Книгоедство
Шрифт:
Главный случай – трагедия 1930 года на Московском (тогда Международном) проспекте
Вот что писали об этой трагедии в тогдашних газетах:
1 декабря в 7 час 58 мин утра на Международном проспекте, на переезде Октябрьской железной дороги, у бычьего поста, произошла трамвайная катастрофа Маневровый железнодорожный поезд врезался в моторный вагон № 8, опрокинул и подмял его под себя. Катастрофа повлекла за собой гибель 28 человек, находящихся в трамвае, тяжелое ранение 8 человек и легкое 11 человек, преимущественно рабочих заводов «Электросила» и «Скороход», завода им Егорова
В народной памяти это событие сохранено в песне. Вот она (текст привожу полностью по роману К. Вагинова «Гарпагониада»):
НаМосковский проспект вообще имеет свойство концентрировать трагические события. Вот какой случай – слава богу без жертв, зато со стрельбой – произошел здесь же, за несколько лет до этого О нем читаем в вечернем выпуске «Красной газеты» от 13 декабря 1924 года (цитирую по книге «Происшествия Часть 3-я». СПб.: Красный матрос, 2006):
11 отд. милиции были получены сведения, что по Московскому шоссе должен проследовать автомобиль с полученным из Эстонии спиртом. Нач отд. т Скитовичем была выставлена у Путиловской ветки застава милиционеров, которой и был задержан мотор с 18 бидонами спирта по 20 ф каждый.
Когда милиционеры осматривали задержанный автомобиль, невдалеке показался шедший полным ходом другой. Последний, в ответ на предложение остановиться, этого не исполнил, а, погасив огни, продолжал нестись мимо заставы полным ходом. Не остановился он, когда заставой была открыта по ним и стрельба Тогда двое из милиционеров пустились за ним в погоню на пущенном полным ходом трамвае, все время продолжая стрелять ему вдогонку. Задержать мотор все-таки не удалось. Завернув по Смоленской улице, он скрылся
3 Трагических историй, связанных с городским трамвайным движением, много больше, чем эти две
И про «трамвай 10-й номер», где «на площадке кто-то помер», а в действительности стал жертвой хулиганов-чубаровцев с Лиговского проспекта. («Десятка», начиная с 30-х годов, ходила в Ленинграде со Ржевки, переезжала Охтенский мост, далее, минуя Смольный, по 2-й Советской пересекала Пески, выезжала на Лиговку и маршрут свой завершала возле Волкова кладбища. Лиговка во все времена в Питере слыла районом
самым преступным, поэтому немудрено, что именно 10-й маршрут стал героем «черной» детской считалки.)И про исчезнувший трамвай 14-го маршрута, следы которого не найдены до сих пор И так далее и тому подобное.
Но не одними страхами живет питерская трамвайная тема Трамвай у петербургских поэтов – это символ дома, тепла («Бестолковое последнее трамвайное тепло» у Мандельштама И у него же: «Я – трамвайная вишенка странной поры»), в отличие, например, от автомобиля («Злой мотор во мгле промчится и кукушкой прокричит»)
Трамвай – это символ судьбы: «Заблудившийся трамвай» Гумилева (здесь можно выстроить длинный колесный ряд, не только трамвайный, куда войдут и пушкинская «Телега жизни», и «Зачарованные дрожки» Галчинского, и «Фаэтонщик» Мандельштама, и много чего другого)
Вот какая чудесная метаморфоза произошла с гадким утенком, которого гнали, гнали, а в результате он сделался победителем
В военмехе, где я учился на инженера-ракетостроителя в далекие 70-е годы, «черные» (из-за черной формы, которую носили офицеры Военно-морского флота) капитаны с военной кафедры нас учили, что самый верный двигатель прогресса это Ее Величество Лень. Действительно, только последний лентяй и лодырь мог додуматься изобрести такое оружие, которое не нужно тащить на своем хребте до вражеского объекта, да еще под градом пуль или стрел противника, а потом стремительно уносить ноги, чтобы тебя не зацепило осколками. А ведь именно из этих соображений был изобретен ракетный снаряд.
Кстати, тот же самый изобретатель был не только лентяй, но к тому же трус. Он боялся нос высунуть из убежища, чтобы не оказаться на поле боя, а лишь тыкал в свои пусковые кнопочки да наблюдал в оптические приборы за результатами своей сомнительной деятельности.
Точно так же, из-за матушки-лени, были сделаны все главные изобретения человечества – машина, телефон, телевизор, кино, компьютер…
По сути вся философия изобретений содержится в одной-единственной русской народной сказке про дурака Емелю. Ведь и вправду, чем не мечта любого изобретателя – создать такое универсальное средство, которое и греет, и кормит, и везет куда хозяин прикажет
Поэтому – да здравствует Лень, не было бы которой, так и сидело бы до сих пор замершее в развитии человечество в какой-нибудь вонючей пещере, выковыривало из дуплистых зубов остатки позавчерашней пищи и ежилось бы от страха, услышав, как по низкому небу пролетает марсианский корабль
Открываем собрание писем Константина Леонтьева (К Леонтьев Избранные письма. СПб: Пушкинский фонд, 1993) и в письме под № 19 от 19 апреля 1867 года читаем:
Сегодня в предместии Кынк танцевал под турецкую музыку с гречанками, несмотря на фанатизм кынкских мусульман. А сейчас еду к m-me Блонт (как хочется поставить здесь многозначительное многоточие и оборвать цитату. – А. Е) читать громко Милля. Завтра доканчиваю почту и танцую еще в другом предместье с недурными девицами (руки у них только толсты и грубы); а на днях у меня собрание болгар для совещания об отпоре пропаганде…
Совершенно замечательное письмо, особенно место про «читать громко», толстые и грубые руки и про отпор пропаганде. Завершается же письмо следующей классической фразой: «Все бы это и службу самую отдал бы за возможность писать»
В молодые годы Леонтьев развивал в себе талант беллетриста и делал большие ставки на свою литературную будущность Не надеясь на справедливую оценку своих сочинений в кругу соотечественников, он отсылает свои работы (романы «В своем краю» и «Исповедь мужа» в собственном переводе на французский) Просперу Мериме, сопровождая их пояснительными письмами.