. Он выпрямился, ошеломленный. Всю эту сцену с чужаками она сама и спланировала, теперь он это понял.
— Я напишу, — пообещал он.
Она кивнула, и движение это выплеснуло слезы ей на щеки.
Питер быстро пошел к выходу на посадку. Сорок минут спустя он был уже в небе.
2
Он никогда больше не увидит людей такими, как прежде
Водитель СШИК появился из магазина на заправке с бутылкой лимонада и неестественно желтым бананом без единого пятнышка. Ослепленный солнцем, он обвел взглядом стоянку, ища свой
— Прошу прощения, — сказал Питер, — не могли бы вы помочь мне с этим телефоном?
Просьба, похоже, застала водителя врасплох, и он потряс руками, показывая, что они обе заняты. В темно-синем костюме, довершенном галстуком, этот человек явно был слишком тепло одет для жаркой Флориды и все еще не оправился от последствий позднего прибытия самолета. Казалось, будто он винит Питера лично в атмосферной турбулентности над Северной Атлантикой.
— А в чем, собственно, проблема? — спросил он, устраивая напиток и банан на сверкающей под солнцем крыше лимузина.
— Да, в общем-то, ни в чем, — ответил Питер, косясь на штуковину, которую он держал в ладони. — Я, видимо, не знаю, как им пользоваться.
И это была правда. Он вообще был не в ладах с техникой и пользовался телефоном только в крайних обстоятельствах, остальное время аппарат мирно спал в кармане, пока не устареет. Каждый год Беатрис сообщала Питеру его новый номер или свой, потому что очередной сервис-провайдер становился слишком проблемным или разорялся. Подобные конторы вообще в последнее время стали разоряться с пугающей частотой. Беатрис легко освоила модное приспособление, а Питер — нет. Он знал только, что ему трудно запоминать эти два номера каждый год, хотя он без малейшего труда запоминал длинные выдержки из Писания. А его сложности с техникой заключались в том, что если он нажимал на телефоне иконку, чтобы позвонить, и ничего не происходило — вот как сейчас, здесь, в слепящем чистилище Флориды, — то он не представлял, что же делать дальше.
Шоферу не терпелось отправиться в путь, предстояла еще долгая дорога. Откусив изрядный кусок банана, он завладел телефоном Питера и недоверчиво исследовал его.
— А его карта годится? — пробормотал он, жуя. — Чтобы звонить... э-э... в Англию?
— Думаю, что да, — ответил Питер. — Конечно.
Шофер с подчеркнутым безразличием отдал ему телефон:
— Как по мне — нормальный рабочий мобильник.
Питер укрылся в тени железного козырька, нависающего над бензиновыми колонками, и попытался еще раз набрать правильную последовательность символов. В этот раз он был вознагражден отрывистой мелодией: международный код, а потом номер Би. Прижав прямоугольничек к уху, он глядел на незнакомую голубизну неба и точеные деревья, окружающие стоянку.
— Алло?
— Это я, — сказал он.
— ...ло?
— Ты меня слышишь? — спросил он.
— ...слышу тебя... — отозвалась Би. Голос ее был окутан метелью помех.
Случайные слова, словно беспорядочные искры, выпрыгивали во все стороны из крошечного усилителя телефона.
— Я во Флориде, — сказал он.
— ...бокая... ночь, — ответила она.
— Извини... Я тебя разбудил?
— ...люблю тебя... как у тебя... знаешь?..
— В полном порядке, — сказал он; телефон скользил в потных руках. — Извини, что звоню сейчас, но, может, потом больше и не получится. Самолет опоздал, и мы спешим.
— и... о... в... я... парень что-нибудь знает?..
Он отошел от машины подальше, лишившись тени металлического навеса.
— Этот парень ничего не знает, —
пробормотал Питер, веря, что его слова донесутся отчетливей, чем ее слова к нему. — Я даже не уверен, что он работает на СШИК.— ...не... совался?
— Нет, еще не интересовался. Спрошу.
Он слегка робел. Уже минут двадцать или тридцать ехал в машине с шофером и не удосужился узнать, трудится тот на СШИК или просто нанят привезти его. Все, что он узнал до сих пор: маленькая девочка с фотографии на приборной панели — это шоферова дочка, сам шофер только что развелся с матерью девочки, а мать мамы девочки — адвокат и прикладывает все усилия, чтобы зять пожалел, что родился на свет.
— У меня сейчас... голова идет кругом. И в самолете не спал. Я напишу тебе, когда... ну, когда окажусь там. Времени будет много, я тебе обо всем расскажу. Как будто мы путешествуем вместе.
Потом зашуршали помехи, и он уже не был уверен, то ли она замолчала, то ли ее слова утонули в этом шуме. Он заговорил громче:
— Как там Джошуа?
— ...первые несколько... о... маю... рядом...
— Извини, прерывается. И этот парень просит меня заканчивать. Пора ехать. Я тебя люблю. Хотел бы... Я тебя люблю.
— ...я тебя...
И она пропала.
— Ваша жена? — спросил шофер, когда Питер снова сел в машину и они отъехали от стоянки.
«На самом деле нет, — хотелось сказать Питеру, — это не моя жена, а куча бессвязных шумов в железной коробке».
— Да, — сказал он.
Питеру было сложно объяснить постороннему свое упрямое предпочтение общаться лицом к лицу. Даже Беатрис иногда не могла этого понять.
— Вашего пацана зовут Джошуа?
По всему, водителя не касалось общепринятое табу на подслушивание.
— Джошуа — это наш кот, — сказал Питер, — у нас нет детей.
— Спасает от проблем, — сказал шофер.
— Вы второй человек за два дня, кто говорит мне об этом. Но уверен, что вашу дочь вы любите.
— А что мне остается!
Водитель помахал рукой в направлении ветрового стекла, указывая на весь мир опыта, предназначения или чего-то такого.
— Чем занимается ваша жена?
— Она медсестра.
— Отличная работа. В любом случае лучше, чем адвокат. Помогать людям, а не портить им жизнь.
— Ну, я надеюсь, что быть священником — то же самое.
— Уверен, — легко отозвался шофер, но в голосе его уверенности не было.
— А вы? — спросил Питер. — Работаете в СШИК или они вас разово наняли?
— Я на них уже девять лет работаю, — сказал шофер. — Вожу в основном всякие грузы. Иногда ученых. СШИК проводит много конференций. Ну и время от времени вожу астронавтов.
Питер кивнул. И на секунду вообразил, как шофер встречает астронавта в аэропорту Орландо, представил увальня с квадратной челюстью в похожем на луковицу скафандре, неуклюже шагающего по залу прибытия навстречу шоферу, держащему в руках табличку. Потом его передернуло.
— Я никогда не думал о себе как об астронавте, — сказал он.
— Да, слово уже устарело, — согласился шофер. — Я использую его только из уважения к традиции, наверно. Мир меняется слишком быстро. Отвернешься на секунду от чего-то, что было вечно, — и от него уже одно воспоминание.
Питер выглянул в окно. Шоссе казалось точно таким же, как и в Англии, отличие было только в том, что по обочинам стояли гигантские металлические знаки, информирующие его, что такие замечательные достопримечательности, как река Эконлокатчи или местный заповедник имени Хэла Скотта находятся где-то рядом, скрываясь за лесополосой с буреломом. Стилизованные изображения на стендах призывали наслаждаться отдыхом на природе и верховой ездой.