Книга судьбы: ежедневные медитации с Конфуцием

«Лунь юй»: «Все это повергает меня в скорбь»

III, 1

Говоря о роде Цзи, Кун-цзы сказал:

— Восемь рядов танцуют в его храме. Если такое можно вытерпеть, то что же вытерпеть нельзя?

По установленному ритуалу, во время церемонии у Сына Неба танец исполняли 8 рядов танцоров по 8 че—ловек в каждом, у правителей царств — 6 по 6 че—ловек в каждом, у аристократов — 4 по 4 человека в ряду, а у служивых мужей в ранге ши— 2 ряда по 2 чело—века в каждом. Таким образом вельможи этой фамилии предвосхитили привилегии импера—торов. Аристократ Цзи Пиннзы нарушил ритуал, исполнив у себя танец, достойный только Сын Неба.

Конфуций в окружении учеников на повозке покидает царство. Его учение чаще всего не принимали правители

V, 27

Учитель сказал:

— Вот и все! Я так и не встретил человека, который, заметив свои ошибки, смог бы сам осудить себя.

V, 22

Учитель, находясь в царстве Чэнь, сказал:

— Пора возвращаться! Пора возвращаться! Юноши моего дома распущенны и небрежны. Они образованны, но они не знают, как сдерживать себя.

VI, 10

Боню заболел. Учитель пришел его проведать, пощупал через окно его руку и сказал:

— Увы, смерть его неизбежна — такова его судьба. Такой человек — и умирает от такой болезни! Такой человек — и умирает от такой болезни!

Боню (Жань Гэн) — ученик Конфуция. По преданию, умер от проказы.

VI, 17

Учитель сказал:

— Кто может выйти, минуя дверь? Так почему же никто не идет по моему Пути-Дао?

VII, 3

Учитель сказал:

— Когда добродетель не совершенствуют, в учение глубоко не вникают, а зная принципы долга, не могут им следовать и не могут исправить недостат—ки — все это повергает меня в скорбь.

VII, 26

Учитель сказал:

— Посвященного мудреца мне так и не довелось встретить. Хотя встретился бы мне благородный муж, и этого было бы уже достаточно.

Учитель добавил:

— Да и доброго человека мне также не довелось встретить. Встретился бы человек, обладающий постоянством, и этого было бы достаточно. Трудно обладать посто—янством тому, кто, не имея чего-либо, делает вид, что имеет; кто пуст, но притворяется, что полон; кто нищий, но выдает себя за богатого.

IX, 2

Человек из деревни Дасян сказал:

— Как велик Кун-цзы! Ученость его огромна, но он пока ни в чем не про—славился!

Учитель, услышав это, сказал ученикам:

— Так, каким же делом мне заняться? Управлять колесницей или стрелять из лука? Лучше буду управлять колесницей!

XV, 13

Учитель сказал:

— Все кончено! Я не встречал еще человека, который любил бы добродетель так же, как женские прелести.

XIII, 5

Учитель сказал:

— Затвердил наизусть все «Триста песен», а назначь его на должность — не справится, отправь послом в чужое царство — не сумеет там ответить как должно. Хоть и много прочел — а что толку?

«Триста песен» — речь идет о сборнике «Канон песнопений» («Ши цзин»).

XIV, 44

Когда мальчик из деревни Цюэ передавал послание, некто спросил о нем Конфуция:

— Сможет ли он преуспеть?

Учитель ответил:

— Я вижу, что он сидит как взрослый, ходит как взрослый. Он не преуспе—ет, ибо стремится к скорому успеху.

XV, 4

Учитель сказал:

— Ю (Цзы Лу)! Сколь мало людей, знающих, что такое добродетель.

XV, 17

Учитель сказал:

— Трудно чего-либо добиться с теми, кто целыми днями болтает обо всем и ни разу не об—молвится словом о делах справедливости.

XV, 27

Учитель сказал:

— Льстивые речи пагубны для добродетели. Если не вникнешь в малые дела, погубишь великие замыслы.

Три года ученики Конфуция соблюдали траур

и скорбели у могильного холма Учителя

Тайное знание

Все китайские духовные учения, зародившиеся в эпоху Чжоу и дошедшие до сегодняшнего дня, отличает одна характерная черта: по своей внутренней сути они построены как медиумные и оккультные учения. Они учат тому, как «общаться» с окружающим миром, как устанавливать гармонию в обществе, как воспринимать и трактовать «веления Неба». И в отличие от классической греческой традиции, Конфуция, равно как и подавляющее число наставников его эпохи, нимало не интересовало ни происхождение мира, ни происхождение человека. Он не задавался вопросом, как устроен мир, откуда произошли вещи, окружающие нас. Конфуций намеренно далек от таких рассуждений. Существуют вещи, непостижимые для нашего сознания. Размышления, например, о космогонии и познаваемости мира лишь отдаляют от более насущных проблем. И Учитель говорил о другом: не о том, откуда произошли люди, но о том, какими они должны быть, об их моральных и этических качествах. Он думал не о происхождении Неба и Земли, а о том, как человек может понять их «волю» и не противоречить ей. Учение Конфуция — это прежде всего знания о человеческом в каждой личности, и в этом смысле вселенная для него антропоцентрична, т. е. человек в ней — центр воплощения импульсов Неба и велений духов.

Очень важно указание Сыма Цяня на то, что Конфуций наставлял в музыке. Естественно, речь идет о том, что он обучал воспринимать «правильную» музыку и отбрасывать ту музыку, что не соответствует ритуалу. Музыкальный строй вообще очень важен в магических ритуалах, поскольку способствует вхождению человека в особое соматическое состояние. И речь здесь идет не о красоте музыки, не ее эстетике, а о том, насколько точно она соответствует ритуальным действиям.

«Лунь юй» доносит лишь обрывочные сведения, как и в чем наставлял Конфуций. Очевидно, его традиция отличалась от школы Лао-цзы и Чжуан-цзы. Ее главное отличие состояло в том, что основной упор делался на соблюдение особых форм общения с потусторонним миром, с духами, предками и их представителями на земле — правителями. Все это обобщенно и называлось ли — Правила, Уложения, Ритуал и т. д.