Книга воспоминаний

Это ощущение замкнутости в себе и одновременно возможности, оставаясь в себе, эту замкнутость разорвать, представив себе картины общения с другим телом и поместив свою руку на одинокую плоть, хорошо всем знакомо по личному опыту.

Людям слишком чувствительным, закомплексованным или застенчивым даже необязательно сразу и непосредственно прикасаться к своим половым органам, достаточно как бы случайно легко коснуться рукой кожи бедра, живота или таза, чтобы между рукой и телом возникло чувство взаимности, необходимое для чувственного возбуждения; в случае с женщинами это может быть область груди, соски или темные венчики вокруг них, а далее или, возможно, одновременно поглаживающее надавливание на лобок, которое совершенно непроизвольно делается ритмическим, увеличивая кровяное давление и учащая дыхание, что у мужчин соответствует осторожному массированию паховой области, которое переходит затем на мошонку и кончик члена, женщины после этого могут коснуться миниатюрного тела клитора, избегая дотрагиваться пальцами до слишком чувствительной, иногда до болезненных ощущений, головки клитора, между тем как мужчины похожим, но несколько более грубым движением обхватывают пальцами пещеристое тело члена, чтобы, подергивая его, то обнажать головку, то скрывать ее под крайней плотью, в результате чего возбуждение венца головки открывает маленькие клапаны, и артериальная кровь, устремляясь в пустые полости пениса, вызывает эрекцию.

И поскольку речь идет о сугубо индивидуальной активности, об индивидуальном удовлетворении индивидуальных потребностей, то приемы и формы этой активности могут быть самыми разными.

Несмотря на разнообразие способов возбуждения и удовлетворения сексуальных желаний, нельзя забывать, что с чисто соматической точки зрения в любом индивиде всегда происходит один и тот же процесс, отличающийся разве что своей глубиной, интенсивностью, действенностью и, не в последнюю очередь, результатом, ибо процесс этот в каждом индивиде и в каждом отдельном случае представляет собой настолько замкнутое и предопределенное телесными закономерностями единство, что, похоже, на него не влияет даже тот факт, происходит ли он между лицами разного или одного и того же пола, является ли следствием какого-то искусственного воздействия, фантазии или, может быть, связанного с фантазированием самоудовлетворения.

А с другой стороны, каким бы замкнутым ни был процесс, вызывающий, длящий и удовлетворяющий телесное вожделение, даже в самых закрытых его формах, таких как самоудовлетворение или поллюция, проявляются элементы, которые размыкают эту, казалось бы, совершенно закрытую, во всяком случае с физиологической точки зрения абсолютно замкнутую систему.

Как будто сама природа не позволяет все же замкнуться кругу: в случае самоудовлетворения в действие вступает воображение, в случае непроизвольного удовлетворения – сновидения, и фантазия или сон непременно соединяют якобы замкнутый акт и участвующего в нем индивида с другим индивидом или по крайней мере предполагают наличие такового.

И это самое большее и вместе с тем самое меньшее, что мы можем сказать о зависимом положении индивида.

К этому надо еще добавить, что человек обладает инстинктом, который в каждом индивиде формирует одновременно два ощущения: замкнутости, предоставленности самому себе и вместе с тем – открытости и зависимости от других индивидов; и если закрытость препятствует, то открытость, напротив, способствует установлению связей с другими, и оба ощущения существуют в рамках одного инстинкта в противоречивом единстве.

Если два человека соединяют те свои органы, которые могут функционировать и в своей закрытости, но в любом случае направлены на другого, иными словами, если два индивида стремятся преодолеть собственную закрытость не в одиночестве, не полагаясь на собственное воображение или спонтанные сновидения, а хотят разомкнуть ее в надежде на открытость другого, то в этом случае друг с другом встречаются два в принципе замкнутых единства, каждое из которых объединяет в себе противоречивое сочетание открытости и закрытости.

В этом случае противоречивость находит свое разрешение в том, что открытость одного индивида размыкает собою потенциально готовую к этому закрытость другого.

И в результате встречи двух замкнутых в себе противоречивых единств возникает новая, не являющаяся их суммой общая открытость, которая одновременно представляет собой их общую замкнутость друг в друге, то есть их общность помогает им выйти из индивидуальной замкнутости, но вместе с тем также и замыкает в себе их индивидуальную открытость.

Если это действительно так, то два встретившихся друг с другом тела означают гораздо больше, чем совокупность двух тел, ибо каждое из них, присутствуя в другом, означает больше того, что оно означает само по себе.

Все мы рабы наши собственных тел и рабы чужих тел, и можем означать больше того, что мы означаем, лишь в той степени, в какой свобода означает больше, чем рабство, и в какой общность рабов означает меньше, чем добровольно взятое на себя рабство свободных людей.

И лучшим примером, доказывающим, что это именно так, может служить поцелуй.

Ведь рот является таким же, только физическим, окном тела, обеспечивающим его связь с мирозданием, каким в духовном отношении является воображение.

В замкнутой системе тела рот представляет собой самостоятельно не функционирующий, нейтральный эротический орган, не обладающий эротическими свойствами, обращенными на себя, и свою исключительную чувствительность, возбудимость и весьма интимную, тесную нервную связь со всеми иными, самостоятельно возбудимыми органами проявляет, только вступая в контакт с телом другого индивида, и тогда только он включается органически присущими ему свойствами в общий процесс деятельности инстинктов, а следовательно, о нем можно сказать, что это единственный используемый в любовной жизни орган, который в замкнутой системе заведомо открыт, открыт даже с соматической точки зрения, открыт мирозданию, поскольку в нем дремлет изначально заложенная открытость к другим, и в этом смысле он и является физической парой воображения.

Таким образом, рот есть такой орган тела, который отличается от иных органов, необходимых для деятельности инстинкта продолжения рода, отсутствием одного качества, воображение же является духовным свойством тела, которое может обеспечивать дееспособность других эротических органов даже и при отсутствии другого индивида.

И благодаря этому недостающему свойству рот настолько отличен от других эротических органов, что в определенном смысле даже не может быть отнесен к этим органам – хотя бы уже потому, что соединение ртов не является ни предпосылкой, ни условием любовного акта двух индивидов и может быть просто исключено из замкнутого процесса; и все-таки не случайно два человеческих индивида, допуская в воображении телесную открытость другого и выказывая готовность соединить замкнутые системы своих двух тел, в знак доказательства этой готовности обычно сначала соединяют не обязательные для этой связи, но заведомо открытые органы: свои рты.

Разумеется – и к великому счастью, – обо всем этом я думал не тогда, когда Тея, обняв меня за шею, помешала мне выйти из своей машины, я думаю об этом сейчас, думаю на бумаге, что само по себе довольно противоестественная форма мышления, а тогда я ни о чем подобном не думал, ведь когда человеку около тридцати, ему нет особой нужды размышлять, чтобы иметь примерное представление, как работают его органы, он по опыту знает, что принципы действия механизма почти совпадают с его порывами, а с другой стороны, тот же опыт остерегает его от необдуманных и неконтролируемых поступков даже тогда, когда он с готовностью полагается на свои инстинкты, а не на разум; он исходит, следовательно, из опыта, пытается уловить в памяти какие-то связи и аналогии, что тоже в конечном счете мышление, так что я не могу утверждать, что в этот момент я не думал вообще.

Как бы то ни было, балансируя между инстинктивной расслабленностью и самоконтролем, я решил, что я этого хочу.

Вернее, я уступил той силе, тому странному тяготению, что в такие моменты влечет и подталкивает нашу голову к голове другого, и мы, как бы добровольно отказываясь от привычных, служащих нам опорой способностей видеть, дышать, трезво взвешивать вещи, хотим провалиться куда-то, чему-то отдаться, довериться, и прежде всего не спрашивать себя зачем, тогда как в большинстве случаев именно этот вопрос был бы самым резонным.