Книга Водолея

А в 1969 году на конференции в Грузии Л.С.Понтрягин "впервые почувствовал некоторую недоброжелательность со стороны евреев". Непосредственной причиной этого он считал то, что пресёк попытку Болтянского присвоить работу целого коллектива, приостановив печатание его книги, после чего тот "стал жаловаться на меня евреям, истолковывая мои действия как антисемитские, направленные против него как еврея". "Книжный конфликт" имел место также у Л.С.Понтрягина с академиком Я.Б.Зельдовичем по поводу переиздания книги "Высшая математика для начинающих", про которую академик В.Н.Челомей сказал:

"В конце книги академика Зельдовича сказано: "Я надеюсь, что читатель получит от моей книги удовольствие и пользу и закроет её с удовольствием". Я также закрываю эту книгу с большим удовольствием, но с тем, чтобы к ней больше никто не возвращался".

В своей автобиографической книге Л.С.Понтрягин пишет довольно много об этом случае и заканчивает этот раздел словами:

"Я отвёл много места описанию случая с книжкой Зельдовича. Но этот случай является типичным. На нём я убедился в том, что даже небольшая группа добросовестных людей может противостоять злу, если возьмётся за дело с упорством и настойчивостью".

До войны Л.С.Понтрягин познакомился с "очень милой студенткой Асей Гуревич" (впоследствии - женой математика Рохлина).

"Ася Гуревич в течение нашего знакомства неоднократно обращалась ко мне с просьбой помочь кому-нибудь из её друзей в каком-то смысле. Это были всегда евреи. Мне это не казалось странным, поскольку сама она была еврейкой и, естественно, имела такое же окружение. Но уже после войны она меня совершенно поразила одним своим заявлением. Она жаловалась мне, что в текущем году в аспирантуру принято совсем мало евреев, не более четверти всех принятых. А ведь раньше, сказала она, принимали всегда не меньше половины... ".

После этой фразы В.В.Кожинов ("К публикации "Жизнеописания"") пишет:

"В 1978 году "обвинение" такого рода предъявляется уже прямо и непосредственно самому Л.С.Понтрягину как главному редактору "Математического сборника". Кто-то "подсчитал" , что ранее выступавшие на страницах этого издания математики еврейского происхождения составляли 34% всех авторов, а ныне 9%. Это толковалось как "явная дискриминация математиков еврейской национальности".

"Лев Семёнович с полным основанием определил подобные претензии как "расистские требования". Конечно, те, кто выдвигали эти требования, готовы были считать выражением "расизма" как раз уменьшение "доли" евреев.

Однако при элементарно объективном подходе к делу нельзя не прийти к выводу, что именно требование, согласно которому евреи, составлявшие тогда менее 1% населения СССР, "должны" составить 34% авторов математического издания, является в точном смысле слова расистским. Ибо оно со всей очевидностью подразумевает, что евреи не менее, чем в 34 раза, способнее к открытиям в математике, чем люди иных национальностей...

Недавно были опубликованы документальные сведения о "доле" евреев среди выпускников физического факультета Московского университета в конце 1930-х - начале 1940-х годов: 1938 - 46%, 1940 - 58%, 1941 - 74%, 1942 - 98%."

Добавим, что эти числа ярче всего характеризуют "антисемитский" и "тоталитарный" режим И.В.Сталина, а также стремление евреев защитить собственный народ от уничтожения гитлеровским режимом.

В.В.Кожинов продолжает:

"Разве не очевидна заведомая "ненормальность" подобного положения дел? Оно, конечно, не могло быть некой случайностью. Хорошо известно, что после 1917 года более или менее образованные русские люди - за исключением тех, сравнительно немногочисленных, которые самым активным образом поддерживали новую власть, - подверглись настоящей и глобальной "дискриминации". Особенно прискорбно было положение их детей, которым всячески преграждался путь к высшему и специальному образованию".

В.В.Кожинов также приводит данные по национальному составу специалистов с высшим и средним образованием, занятым в народном хозяйстве страны. Из.них следует, что, если в 1960 году эти специалисты составляли 19,6% еврейского населения страны, то в 1980 году уже 31,2%, - "т.е. почти каждый третий еврей (считая детей и стариков) был "специалистом, занятым в народном хозяйстве"... И поскольку в 1980 году 31,2% всех находившихся в стране евреев являлись "специалистами", нелепо говорить о какой-либо "дискриминации"".

Л.С.Понтрягин пишет, что задолго до Московского международного конгресса математиков (1966 год)

"на мир стала надвигаться новая волна сионистской агрессии. Так называемая шестидневная война 1967 года, в которой Израиль разгромил Египет, резко подхлестнула её и содействовала разжиганию еврейского национализма... Сионистская волна этого периода носила выраженный антисоветский характер... Вспоминается такой случай. Был такой химик - Левич - член-корреспондент АН СССР. Он захотел уехать в Израиль, но ему долго не давали визы... В ожидании отъезда ректор Московского университета Г.И.Петровский старался определить Левича в университет... Я никогда не мог понять, почему Левич захотел покинуть свою родину, страну, в которой он родился, был воспитан, стал учёным...".

Когда же в Англии в 1977 году Оксфордский университет устроил международную конференцию по случаю 60-летия Левича, Л.С.Понтрягин направил в адрес организационного комитета письмо, в котором, в частности, говорилось:

"Левич не является настолько значительным учёным, чтобы в честь его юбилея устраивать международную конференцию. Во всяком случае, в Советском Союзе это не принято. Возможно, что организаторы конференции имели гуманную цель помочь Левичу выехать из Советского Союза. Вряд ли это ему поможет. Не соответствующее его научным заслугам возвеличивание Левича может лишь разжигать еврейский национализм, т.е. повышать национальную рознь...".

Отметим, что здесь речь шла о том самом Левиче, которого сначала воспитывал Ландау, затем Фрумкин и поддерживал ректор МГУ Петровский. Петровский, по словам Понтрягина, устроил Левича на механико-математический факультет "и дал ему кафедру по какой-то не то математической, не то механической химии. Левич набрал туда своих людей, а вскоре уехал в Израиль...".

Конфликт между американскими сионистами и советскими математиками наметился уже на Международном конгрессе 1974 года в Ванкувере и стал совершенно открытым на конгрессе в Хельсинки в 1978 году.