Книга судьбы

Похлопав Орена по спине и поцеловав Бев в щеку, он наконец прощается с ними и возвращается в мой кабинет. Поджав под себя ногу, я усаживаюсь за стол и внимательно изучаю улыбку у него на лице. Можно отбросить сомнения. Он пришел, чтобы помочь.

— Итак, с архивистом ты разделался, так? — спрашивает он. — А как насчет Лизбет? В котором часу мы встречаемся с ней? — Когда я не отвечаю, он добавляет: — Я ведь тоже был там… прошлой ночью, Уэс. И ты сказал, что сегодня утром встречаешься с ней.

— Так оно и есть, но…

— Тогда давай не делать глупостей. — Он подходит к двери и захлопывает ее, чтобы нам никто не помешал. — Вместо того чтобы сломя голову мчаться на встречу в последнюю минуту, давай приедем заранее. — Глядя мне в глаза, он добавляет: — Что? Ведь ты же хочешь, чтобы я пошел с тобой, верно?

— Нет… разумеется, — бормочу я, поудобнее устраиваясь в кресле. — Почему я не должен этого хотеть?

Глава сорок третья

Кингсленд, Джорджия

Тот самый Томас Джефферсон?

— Троица… неужели ты этого не видишь? — спросил Нико, обеими руками сжимая руль на уровне живота. Кивком головы показав Эдмунду на расстеленную между ними на приборной доске карту, он добавил: — Вашингтон, Джефферсон, Ланфан. Первоначальная Троица.

Что такое «первоначальная Троица»?

— Троица, Эдмунд. Она существовала всегда, с незапамятных времен. Троица, рожденная уничтожить, — и сегодня Троица, призванная спасти.

Получается, Троица преследует Троицу — типа замкнутого круга…

— Вот именно! Именно по кругу! — возбужденно воскликнул Нико и, потянувшись к солнцезащитному козырьку над сиденьем, вытащил ручку. — Вот так они и выбрали себе символ!

Держа руль одной рукой, Нико подался вперед и принялся ожесточенно рисовать что-то на уголке карты.

Круг со звездой?

— Пятиконечная звезда, также известная под названием пентаграммы, — пожалуй, самый широко используемый религиозный символ в истории — неотъемлемая часть любой культуры, начиная от майя и египтян и заканчивая китайцами.

Вашингтон и Джефферсон каким-то образом раскопали его?

— Нет, нет, нет… обрати внимание — Вашингтон был франкмасоном… По слухам, Джефферсон тоже был им. И неужели ты думаешь, что они не знали, что делают? Речь шла не о том, что они что-то раскопали. Это было именно то, чему их учили. У звезды пять лучей, верно? В Древней Греции пятерка было мужским числом. Кроме того, она обозначала число стихий: огонь, вода, воздух, земля и душа. Даже церковь прибегала к использованию пентаграммы, только представь себе — пять ран Иисуса Христа, — продолжал Нико, бросив быстрый взгляд на четки, раскачивающиеся на зеркале заднего вида. — Но если перевернуть этот символ, вывернуть его наизнанку, то получится его полная противоположность. Этот знак почитают ведьмы, он используется в оккультной практике и его…

…используют франкмасоны.

— Теперь ты понимаешь, да? Я знал, что ты поймешь меня, Эдмунд! Они вызывали этот символ веками — помещали его на своих зданиях… над своими арочными входами… даже здесь, — сказал Нико, ткнув указательным пальцем в карту, в то место, где на Пенсильвания-авеню располагался наиболее известный ее квартал.

Белый дом?

— Они использовали и испытывали его в течение многих веков по всему миру. Крепости в Испании, замки в Ирландии, даже старые каменные церкви в Чикаго. Но для того чтобы дверь открылась, им нужно было нечто большее, чем правильные символы и заклинания…

…им нужна была власть.

— Не просто власть, а верховная власть. В этом заключался урок пирамид и Храмов Соломона — центров власти и могущества — до наших времен, и не зря франкмасоны до сих пор называют Соломона своим первым великим магистром! Вот почему они собирали под своими знаменами всех лидеров в истории! Чтобы получить доступ к власти! Я знал, что ты увидишь и поймешь это! Хвала Господу! — Нико едва сдерживался, глядя на реакцию Эдмунда. — Я знал, что ты увидишь и поймешь это сам!

Но… но как могло получиться, что никто в Белом доме не замечал двери с пентаграммой на ней?

— Двери?Двери можно снимать и заменять, Эдмунд. Даже Белый дом горел и реставрировался. Нет, для этой цели масоны поставили свою метку кое на чем более долговечном… — Нико снова обратился к карте. — Следи за ориентирами, — сказал он, обводя кружком каждую точку на карте. — Первый — Дюпон-серкл… Второй — Логан-серкл… Третий — Вашингтон-серкл… Четвертый — Маунт-Вернон-сквэар… И пятый, — он приподнял ручку и ткнул ее в последнюю точку, — Пенсильвания-авеню, 1600. [24]

24

Адрес Белого дома.

— Дверью является само здание. И оно стоит прямо перед нами вот уже свыше двухсот лет, — добавил он, соединяя точки. Так, как в свое время показала ему Троица.

О Господи!

— Господь не имеет к этому никакого отношения, Эдмунд. Это монстры, чудовища, — настойчиво убеждал его Нико. — И именно с ними мы и сражаемся. Чтобы пометить эту территорию, Джефферсон даже изобрел для нее собственную эмблему.

И снова Нико начал что-то рисовать на уголке карты. К его изумлению, с каждой новой линией, появляющейся из-под кончика ручки, глаза наполнялись слезами. Это был тот самый символ, забыть который он не сможет никогда.

Нико, с тобой все в порядке?

Нико кивнул, стиснув зубы и отказываясь смотреть вниз, на символ — циркуль и угольник. Помни об уроках. Никаких слез. Только победа. Не отрывая глаз от дороги, он назвал координаты, которые выучил много лет тому назад.

— Начни с Капитолия и веди пальцем вниз по Пенсильвания-авеню, до самого Белого дома, — начал он давать указания, чувствуя, как в висках появилась давящая боль. Борись с ней. Загони монстра обратно. — Теперь сделай то же самое, только уже от Капитолия вниз по Мэриленд-авеню — до самого мемориала Джефферсона, его собственной усыпальницы! Теперь переходи к Юнион-стейшн и проведи от него линию к Луизиана-авеню, а потом, от южной стороны Капитолия, еще одну вниз по Вашингтон-авеню. Эти линии соединятся перед Капитолием…