Книга Трех

— Очень мило, — откликнулась Эйлонви. — Рада познакомиться. Наверное, ты лорд или воин, или даже военачальник. А может быть, ты бард? Или монстр? Хотя монстров у нас давро не бывало.

— Ни тот, ни другой и ни третий, — буркнул Тарен, впрочем польщённый тем, что Эйлонви принимает его за одну из таких значительных особ.

— Тогда кто же ты?

— Я — Помощник Сторожа Свиньи…

Тарен снова спохватился, прикусил губу, но поздно, слова сорвались с языка, и теперь оставалось только успокаивать себя, что девчонка выпытала у него не так уж много и слишком легкомысленна, чтобы использовать это немногое им во вред.

— Как очаровательно! — восхитилась Эйлонви. — Ты разговорился со мной! Может быть, и тот парень в соседней темнице тоже скажет мне несколько слов?

— Расскажи мне о нём, — быстро сказал Тарен. — Он, значит, жив?

— Не зна-аю, — протянула Эйлонви. — Я ведь только взглянула на него сквозь решётку. Он совсем не двигается. Но, думаю, жив. Иначе Ачрен уже давно скормила бы его воронам. А теперь, если не возражаешь, подай мне мою игрушку.

— Я не могу этого сделать, — сказал Тарен. — У меня связаны руки.

Голубые глаза расширились от удивления.

— Да? Это меняет дело. Придётся мне самой зайти к тебе и взять её.

— Не получится, — усмехнулся Тарен. — Разве ты не видишь, глупышка, что я заперт?

— Конечно, вижу, — спокойно ответила Эйлонви. — Но глуп ты, если полагаешь, что темницы бывают не заперты. И вообще, Тарен из Каер Даллбен, ты удивляешь меня некоторыми своими странными замечаниями. Не хотелось бы тебя обижать, но ответь, требует ли работа Помощника Сторожа Свиньи хоть каких-то умственных способностей?

Вдруг что-то там, за решёткой, грохнулось. Голубые глаза мгновенно исчезли. Тарен услышал нечто вроде глухой потасовки, вскрик, потом пронзительный визг и звук увесистого шлёпка.

Голубые глаза больше не возникали. Тарен бросился ничком на солому. Мысли его путались снова. Мертвенная тишина одиночной камеры угнетала и давила. Он уже мечтал, чтобы Эйлонви вернулась. Это желание смущало его. Несомненно, она так же коварна и зла, как и все обитатели этого замка. И всё же чем-то не похожа на них. Может быть, ему просто хочется так думать о ней в его безысходном, безнадёжном положении? Но полностью поверить в злодейство Эйлонви он всё-таки не мог. Так или иначе, но он просто жаждал снова услышать её мелодичный голосок.

Решётчатый квадрат окна над ним потемнел. Ночь хлынула в камеру тёмной, холодной и сырой волной. В щели под дверью камеры что-то грохнуло, звякнуло, и Харен различил в темноте что-то проскользнувшее внутрь. Это была неглубокая миска. Он осторожно понюхал плескавшуюся в ней жидкость, боясь, что еда отравлена. Но это оказалась вовсе не еда, а всего лишь несколько глотков тёплой и затхлой воды. В горле его так пересохло, что Тарен, будто зверёк, приник ртом к миске и жадно вылакал вонючую воду.

Он свернулся на соломе калачиком и постарался заснуть, не прислушиваясь к боли во всём теле. Руки его так опухли, что жёсткие ремни глубоко врезались в кожу. Вместе со сном навалились кошмары; И Тарен проснулся от собственного крика. Он попытался уснуть снова. Но теперь под соломой услышал приглушённую возню и царапание.

С трудом Тарен поднялся на ноги. Царапание перешло в скрежет.

— Отойди! — донёсся до него приглушённый голос. Тарен удивлённо огляделся.

— Сойди с камня!

Он сделал шаг в сторону. Голос определённо долетал из-под соломенной подстилки.

— Ну не могу я поднять его, пока ты, глупый Помощник Сторожа Свиньи, стоишь на нём! — совсем близко раздался сердитый голос.

Испуганный и ошарашенный, Тарен отпрыгнул и прижался к стене. Соломенный тюфяк медленно приподнялся. Под ним оказалась столь же осторожно поднимающаяся каменная плита. В камеру проскользнула лёгкая грациозная тень.

— Кто ты? — вскрикнул Тарен.

— А кого, интересно, ты ожидал? — прозвенел в темноте голосок Эйлонви. — И, пожалуйста, не устраивай столько шума! Я же сказала, что приду. О, вот и моя игрушка! — Тень метнулась к мерцающему шару, про который Тарен вовсе и забыл.

Шар погас в её руках. Ещё более плотная тьма затопила камеру.

— Где ты? — закричал Тарен. — Я ничего не вижу…

— Только это тебя беспокоит? — спросила Эйлонви. — Так бы сразу и сказал.

Тотчас яркий свет ослепил его. Свет этот излучал золотой шар в руках Эйлонви. Тарен зажмурился.

— Что это такое? — прошептал он.

— Это? Моя игрушка, — просто сказала девушка. — Сколько раз мне ещё повторять тебе?

— Но… но она светится!

— А что она, по-твоему, должна делать? Порхать пташкой под потолком? Блеять по-козлиному?

Теперь Тарен разглядел освещённую отблеском шара Эйлонви. Кроме огромных голубых глаз у неё были удивительно длинные, ниже талии, рыжевато-золотистые волосы. Лицо несколько надменное, но нежная кожа и чуть выступающие скулы делали его милым. Её перепачканное глиной белое платье было перепоясано серебряной цепью с крупными звеньями. Серебряный полумесяц на тонкой цепочке посверкивал у неё на груди. По виду Эйлонви была на год или два моложе его, но ростом ему не уступала.

Эйлонви положила светящуюся сферу на пол, подошла к Тарену и развязала ремни, спутывающие его руки.

— Я собиралась прийти побыстрее, — сказала она. — Но Ачрен застала меня, когда мы с тобой разговаривали. Она пыталась отхлестать меня. Но я её укусила. За это она заперла меня в одной из тёмных комнат под землёй. — И Эйлонви указала рукой на приподнятую каменную плиту. — Таких темниц здесь, под Спиральным Замком, сотни. И целое переплетение всяких галерей, коридоров, тупиков и спусков. Будто пчелиные соты. Строила всё это не Ачрен. Говорят, этот замок принадлежал когда-то Верховному королю. Ачрен думает, что знает здесь все ходы-выходы, все тайные коридоры и переходы. На самом деле и в половине из них она никогда не бывала. Можешь себе вообразить Ачрен, шныряющую по узким и грязным тоннелям? Куда ей! Она же намного старше, чем выглядит, — хихикнула Эйлонви. — Но я-то знаю тут каждый закуток. Всю запутанную сеть коридоров. Но сейчас мне пришлось бродить в темноте. У меня же не было моей игрушки!

— Ты хочешь сказать, что постоянно живёшь в этом страшном замке? — ужаснулся Тарен.

— Естественно, — сказала Эйлонви. — А ты полагаешь, что я прилетела на крылышках радости погостить сюда на недельку?

— Ачрен — твоя мать? — с опаской прошептал Тарен и в страхе отпрянул от девушки.

— Конечно, нет! — воскликнула девушка. — Я — Эйлонви, дочь Ангарад, дочери Регаты, дочери… Ой, мне так надоедает доводить этот список до конца! Мои предки, — она гордо подняла голову, — Народ Моря. Я из рода Ллира Молчаливого, Морского Царя. Ачрен — моя тётка, хотя иногда мне кажется, что она вовсе не тётя мне.