Книга утерянных сказаний: Пришедший из-за грани

– Сион, брат, ты...ты ведь всё равно мой брат, да, правда?- обхватывает меня вдруг со спины Силиврен,- Ты ведь не бросишь меня? Не вернёшься к своим?

– Мои – квенди,- твёрдо отвечаю я, уже подъезжая к дворцу Сигрида I,- И я никогда не оставлю своих, даже если оказался не из эльдар сам.

И тут я вижу короля людей севера.

Мужчина лет сорока, не больше, чуть выше меня, мощный, широкоплечий, с карими глазами и густыми каштановыми с проседью волосами. Седина коснулась и пышной бороды.

– Ну, Сион...как же ты вырос...- проговорил вдруг он со слезами,- Ты так похож на мать...

– Мать?- спросил я недоуменно,- Но ведь...а, верно. Простите, король, я только неделю назад узнал...

– Я не виню тебя, вовсе нет,- он попытался улыбнуться, но я же вижу, что он очень подавлен,- Когда я отдавал тебя королям нолдор, я прекрасно понимал, что тебя будут воспитывать как эльфа. Я это, должно быть, твой брат?- он посмотрел на Силиврена, прячущегося за моей спиной.

– Д-да, здравствуйте,- нашёл он в себе силы поздороваться.

– И тебе привет. Пойдём, мне многое надо тебе рассказать. Королева тебе, небось, ничего не рассказывала про твоё рождение?

– Нет.

– Тогда тем более пошли. И ты, эльф, тоже слушай, вы в один день родились.

Твоя мать, Сэлка, была моей любимой младшей сестрой. Ты очень на неё похож, Сион. А Сион Охотник...он был нашим лучшим воином. Они с Сэлкой поженились, она сразу же понесла. А потом...через восемь месяцев я привёз домой тело её мужа – загрызли варги. Она упала, начались скоротечные роды. Савва, наша повивальная бабка, сделала что смогла, пыталась затормозить их. Тогда на наше убежище и вышла Толэдгват. Тогда я думал, что она простой человек, ну и перенёс в дом – нельзя отказывать в убежище беременной женщине. Брат твой родился за час до заката, ты – на закате. Сестра моя только и успела тебе имя дать, дa попросить передать королеве. И умерла на рассвете.

– Значит...- я опустил взгляд,- Значит, мы действительно родились с Силивреном в один час?

– Да. Теперь я и мой народ обязаны королеве нолдор: она приняла тебя как своего сына, выходила – ты же недоношенным родился, среди людей бы точно помер,- ты сейчас на эльфа похож больше, чем на человека. Ей, чего ты расстроился?- а я действительно расстроился. Оказывается, моя родная мать умерла вскоре после родов, а отец погиб ещё до моего рождения. Жизнь человека несправедливо мала и так хрупка...а ведь я, что бы я не говорил, всё равно человек!

– Сион, не надо расстраиваться,- похлопал меня по плечу дядя,- Люди живут меньше эльфов, но всё равно всё успевают. Эльфы, конечно, и красивее, и крепче, только вас что-то всё меньше и меньше, а нас – всё больше и больше.

– У нас принята малодетность,- объяснил я, совершенно не удовлетворённый таким объяснением.

– У НАС принята многодетность,- выделил слово “нас” Сигрид,- Я знаю, что у тебя уже три младшие сестрёнки, но...будь Сэлка жива, их могло бы быть никак не меньше пяти. А у вас редко бывает больше

– Эльдар могут заводить детей только во время мира и только по любви,- Объяснил я,- У нас почти нулевая младенческая смертность, мы редко болеем и ещё реже умираем от болезней. А если погибли, можем через какое-то время возродиться.

Но не я. Я не смогу возродиться! Если я погибну в схватке, или подхвачу какую-нибудь человеческую инфекцию, или просто случайно упаду с крыши, Силиврен останется без единственного друга! У нас в Хитлуме мало детей, только мы с сёстрами, прочие эльфы с детьми живут ближе к югу. Он в любом случае рано останется наедине с собой, ведь наше совершеннолетие наступает примерно в сто лет, а я, скорее всего, умру ещё до семидесяти.

Нет. Не такой судьбы хочу я своему брату. Я должен найти способ...

Я возложил цветы на могилу родной матери, которую никогда не знал. Неприметный могильный холм к западу от города – всё, что осталось от Сэлки, сестры Сигрида. Силиврен молча ждал, благо я быстро совладал с собой и даже не разрыдался, как опасался.

– Приезжай почаще в Тревлор,- попросил меня перед отъездом дядя,- Мои сыновья, конечно, имеют больше прав на престолонаследие, но у тебя есть способности, и нехилые способности, не думай. И брата привози. Ещё старая Савва предсказывала, что ты совершишь много подвигов вместе со своим братом, если только вы не будете разлучаться. Ну, удачи тебе!

– И вам не хворать,- попрощался я с дядей Сигридом, выезжая из Тревлора с сонным братом за спиной. Всё-таки мы весь день были на ногах, исключая обед, а брат ещё совсем мал. Это я уже могу работать почти как взрослый, а он...дитя малое.

– Брат, мне спать хочется,- пожаловался Силиврен,- Можешь ехать быстрее?

– Могу, но...ладно, перелезай мне на колени, подремлешь.

Теперь он ехал у меня на коленях. Мне следовало о многом подумать, а сзади он будет ныть и мешать. Я, Сион, оказался аданом, смертным, чей срок жизни ограничен максимум (в эти достаточно спокойные времена) восьмьюдесятью годами, причём последнюю четверть своей жизни я не смогу ничего делать. Обидно, горько...страшно. Нет, не перед смертью, а за своих. Они будут наблюдать за моим постепенным затуханием, расстраиваться, особенно брат. Вполне возможно, он отрешится от эмоций и предпочтёт жизнь вдали от людей, потому что когда-то потерял своего человека.

Нет! Не хочу! Как говорила мама, всё можно исправить. Она из пленницы Моргота без прошлого и имени стала королевой нолдор, о ней уже сейчас слагают легенды, а её плодовитости завидуют все эльфийки. Так почему я, сын смертной женщины, не могу изменить свою судьбу и стать тем, кем хочу, стать квенди?

И ведь есть...есть способ! Придётся попотеть, но он того наверняка стоит! Есть лишь один-единственный шанс изменить судьбу и попросить валар о бессмертии, и они не смогут мне отказать. О да, эта авантюра опасна, безрассудна, просто смертельна! Но победитель получит всё.

Я должен убить Моргота.

====== Часть десятая, героическая. ======

Долго ждал Сион подходящего времени для своей затеи. Прошло несколько месяцев, и наступил его день рождения.

Много подарков получили братья, но о главном своём желании они должны были сказать сами.

И сказали Сион с Силивреном в один голос: “Разрешите нам двоим пойти на охоту, дня на три-четыре, поскольку хотим мы испробовать свои силы”.

Удивился такой просьбе Маэдрос и вовсе не удивилась Толэдгват, поскольку прекрасно помнила себя в их возрасте. Тогда ещё никто не знал, на какую охоту идут наследники, и никто не остановил их...

Я старалась не быть уж слишком мягкой с детьми, но и скатываться в привычную для людей жестокость не хотела. Поэтому я действовала по той схеме, по которой воспитывала меня моя мама – авторитаризм. В быту это означает: “Вы можете делать всё, что угодно, но извольте слушаться меня беспрекословно”. Вроде работает: дети вежливые, в меру послушные, сообразительные. У них есть время и на себя, и на работу, и на учёбу. И у меня есть время на себя. У нас с Маэдросом договор: я занимаюсь дипломатией, детьми и, совсем немного, страной, а он с братьями занимается всем остальным. Поркой занимается Келегорм – рука у него тяжёлая, характер скверный, а, главное, он согласился на это. Так что у меня появляется некоторое время ещё и на себя любимую. Под видом блондинистого эльфа гуляю по хвойному лесу, пою, мухоморы пинаю, ягоды ем. Грибы не ем – не люблю их со времён человеческой жизни. В общем, развлекаюсь и отдыхаю. Но только в лесу, причём в густом – не люблю солнечный свет, от него моя замечательная бледная кожа покрывается загаром. Причём неровным. Почему-то в моём родном мире вошли в моду загар и “здоровый” цвет лица. Фигня это всё. Солнце, конечно, хорошо, но я его не люблю.