Книга утерянных сказаний: Пришедший из-за грани
Шрифт:
А дети любят. Это-то ладно, пусть любят себе на здоровье, но смазывать их ожоги сметаной – не лучший опыт в моей жизни. Зато стали осмотрительней. Гвирит на солнце выходит охотно, но не столько из-за света, сколько из-за его жара. Хочет съездить на южные границы и согреться, но я не хочу. Подрастёт – поедет с Маглором, но пока маленькая – будет сидеть в Хитлуме.
Да ещё и охота эта...пусть идут, мне не жалко, но на обычную охоту с такими сосредоточенными лицами не собираются. Да и выбор оружия странный: лук, стрелы, большой мешок и меч...обычный эльфийский меч, но зачем-то Сион попросил меня зачаровать его и наточить
– Ну, вы собрали вещи?- спрашиваю я их.
– Да, мам.
– Спальник почему взяли один?
– Я могу и на траве поспать, а этот для брата,- объяснил Сион. Ну-ну.
– Хорошо. Чулки на вас?
– Да, мам, шерстяные. И две пары с собой.
– Вернётесь через неделю? Пожрать взяли?
– Да, вернёмся, с собой взяли котлеты, лембас и морковь. И лук со стрелами. Вообще, мам, нам идти пора! Да-да-да, на нас шубы, шарфы и варежки, Силиврен вообще мёрзнуть не будет!
– И зачем ты так утеплился?- изумилась я, снимая с сына шубу,- Вам же ещё дичь домой переть! Варежек и шапок вполне хватит, сейчас же ещё не зима!
Сыновья удивились, но удовлетворённо кивнули и попрощались. Мне почему-то желали больше, чем я им. Как будто в последний раз видимся.
Pov Силиврена.
Бедная мама. Как она там будет без нас, если мы не вернёмся вовремя? Я привык всецело полагаться на брата, поэтому не допускаю даже мысли, что мы можем не вернуться. Он знает, что делает.
Мы взяли с собой большой мешок: когда Моргот будет повержен, Сион положит туда его голову, и мы вернёмся с отличным трофеем! Тогда брату не нужно будет умирать, валар наверняка дадут ему если не бессмертие, то хотя бы судьбу эльфа. Или мне – смертного.
Идём относительно налегке: я несу лук и стрелы, меч и спальник, а Сион – еду, запасные чулки и иголку с мотком ниток – по настоянию мамы нас научили не только сражаться, но и шить, и даже готовить, чтобы мы в случае чего смогли сами о себе позаботиться. Она такая хорошая, наша мама, даже отпустила быстро. И разрешила идти без шубы, только в куртке.
Я устал, хотя мы идём всего несколько часов: солнце ещё высоко, а до земель Моргота ещё три дня пути. Постепенно Сион забрал у меня почти все мои вещи, а потом было решено сделать небольшую остановку. Брат отошёл в кусты, а я сидел и отдыхал. Так, со значительными трудностями, мы прошли первый день пути. Что-то мне расхотелось идти на Моргота.
– Брат, а может не надо?
– Нет, уже поздно идти назад. Мы уже попросили валар о поддержке! А если они обидятся, если мы вообще никуда не пойдём? Ну уж нет, доберёмся до Утумно, прикончим Моргота по-быстрому, вернёмся назад героями. Назад, так и быть, пойдём медленно.
– А мы точно сможем его победить?- засомневался я,- Мама говорила, он очень сильный!
– Дедушка Финголфин смог его ранить! Если он смог, я тем более смогу!
–
Но его после этого хоронили в закрытом гробу!– Если бы он был не один, в закрытом гробу хоронили бы Моргота. Кроме того, у нас есть план действий, а у дедушки Финголфина не было. Кроме того, мама сама говорила: Моргот ослаб, больше не может менять обличья, у него ноют шрамы и, вероятнее всего, он прихрамывает. Кроме того, ты же помнишь слова дяди Карантира. Он сказал: “После исчезновения своего верного и самого опасного приспешника Саурона, Моргот словно впал в депрессию: не выбирается из Утумно, посылает только варгов и орков, да однажды маленький дракончик выполз”.
– Неужели Саурон был ему другом?- удивился я,- У Моргота же не может быть сердца!
– Ясно дело, Саурон не был ему другом! И не мог быть! Нет, просто он был его сильнейшим союзником, военачальником, и без него Морготу сложно управляться с армией. Ну, возможно, ему ещё и поговорить не с кем. Короче, сейчас он измотан, самое время нападать. А теперь заткнись и дай мне поспать.
Я послушно замолчал, почти с головой залез в спальный мешок и попытался заснуть. Странно, на сон не пришёл сразу. Пришёл на ум один из рассказов мамы:
“Я видела Моргота вблизи. Он, вообще-то, почти не страшный, особенно без доспехов. Но весь в шрамах, и руки у него обожжены сильмариллами. Глаза и волосы чёрные, кожа бледная (почти как у меня), высокий. Видите кулон на моей груди (показывает на круглый медальон с крупным аметистом в центре)? Это мне подарил он. Не спрашивайте, почему и за что, и не говорите об этом отцу. Он думает, что я его украла. Моргот очень умён и опасен, но...я его в своё время заинтересовала. Спела ему одну интересную песню, но не до конца. Слушайте...”
Я знаю эту легенду наизусть. Только вот традиционные представления эльфов о любви...мама почему-то с ними не согласна. Она верит, что любовь – это не дар Илуватара, а, скорее, проклятие Моргота. И в чистую, возвышенную любовь, основанную на влечении душ, она тоже не верит. Верит в любовь семейную, “плоть от плоти моей”, верит в родство душ, интересов, верит в дружбу, а вот в любовь не верит. Странная она, мама. Знает много, говорит вроде тоже, но чего-то недоговаривает.
Вот только когда я мысленно пропел всю “Легенду о Бездне”, я смог заснуть.
А на следующий день мы опять шли на Утумно, опять я развлекал себя песнями мамы (они очень отличаются от традиционных эльфийских, да и на людские мало похожи), опять думал о Морготе. Что-то меня напрягало в истории о моём двоюродном дедушке Финголфине. Но что? Может, то, что в легенде он почему-то не наносил удары выше пояса? Интересно, почему?
– Чёрт, Сил, мне скучно. Нам ещё топать и топать, а горы и леса не слишком интересны мне. Спой что-нибудь.
– Тебе какую-нибудь легенду? Или из песен мамы?
– Давай уже что-нибудь, я сейчас умру от скуки!
В данный момент не в голову пришло только одно:
Жил чёрный волшебник, служивший Луне,
Прекрасную деву он видел во сне...
– Начни с первого перехода, я самое начало сотню раз слышал.
Думал он тогда, что любовь спасает,
И открыл Врата – это было глупо.
Что же было дальше, мы оба знаем:
Чёрная Луна поглотила утро.
Поэты говорят, что мир спасётся любовью,
Но нам с тобой иной пример известен пока: